3000 дней невиновности

Перси посмотрел на часы.

— Ну, сегодня уже поздновато делать заявление. Визенгамот никогда не заседает после шести, даже если дело такой исключительной важности.

Джинни нахмурилась.

— Да ты шутишь.

— К сожалению, нет, — фыркнул Перси. — Большинство представителей Визенгамота высокопочитаемы членами Волшебного сообщества — ярким примером тому является Хирам Кинкейд, — и они не гнушаются использовать этот кредит доверия в собственных целях. Они решили, когда ещё были моложе, что им больше не стоит работать так усердно.

— Ох, Мерлин, — Джинни закатила глаза. — Тогда я возьму заметки домой и подготовлю новое заявление.

— Прекрасная идея, — улыбнулся Перси. — А ещё тебе не мешало бы поспать. Выглядишь так, словно вот-вот свалишься с ног от усталости.

— Хорошо, папочка, — Джинни поцеловала брата в щёку и обняла, после чего покинула его кабинет и Министерство. Ночь выдалась прохладной, так что Джинни посильнее запахнула свой маггловский пиджак.

Всё упиралось в завтра. Кингсли сообщил, что они вынесут вердикт послезавтра, но именно завтрашний день представлял теперь наибольшую важность. Визенгамот обсуждал дело уже полдня, наверняка, они убедили себя, что Драко виновен. А теперь ей предстоит каким-то невероятным образом изменить их решение на полностью противоположное и заставить передумать.

Поддавшись внезапному порыву, Джинни резко остановилась, а потом кардинально изменила направление, бросившись обратно в красную телефонную будку. Схватив телефонный справочник, она принялась быстро листать страницы, пока наконец не нашла что искала — номер телефона и адрес «Гардиан». Шёпотом повторив улицу и номер дома, Джинни поспешила в небольшой проулок и подождала, пока мимо с шумом не проехал двухэтажный автобус, который скрыл хлопок аппарации.

В офисе «Гардиан», несмотря на поздний час, сновала куча людей — половина работников, очевидно, дописывала статьи для завтрашнего утреннего выпуска. Место было совершенно маггловским: среднестатистическое здание в постмодернистском стиле, внутри не летали ни бумажные самолётики-записочки, ни совы, а с рабочих мест не доносились неожиданные взрывы или вспышки. Все это лишь усиливало чувство, что она попала в совершенно другой мир. Девушка-администратор на входе сказала, что футбольный отдел находится именно на этом этаже, но оказавшись здесь, Джинни отчаялась действительно найти Саймона.

Взяв себя в руки, она заметила, что помимо кабинок-столов тут были также и отдельные кабинеты, и решилась их исследовать. Насколько она знала, Саймон занимал должность выпускающего редактора, так что скорее всего ему посчастливилось иметь личный кабинет. Догадка подтвердилась, когда Джинни увидела приоткрытую дверь с табличкой «Саймон Д. Кинкейд». Остальная часть двери была покрыта наклейками, эмблемами и газетными вырезками о футбольном клубе «Вест Хэм», а также несколькими фотографиями Саймона, Джона и Драко на матчах «Вест Хэм» с раскрашенными лицами и кружками эля в руках.

Кто-то ещё находился в его кабинете, когда она подошла.

— Да ты издеваешься, чувак, — сказал Саймон молодому репортёру, сидевшему напротив. — Бирдсли нужна эта колонка для обзора завтрашнего матча «Ювентуса». Допиши это и отправь на редакцию. Но перед отправкой занеси мне, я хочу взглянуть на окончательный вариант, — репортёр забрал со стола кучу бумаг, испещрённых красными чернилами, и прошёл мимо неё. Не отрывая взгляда от серой коробки на своём столе, которая, насколько знала Джинни, называлась компьютером, Саймон сделал приглашающий жест рукой.

— Я знал, что ты придёшь, — сверкнул он белозубой улыбкой.

Последний раз Джинни видела его в шотландском килте, сейчас же, в белой рубашке, серых брюках и с ослабленным сине-зелёным галстуком, он выглядел совершенно по-маггловски. Никто бы в жизни не заподозрил, что этот человек принадлежит к одному из древнейших волшебных родов и наделён даром прорицания.

