Волчий огонь

15

Дни в Багряной стае потекли быстро, поторапливаемые страхом перед туманным будущим. Болезненная моя сонливость через пару суток ушла, а вместо нее меня захлестнул невиданный прилив сил и обострение всех органов чувств почти до звериных. Мир вокруг преображался вместе со мной, воспринимаемый теперь иначе. Я слышала топот ног на главной площади, находясь в нашей с Гером пещере, различала парящую птицу в розоватой вышине, будто она машет крыльями в паре метров от меня, тело иногда не слушалось и делало слишком резкие и стремительные движения, на которые раньше было не способно, ночь для меня ожила, наполняясь очертаниями, которые я никогда бы не разглядела еще несколько дней назад, аромат наваристого бульона тут же наполнял рот слюной, а вот вид ягод, которые я раньше любила, вдруг стал оставлять меня совершенно равнодушной.

И самое главное – запахи. Это был какой-то совершенно новый, неизвестный мне мир ароматов. Пахло вокруг все: шкуры на постели, белые стены пещеры, лавки на главной поляне, деревья, камни, ручей. У всего был свой отличительный запах, пробирающий до мурашек и позволяющий ориентироваться в пространстве даже если закроешь глаза. Я различала студеный аромат воды, прелый горьковатый – красных листьев, маслянистый и рыхлый- черной земли под ногами. И терпкий, удушающе чувственный – своего волка, пары, отца моих нерожденных волчат, которые и служили причиной этих изменений.

" Это хорошо, что ты становишься такая, Ча-ари. Значит, они приживаются…" – шептал мне Гер по ночам, сжимая в своих объятиях. Крепких, как никогда раньше.

Первые дни, он, правда, боялся лишний раз трогать меня. Боялся навредить, спровоцировать выкидыш. Он ведь знал, что моя проблема была именно в этом – что я раньше не могла доносить, само же зачатие не являлось чем-то удивительным. Но об этом не знали остальные волки. Обычно на Араю присылали не способных зачать девушек, потому то, что я понесла, стало и местным чудом – неким своеобразным дуновением ветерка надежды, и одновременно неиссякаемым источником вдохновения для различных подтруниваний над Гером.

"Эй, да ты стрелок у нас, а не пилот! – весело рычали они во время общих ужинов на большой поляне, – Так пульнул, что и пустышка ощенилась!"

Гер на это только скалился, криво улыбаясь, но обычно не отвечал ничего. Понимал, что за всеми этими скабрезными шутками скрывается тихая зависть. Волки на Арае были лишены возможности продолжить род, звери внутри них рычали, чувствуя чужую оплодотворенную самку, хотели так же. И только мысль, что мне все равно не жить, останавливала их от явной агрессии в сторону меня и моей пары.

Дни мои были монотонны и как две капли воды похожи один на другой. Гер отсутствовал почти весь день, оставляя меня одну. Уходил на рассвете и возвращался только к самому ужину. Он и группа приближенных к Хару волков готовились ко дню Ритуала, на котором и должен был случиться наш побег. От стаи их приготовления держались в тайне. Гер, Рольф и другие посвящённые волки якобы ходили охранять границы земель стаи от набегов других вервульфов. После нападения степняков такая легенда ни у кого вопросов не вызывала, тем более, что пару раз им действительно пришлось прогонять из окрестностей одичалых, пришедших на запах семерых самок. Причина такой секретности была проста – чем меньше волков знали о предстоящей попытке побега, тем меньше было шансов, что и конфедераты, наблюдающие за Араей, о ней узнают.

И да, из одиннадцати нас осталось семеро. После первой ночи в общем доме больше насильственных смертей девушек не было, но Кат успешно обменяли на соль, а Фарада на третьи сутки скончалась от охватившей ее волчьей лихорадки. Остальных же девушек теперь волки берегли. Ночью приходило к каждой, оставшейся в общем доме, не больше трех вервульфов, разрешалось спать до обеда и оставляли нам только самый легкий труд. В основном мы хлопотали на кухне, стирали, а потом штопали прохудившиеся вещи, сидя на солнышке у пещеры, служащей прачечной.

