Волчий огонь

14

Пещера Гера оказывается даже поменьше той, что отведена мне. Совсем как скромная хижина, в которой мы прятались с ним в лесу первые семь лун. Тот же кованый сундук с вещами, очаг в дальнем углу, наваленные горой шкуры поверх настеленной соломы рядом, низкий столик у единственного выдолбленного окна и грубо сшитые подушки вместо стульев по его периметру. Ничего нового, но я смотрю во все глаза. Озираюсь, жадно принюхиваюсь, скольжу пальцами по белому прохладному камню стен, подмечаю детали. Потому что для меня это все особенное – ведь здесь именно ЕГО дом. Все пропитано Гером. Меня будто обволакивает им…

– Дин, умыться хочешь? Могу воду погреть.

Его низкий хрипловатый голос заставляет оглянуться. Гер присел на корточки у очага и, разворошив палкой потухающее пламя, подкинул в него пару дров, чтобы стало жарче.

– Нет, наверно, нет, – отрицательно мотаю головой, опускаясь на шкуры рядом с волком.

Огонь потрескивает в очаге, потревоженные языки пламени танцуют тенями на суровом мужском лице. Гер косится на меня, повернувшись вполоборота, и я не могу прочитать, что кроется в его темных сейчас, медовых глазах с пляшущими в них огненными искрами. Наши взгляды встречаются. В горле собирается ком – столько невысказанного повисает в воздухе.

– Тогда отдыхай, а мне к Хару надо, – в последний раз пошевелив дрова, волк встает с корточек, хлопнув себя по бедрам.

– Постой…

– Что? – тормозит, смотря на меня сверху вниз.

– Не хочешь… – сглатываю, делая паузу, – меня обнять? Я тебя ждала…

В отстранённом, задумчивом лице волка что-то меняется. Он будто только сейчас по-настоящему увидел меня, отвлекшись от своих мыслей. Тяжело вздыхает.

– Конечно, хочу, Ча-ари, – Гер присаживается напротив и касается моей щеки ладонью. Она шероховатая и теплая, и я прижимаюсь к ней, чуть прикрыв глаза.

– Но больше всего хочу, чтобы ты жила, – волк упирается лбом в мой лоб, говорит тихо и хрипло, его жаркое дыхание щекочет мое лицо, – А значит обниматься некогда. Надо делать. А ты спи, я чувствую твою усталость, она даже меня травит. Тебе сейчас надо много спать.

– Потому что… – шепчу нервно и замолкаю. Язык не поворачивается продолжить. Мне трепетно и страшно.

Гер криво улыбается на это, чуть отстраняясь. Большим пальцем гладит мою щеку.

– Ты ведь знаешь почему. Чувствуешь их, да? – невесело ухмыляется.

– Их? Я не была уверена. И ты, кажется, не рад, – во рту пересыхает от волнения.

Гер кивает, его янтарные глаза почти коричневые в густом полумраке комнаты. Подается ближе и целует меня в лоб.

– Прости, Ча-ари. Я не был готов. Знал, понимал, что так и будет. Но почуять в реальности, как сегодня на рассвете – это совсем…совсем другое. И мне теперь страшно, что не смогу защитить…Вас. Но я все сделаю, обещаю. Все зависящее от меня.

– Я все равно не доношу, – всхлипываю, обнимая себя за плечи, когда Гер отстраняется.

Впервые мне настолько больно осознавать это. Когда я теряла детей, будучи сосудом, меня охватывало лишь уныние и душный страх перед будущим. Я ничего не испытывала к их отцу, не считала нерождённых волчат своими. Сейчас же…

– Хар уверен, что доносишь, и я верю ему, – хмурится Гер, – Но тебе надо отдыхать. Твой запах очень быстро меняется, а значит и в организме тоже большие перемены. А ты всего лишь человек…

Я послушно вытягиваюсь на шкурах, укладываясь. Адреналин после тяжелой ночи постепенно растворяется в крови, и меня правда вновь одолевает болезненная сонливость, как все прошлые сутки.

– Странно, с чего он вдруг взял, что доношу, – зеваю.