— Палмер ждёт нас в кафе внизу, — сообщил Саймон.

Джинни грустно улыбнулась.

— Несложно догадаться. Полагаю, он уже отчитал тебя за сокрытие важных улик?

Саймон закатил глаза и поднялся, снимая пальто со спинки кресла.

— Этот разговор происходил между нами уже триллион раз, — пожаловался он и повёл её к выходу из отдела, на ходу бросив ассистенту, что тот остаётся за главного. — Палмеру хорошо известно, что я не могу прямо сказать людям о том, что видел, — продолжил он, пока они вдвоём ехали в лифте, — и ты тоже это знаешь.

— Да, — согласилась Джинни, — но вчера был мой последний шанс убедить Визенгамот в невиновности Драко. Полагаю, ты уже знаешь, где я побывала сегодня и что нашла?

— Ага, — кивнул Саймон, закатывая рукава до локтя. — Ты всё сделала правильно, как я и рассчитывал. Тот француз был крепким орешком, но твой брат — превосходный дипломат, так мне сказала моя кузина Нора.

Лифт открылся на первом этаже, и Саймон провел её несколькими коридорами, пока они не оказались в кафетерии, по виду напоминавшем тот, что в Министерстве. Джинни, краснея, пробормотала, что у неё больше не осталось маггловских денег, но Саймон лишь махнул рукой, сказав, чтобы она не переживала по пустякам. Взяв по подносу с едой, они направились к Джону, сидевшему у окна и глядевшему на улицу. Заметив наконец их, Джон улыбнулся и поприветствовал в своей обычной тёплой манере.

— Давай, — сказал Саймон, отпивая кофе, — рассказывай, что тебе удалось узнать.

Джинни переглянулась с Джоном.

— Я нашла доказательства, которые ставят под сомнение подлинность воспоминания Яксли, — Джинни коротко рассказала об их с Перси поездке в Париж и о словах месье Шамони, не забыв упомянуть, что все это благодаря Джону. — Как-то ты сказал мне, что уже видел исход суда и знаешь, отправится ли Драко в Азкабан или будет оправдан, — она повернулась к Саймону. — Скажи, что ты видел?

— Драко наш друг, Кинки, — напомнил Джон тихо, — ты делил с ним дом на протяжении многих лет. Ты видел его в моменты крайнего отчаяния и головокружительного триумфа, ты поддерживал его, как и он тебя. Неужели ты действительно предпочтёшь остаться в стороне и спокойно наблюдать за происходящим, когда на кону его судьба?

— Ты как-то рассказывал мне о проклятии Кассандры, и я понимаю, в чём опасность, но тут немного другое. Меня не устраивает ни один исход кроме освобождения Драко, поэтому мне надо пойти к Визенгамоту во всеоружии, я должна использовать всё, что только может помочь. Особенно то, что может быть известно вам с Джоном.

Саймон стоически выслушал их доводы, даже не пытаясь перебивать.

— Я видел и этот разговор, — наконец сказал он, — я видел тысячи различных его вариаций, причём все за раз. И до сих пор не смог придумать, что могу добавить, чтобы вас убедить. — Он вздохнул. — Я очень хочу помочь Драко, видит Мерлин. Но моя часть выполнена. Моя роль во всей этой истории заключалась в том, чтобы защищать Драко, пока тот не встретит девушку огня. Больше я не могу сказать ни слова.

Сидящий рядом с ним Джон бросил приборы на тарелку и с грохотом отодвинул от себя поднос.

— Плевать на пророчество! — вспылила Джинни. — Ему нужна вся помощь, какую мы только можем оказать!