Девушки, казалось, совсем пообвыклись с положением вещей, но на нас с Роной все равно смотрели косо. Мы-то каждая жили с одним единственным волком. Да и еще они, не посвященные в тайну скорого побега, с каждым днем все больше были подвластны страху перед днем Ритуала, уверенные, что волки на двадцать девятую луну их убьют. Мы же с Роной, хоть и тоже переживали, но не могли скрыть, что переживания наши были иные, и такой обреченности, как они, мы не испытываем.

Особенно лихорадочная надежда в моих глазах раздражала сварливую Юму. «Думаешь, раз залетела, пощадит?! Жди!» – тихо и зло ворчала она в конце каждого нашего короткого разговора, больше напоминающего стычку. И так тянуло ей ответить! Что не только пощадит, но на все пойдет ради меня, на все! Даже кровавая пелена порой глаза застилала. И только Рона всегда вовремя останавливала меня. Улыбалась и медленно, со значением мотала головой.

Молчи. Молчи…

Так и протекали мои будни на землях Багряной стаи в ожидании Ритуала, отравленные поровну страстью, обреченностью и надеждой. И было у меня всего две отдушины, украшавшие те дни.

Первая касалась вождя Хара. После той ночи, когда чужаки устроили пожар, напав на стаю, он, впечатленный тем, как я, неожиданно для самой себя, дала отпор, велел выковать для меня два легких топорика. И каждый день теперь по утрам, когда девушки из общего дома еще спали, учил меня с этими топориками обращаться. Это были короткие уроки, наполненные лишь моим частным дыханием и звуками ударяющегося о бревно топора. Хар со мной не разговаривал особо, на вопросы отвечал неохотно и односложно, лишь внимательно следил, чтобы правильно держала древко и порезче делала замах. Но все равно внимание вождя мне жутко льстило, а его скупые воспоминая о матери, брошенные всегда как бы между прочим, заставляли сердце биться чаще.

А еще были ночи с Гером. Черные, горько – сладкие, наполненные жаром обнимающего тебя тела и тихими разговорами обо всем. Этих разговоров я теперь ждала больше, чем физической близости с моим волком. Это вообще было для меня какое-то чудо – он со мной заговорил. По-настоящему, открыто, выкладывая все о себе и спрашивая все про меня. Мне кажется, я до этого никому так много о себе не рассказывала. Да и кому? Никто до этого мной особо и не интересовался… Тем сильнее пьянило его искреннее любопытство. Хотя, конечно, чаще Гер удовлетворял мое. Оказалось, он столько знал, столько видел, столько умел, хоть и был еще молод, что иногда мне и неловко было рядом с ним.

И одновременно до щемящего чувства радостно, что все-таки он именно мой.

Самый наш интимный и по ощущениям тяжелый разговор состоялся за три дня до Ритуала, на двадцать шестую луну. Была уже глубокая ночь, огонь догорал в очаге, потрескивая затухающими углями, ветер трепал красные листья за узким окном, и я, уткнувшись в подмышку своего засыпающего волка, решилась все-таки спросить то, что давно мучило меня.

– Когда мы были с тобой в лесной хижине, я как-то раз залезла в сундук и нашла там три рюкзака…

Гер не пошевелился, но дыхание его замерло тут же, а мышцы будто окаменели. Поняла, что он молча ждет, что скажу дальше. Сглотнула, убирая сухость в горле, чтобы продолжить.

– Они ведь тоже…– голос дрогнул, – твои были, да? Расскажи. Я хочу…Должна знать.

– Эти истории не похожи на сказку перед сном, Ча-ари, – Гер рассеянно проводит ладонью по моим волосам, а потом приобнимает за плечи, поудобней устраивая на своей груди, – Ты ведь понимаешь, что конец один.