– Я бы тоже хотел это знать, земляночка. И думаю, скоро вытрясу ответ из него, – задумчиво кивает волк, гладя меня по голове.

– Я бы хотела, чтобы ты лег рядом, – тихо признаюсь.

– Когда ты проснешься, я буду рядом, Ча-ари. Спи.

И я закрываю глаза.

*** Прихожу в себя, когда за единственным окошком в пещере Гера уже совсем черно, и только россыпь крупных звезд освещает небо. Подскакиваю на настиле, озираясь. Не верится, что так долго спала. Около постели стоит миска с наваристой похлебкой, лежит лепешка и молодой сыр. Огонь, тихо потрескивая, догорает в очаге. Чуть не подпрыгиваю от испуга, когда кто-то сзади обнимает меня за талию и укладывает обратно.

– Тш-ш-ш…я, – шепчет Гер, улыбаясь, мне в ухо.

– Не заметила тебя, – разворачиваюсь к волку, отчего его лицо оказывается совсем близко к моему. Даже янтарные глаза напротив двоятся.

– Я понял. Есть будешь? – кивает на принесенную еду за моей спиной.

– Потом, – улыбаюсь, очерчивая пальцами его суровые, выразительные черты. Брови вразлет, прямой нос, выраженные скулы, твердый подбородок.

–Ты долго спала, надо есть, – хмурится недовольно мой волк, прикусывая подушечки изучающих его пальцев.

– Ты как наседка стал, – фыркаю, отдёргивая руку.

– Знаешь, Дина, – смеется на это Гер, – Учитывая, на что я согласился ради тебя, мне теперь принципиально важно, чтобы ты была ухожена и всем довольна, а не от голода померла. Слишком будет обидно.

– Еще хуже! – толкаю его в бок, привставая с постели, – Будто о домашнем питомце!

– О «любимом» забыла добавить, – урчит Гер, укладывая меня к себе на грудь. Вижу, как довольно блестят его янтарные глаза, как кривит четкий контур губ ласковая улыбка.

– Ты уходил таким напряженным, сейчас совсем не такой. Что изменилось? – озвучиваю свои наблюдения.

– Ничего…

Гер пристально смотрит в глаза, не отвечая. Гладит пальцами обруч на моей шее, дотрагивается легонько до поставленной метки, а после протягивает руку к своим штанам, валяющимся рядом с настилом, нащупывает в кармане маленький передатчик и похоже включает его, чтобы заглушить сигнал.

– Мы сегодня долго обсуждали, как все будет, и я наконец поверил, что у всех нас есть шанс. Если, конечно, то, что говорит Хар, правда, – уже совершенно серьезно произносит мой волк. От ленивой улыбки не остается и следа.

– Расскажешь?

– Конечно. Тем более, что в его плане есть место и для тебя.

Гер откидывается на шкуры, положив одну руку под голову, а второй крепче прижимая к себе и, устремив рассеянный взгляд в каменный свод потолка, начинает медленно говорить, будто взвешивая и обдумывая каждое вылетевшее слово.

– Примерно пару лет назад приключилась здесь одна история. Вместе с жертвенной сотней спустили к нам вниз с корабля конфедератов одного ворчливого старика, и приземлился он аккурат в болоте, в которое попала наша Рона. Видимо, конфедераты решили, что немощному старику, особенно во время охоты, здесь больше дня не прожить. Да и на болотах много одичавших. Они и самок-то не жалеют, что уж говорить о мужике. Но вышло все не так. Наткнулся на него покойный Хайд, которого ты встретила первым. Он хоть и вздорный был волк, но просто так не грыз никого – ни самку, ни случайного новичка. Начал спрашивать, кто такой этот старик и как тут очутился. Оказалось, что он был первым помощником капитана корабля Конфедератов и скинул его к нам сам капитан, когда узнал, что через пару дней придет из Вальдена приказ, что ему придется уйти в отставку за про проявленную халатность, а старого волка поставят на его место. За какую именно халатность, Фредер, а так звали старого волка, не сказал. Да и вообще не очень-то мы ему поверили. Скорее всего, за халатность его как раз и сбросили. Он очень он был весь скользкий какой-то. Хитрый и ленивый. Одна радость – рассказывал хорошо. А такие здесь, на Арае, ценятся не меньше женщин. После тяжелого дня бывает так хорошо посидеть и огня на главной поляне и послушать чьи-то складные байки. Так он у в стае и прижился, даже не смотря на леность и абсолютную бесполезность в делах. А через пару месяцев Фредер умер от укуса местной большой осы. Молодой волк бы выжил, повалился бы только в жару пару дней, но для старика ее яд – приговор. Как, впрочем, и для тебя, Ча-ари…

