Знать и помнить [Диалог историка с читателем]

Н. Д. Данилова, г. Москва. Мы были «щепками»

От ряда людей старшего поколения я слышала слова: «При Сталине был порядок». А что это был за порядок, они не знали, так как их он, к счастью, не коснулся, а до других им дела не было, отгородились глухой стеной. Что касается меня, то все члены моей семьи стали жертвами культа личности, теми «щепками», которые разлетелись во все лагеря, когда беспощадно «рубили лес»…

Мой отчим, инженер НКПС, был арестован в 1937 году. Больше мы его не увидели, финал известен. Осталась лишь посмертная реабилитация.

Меня арестовали на четвертый день войны, 25 июня. Я работала переводчицей с английского на киностудии «Мосфильм». Впрочем, это не играло роли, просто «чистили» Москву. Моя мать осталась одна, так как 19-летний брат был на фронте, защищал Родину, там и погиб. А до этого его не принимали из-за отца — «врага народа» — ни в один институт.

Особое совещание мне дало срок: 10 лет пребывания в ИТЛ[25] (без статьи, обосновали двумя буквами «ПШ» — «подозрение в шпионаже»). Я попала в Карлаг[26] на общие работы, там познакомилась с моим будущим мужем, ленинградцем. Через семь лет меня освободили «за отсутствием состава преступления», но судимость не сняли, а в паспорте поставили роковой штамп «39», что означало минус 39 городов для проживания. Я поселилась с мужем, также освобожденным в 1948 году, в Угличе. У нас родился сын. Вскоре муж умер, и я осталась одна с маленьким ребенком. Жить в Москве у матери я не имела права, в Угличе меня на работу никуда не принимали из-за «волчьего паспорта». Долго была без работы, пока не приняли секретарем в горкомхоз, где и проработала до 1955 года, до полной реабилитации.

В Вашей статье упоминается имя генерал-майора В. Е. Климовских. Вместе с его женой Юлией Ипполитовной Климовских я была в саратовской тюрьме и затем в Карлаге. Оба их сына также были репрессированы и сосланы в ИТЛ. Хотелось бы узнать о дальнейшей судьбе Юлии Ипполитовны. Быть может, Вы что-либо знаете о ней? Я была свидетельницей ее страданий за судьбу мужа и сыновей. В Москве оставалась только ее старенькая мать, которая героически слала им посылки в лагеря.

С 1955 года я вновь стала работать на «Мосфильме» в прежней должности, а в 1986 году вышла на пенсию. Дома бережно храню три справки о реабилитации — мою, отчима (посмертно) и мужа. Я никогда не озлоблялась, всегда верила в то, что справедливость должна восторжествовать, потому что вокруг видела таких же невинно осужденных людей, как и я. Я была и осталась человеком, преданным своей Родине, и радуюсь тем переменам, которые происходят сейчас в нашей стране. Что касается фильма «Покаяние», то я его смотрела трижды и готова смотреть еще, хотя там показана лишь сотая доля того, через что прошли невинно пострадавшие люди. Вам я еще раз низко кланяюсь за правду.

18 марта 1987 г.