– Понимаю. Но хочу знать, как это было у тебя…

– Что ж…– в его тихом голосе звучит горькая усмешка, – А я, наверно, даже хочу рассказать. Слушай. Ты уже знаешь, что попал на Араю я совсем молодым волком. И хоть у меня уже была определенная должность в Армии Конфедерации и взвод в подчинении, это не отменяло того, что был я на тот момент восторженным зеленым юнцом. Да и самок у меня, честно говоря, было до этого не много. Откуда? В кадетском корпусе академии одни пацаны. Потом казармы Космического флота. Вот каких простых девок находили в увольнительных, вот и весь мой стаж, как и любого кадета, а потом младшего офицерского состава. Отчим мой сватал меня к дочке своего подельника в высших торговых кругах, но Тара не была мне парой, хоть и нравилась, и пару раз, встретившись на моих редких каникулах, мы с ней даже целовались. Но на этом все. Зато мой статус жениха знатной невесты мешал мне общаться ближе с другими девушками, потому как отчим зорко за мной следил, чтобы я, не дай Луна, не оскорбил его друга. Так что дома я был вынужден вести еще более целомудренную жизнь, чем в казармах. Это я все к чему говорю…

– Подожди, – перебиваю Гера, хмурясь, – А разве волки не женятся только на своих парах?

– Ты плохо понимаешь, кем именно был мой отчим, чем занимался и какой высокий пост занимал. Это была сделка, а не брак, – криво улыбается Гер, – Но я был молод, глуп и амбициозен. И эта сделка вполне устраивала и меня, потому что, женившись на Таре, я встал бы в ближнюю очередь на кресло Конфедерации. И кто знает, жизнь длинная, может когда-нибудь эта очередь и подошла, да?

– Ты мечтал возглавить Конфедерацию? – мне становится смешно, настолько абсурдно это звучит здесь – в пещере, когда мы лежим вместе на рваных шкурах, а греет нас открытый затухающий очаг.

Волчья конфедерация – великая империя оборотней, поработившая несколько галактик! А у нас даже электричества нет…

– Ну, в двадцать лет мне казалось это заманчивым, да, – смеется Гер вместе со мной, – Сейчас, конечно, мои планы скромнее…

– И что в них входит? – я снова укладываюсь щекой на грудь волка, поглядывая на него.

– Покачать на руках наших детей, Ча-ари, – Гер скупо улыбается, прикрыв рукой глаза. Вздыхает.

Мне становится грустно. Некоторое время мы молчим, каждый задумавшись о своем.

– Так вот, к чему я это говорил, – спохватывается мой волк, продолжая, – к тому, что близких отношений с самкой у меня на тот момент и не было никогда. И когда в первую же охоту мне попалась…одна девушка. Тоже с Верты, как Рона, даже чем-то похожа на нее, для меня это была не просто самка, понимаешь?

Гер хмурится, замолкая. Я ласково глажу его голую грудь, задевая курчавые волоски и ощущая, как быстро колотится под ребрами волчье сердце.

– Мы много говорили, узнали друг друга за те семь лун в лесу, как многие и за год не узнают. Жалели друг друга. Я был растерянный мальчишка, попавший в беду. Мне хотелось сочувствия. Она – девочка, обреченная на смерть. Ей было страшно и одиноко. И все это мы вываливали друг на друга вместе с животной потребностью молодых здоровых тел. Зря. Все это очень зря было. Да…Когда через семь лун я привел ее на совет, и прошлый вождь, тогда еще не Хар правил Багряной стаей, отправил ее в общий дом, я думал, что с ума сойду от ревности и горя. А больше всего от жалости к ней. Мне так ее было жалко… Наутро, когда всех волков выгнали, а охрана отвлеклась, я прокрался в общий дом и предложил той девушке бежать до Огня. Принес ей плащ и свой табельный пистолет, провел через посты. Обещал задержать преследователей, когда обнаружат, что одна девушка из общего дома пропала. Но…