Жизнь на кончиках пальцев — 3

Истомин-старший вел здоровый образ жизни. Не пил и не курил. Умеренно занимался спортом. Сын относил подобный стиль исключительно к добровольному выбору отца, и уж никак не к ограничениям, накладываемым возможным проблемам с сердцем.

Но запах валокордина, которым, казалось, пропиталась вся квартира, Сергей опознал сразу. Потому что у Эльзы давно сложилась привычка после размолвки с мужем или просто в результате дурного расположения духа, накапать себе валокординчику и заглотнуть, делая вид, что сейчас ей станет плохо от всеобщего недопонимания и обиды на весь мир.

— Что с мамой? — прошептал Истомин-младший, обернувшись к мужчине, стоявшему за его спиной.

— С вашей мамой все в порядке, — поморщился незнакомец. — А вот ваш отец, Сергей Васильевич, немного приболел, — указал рукой на дверь спальни Истомина-старшего: — Идемте, — обогнул стоявшего с растерянным видом Сергея и первым вошел в комнату:

— Доброе утро, Сергей Васильевич! — голос незнакомца, который, как уже понял Истомин-младший, был лечащим врачом отца, звучал бодро и весело: — Как мы себя чувствуем?

Истомин-старший полусидел в кровати, опираясь спиной на подушки, и что-то высматривал на экране ноутбука.

— Доброе-доброе, — поздоровался, не отрываясь от текста. — Нормально мы себя чувствуем. На работу хотим, — бормотал, прокручивая колёсико мышки.

— Папа, привет, — Сергей подошел к постели отца.

— Сережа! — ноутбук отлетел в сторону и едва не упал на пол. — Ты приехал!

— Да уж приехал, судя по всему, — пробормотал врач, подхватывая ноутбук. — А вот дорогой техникой не нужно разбрасываться. Бить её не нужно. Она еще пригодится, — закрыл крышку лэп-топа, и положил его на стоявший рядом столик.

— Что с тобой, папа? — Сергей стоял рядом с кроватью отца и не знал, что говорить, как себя вести, что делать. Добавил: — А мама где?

— Да вот, сердце немного прихватило, — улыбнулся в ответ отец. — Ничего страшного. Я уже почти на ногах! — перевел взгляд на врача: — Верно, док?

— Верно-то верно, — бубнил врач, — но поберечь вам, уважаемый, себя придётся. Негоже с вашим диагнозом так нервничать. Ни к чему хорошему это не приведет.

— С каким диагнозом? — совершенно растерялся Истомин-младший. — Папа никогда ни на что не жаловался.

— Что не жаловался — это хорошо, — врач открыл саквояж, — но после операции на сердце, пусть даже удачной и давнишней, лишние эмоции, особенно негативные, даром не нужны, — достал тонометр и стетоскоп. — Давайте-ка, давление измерим да сердечко прослушаем. А потом просмотрю кардиограмму и ответы анализов. Как раз сегодня, по дороге к вам, забрал.

Сергей молчал. Признаться в том, что он не имел понятия об истинном состоянии здоровья отца — он не мог. Пасть так низко в глазах постороннего человека, пусть даже врача, это было сверх его сил и самолюбия. Истомин-младший плотно сжал губы. Повторил вопрос, цедя каждое слово:

— Мама где?!

Дверь в спальню Сергея Васильевича распахнулась. Влетела заспанная растрепанная Эльза, на ходу запахивающая пеньюар. Бросилась на шею сыну:

— Сереженька! Сыночек! Наконец-то! Думала, что уже не дождусь тебя! — кликушила, выдавливая слезу, которая все никак не желала наворачиваться на припухшие глаза.

Сергей расцепил руки Эльзы. Отстранился:

— Почему ты не сообщила, что отец болен?

— Но ведь ты не брал трубку, — лепетала Эльза. — И не звонил сам.

— Насколько мне помнится, СМС сообщения никто не отменял! — Сергей не желал признавать свою вину. — Уж СМСку я прочел бы обязательно.

— Сергей, не кричи на мать, — попытался угомонить сына Истомин-старший. — Я не велел сообщать тебе. Да и, как видишь, все оказалось не так-то уж и страшно, — посмотрел на врача: — Ну, что там, док? Мне нужно давно приступать к работе, а не валяться в кроватке.

— В принципе, вы почти поправились. Приступ купирован. Давление в норме. Ну а с шумами в сердце вы, я думаю, уже смирились и научились жить с этой напастью, — врач складывал тонометр и стетоскоп обратно в саквояж. Достал длинную ленту кардиограммы и начал изучать её: — Пожалуй, побудете дома еще пару дней и можете считать себя относительно здоровым. Не забывайте! — поднял вверх указательный палец. — Относительно! А потому — никаких нервотрепок! Никаких отрицательных эмоций! — врач начал прощаться, собираясь уходить.

— Я вас проведу, — Сергей направился следом.

Уже выйдя из подъезда, поинтересовался:

— Давно с отцом это случилось?

— Если вы о последнем приступе, — ответил врач, усмехнувшись, — полтора месяца тому назад.

— Полтора месяца, — бормотал Сергей, — и я ничего не знал.

— Мне жаль, что у вас в семье такие отношения, — пожал плечами врач и не подумавший пожалеть несчастного Сереженьку. — А Сергея Васильевича поберегите. Мой вам совет.

— Конечно-конечно, — согласно кивнул Истомин-младший. — Спасибо вам, доктор.

— Да не за что, — отмахнулся врач. — Это моя работа, — и зашагал прочь. Руки на прощанье он Сергею не подал.