Гер сбивается и, хмурясь, гладит меня по голове.

– Дальше давай, – подгоняю его.

– Да…Так вот. Так бы может и не помнил я его уже – сколько тут волков бесследно исчезает, не успев ничем отличиться, но оказалось, что были байки у Фредера и не для всех, а только для нашего Хара. Хар, как ты наверно уже заметила, одержим желанием убежать отсюда. Но как? Он ищет любую лазейку. А старик знал много всего любопытного про Араю и конфедератов, охраняющих ее. И вот наш вожак подолгу расспрашивал Фредера про устройство патрульного корабля, который летает на орбите Араи, а так же про телепорты, спускающие сюда девушек. И еще, конечно, столп Огня, загорающийся на Волчьей горе. И Фредер рассказал ему как-то, что через Огонь могут пройти не обязательно именно женщины, как думают все вокруг, а любое вообще существо, на вообще любой, на которого надет датчик – ошейник. Что именно ваши ошейники – билеты из Араи. И более того, если девушку обнять и прыгнуть в Огонь вместе с ней, то и ты перенесешься, как перенесется одежда, которая на ней надета.

– Это правда? – я широко распахиваю глаза, приподнимаясь с груди волка, – Так чего же мы ждем! Проводи меня до Огня, и мы окажемся на Земле уже завтра. Конфедераты же не имеют права тронуть того, кто прошел через Огонь, так?

– Дин, – криво улыбается Гер, остужая мой пыл, – Откуда нам знать, правда это или нет? Ты готова броситься в Огонь и заживо сгореть, поверив в байки какого-то пройдохи- старика? Я вот нет…Раньше. Но сейчас…

Взгляд волка скользит вниз по мне и выразительно замирает на животе.

– Но сейчас…Что нам остается, да, Ча-ари? – горько ухмыляется он, – Но подожди, дай еще сказать.

Надув губы, опять укладываюсь ему на грудь, чтобы внимательно слушать.

– По словам Фредера, – продолжает Гер, снова устремив взгляд в потолок, – Тридцать лет назад заключенные на Арае как-то догадались об этой особенности обручей. И сначала один оборотень прыгнул вместе с девушкой в Огонь и оказался на ее родине, потом второй, третий…А ловить беглецов было сложно, ведь далеко не на каждой планете много конфедератов. Некоторым оборотням удавалось уходить от преследования, и они бесследно растворялись в нашей огромной Вселенной. Конечно, на Вальдене не могли допустить, чтобы это продолжалось. И потому было решено перепрограммировать Огонь, который по сути просто горящий портал, так, чтобы девушки, прошедшие через него, сначала попадали на патрульный корабль конфедератов, который курсирует на орбите Араи и следит за всем, что происходит тут. А оттуда уже отправлять девушек домой, а волков, прошедших портал с ними, убивать. И вроде бы с несколькими так и сделали, но потом решили, что проще будет ужесточить закон и наказывать за побег одной самки целую стаю. Это оказалось верной, хоть и жестокой тактикой – кто согласится умирать за чужую свободу и не свою самку. В итоге, насколько мы знаем с тобой, Дина, уже тридцать лет как никто из жертвенной сотни не добирался до огня. Сами волки не давали, убивая девушек раньше. Так что теперь сложно сказать, куда же приведет прыгнувших Огонь, даже если Фредер и правду сказал о том, как было раньше. Вполне возможно, что он уже вообще никуда не ведет, и мы просто сгорим.

– И что же делать? – охаю я.

– Прыгать, конечно, – как-то слишком беспечно отвечает Гер.