— Я уже сделал всё, что мог, чтобы помочь ему, — настаивал Саймон. Его голос звучал спокойно, но Джинни заметила, как сильно он сжимал в руках чашку с кофе. — Я учёл все детали видений, даже самые, на первый взгляд, незначительные, не представляете, насколько это трудно... — он покачал головой, умолкнув на полуслове. — Не описать словами, как тяжело даётся мне каждое решение каждый долбаный день! Я постоянно спрашиваю себя: а это точно лучший исход данного события или всё же может быть другой вариант его развития? Мне приходится изучать все возможные последствия каждой ситуации, чтобы понять, какой исход приведёт в конце концов к лучшему результату. И когда эта часть позади, я начинаю мучиться другим вопросом: должен ли я рассказать об этом? Не то что должен, а могу ли я? А если расскажу, повлияет ли это на предвиденный мною сценарий? — он сложил ладони словно для молитвы и перевёл взгляд с Джинни на Джона и обратно. — Я видел приговор Драко почти три месяца назад, и сделал всё то, что обычно делаю, когда понимаю, что не могу сказать ни слова, не повлияв на исход ситуации.

— Но ты же повлиял, — не сдавалась Джинни. — Все эти намеки на «трудности и препятствия»...

— Когда я увидел Эйнсли в больнице, — кивнул Саймон. — Тогда у меня была возможность навести тебя на нужную мысль, и я ею воспользовался, хотя впоследствии и корил себя за это. Но подумай: помог ли я тебе ещё с чем-нибудь?

Джинни откинулась на спинку стула и открыла было рот, чтобы перечислить всё, с чем он ей помогал, но...

Вдруг поняла, что перечислять особо нечего.

— Видишь, как далеко тебе удалось зайти без моей помощи, — заявил Саймон безапелляционно. — Драко повезло иметь такого союзника, как ты.

— Но как же альбом? — вмешался Джон.

— Драко и так без труда узнал того мерзкого Пожирателя смерти. Я знал, что Джинни понадобится альбом из-за снимков, поэтому просто ускорил процесс их получения, передав альбом с тобой, чтобы не пришлось ехать за ним через весь Лондон. — Саймон отвлёкся на миг и обвёл взглядом кафетерий. Джинни, уловив это движение, сделала то же самое. Остальные сотрудники «Гардиан» сидели тут и там, болтали и смеялись, наслаждаясь перерывом и не думая ни о чём более опасном для жизни, чем поручения, с которыми им приходилось бегать из отдела в отдел, и многочисленные правки статей.

— Ты... — начал Саймон, вздохнув. Джинни заметила его напряжение, особенно сейчас, когда знала, как сложно ему приходится, когда он утрачивает контроль над собой и своей магией. Вся сложившаяся ситуация могла подтолкнуть его к такому же состоянию транса, в который он впал тогда в Мунго. — Ты хоть представляешь, как сильно я тебе завидую? — он посмотрел ей прямо в глаза. — Какой-то долбаный маггловский альбом, и вот ты уже выступаешь наперекор долбаному Визенгамоту... Знаешь, я ведь не солгал во время показаний, я действительно люблю Драко как родного брата и готов на всё ради него. Но нет, я должен смирно сидеть в самом невзрачном маггловском офисе и смирно писать грёбаные футбольные обзоры, и врать друзьям, что периодически пропадаю в больнице с грёбаными головными болями, пока моему лучшему другу грозит тюрьма.

Он поёрзал на стуле, и Джон тут же положил руку ему на плечо, успокаивая.

— Жизнь чертовски несправедлива, Джинни, — рявкнул Саймон. — Но я несу свою нелёгкую ношу так же, как и ты свою. И нам ничего другого не остаётся, дорогая. — Он протянул руку через стол и сжал её ладонь, а потом другой рукой — ладонь Джона. — Мне жаль, мне очень жаль.

— Что ж, — медленно отозвалась Джинни, — в таком случае мне придётся убедить Визенгамот самостоятельно, это единственный вариант.

— Да, только ты и Драко, — кивнул Саймон, — вы вдвоём против всего магического мира.

Забавно, что в итоге она пришла к тому, с чего и начинала. Чтобы дать себе время подумать, Джинни предпочла отправиться домой на метро, а не просто аппарировать, и не переставала удивляться тому, что ничего не меняется. В Хогвартсе у неё были такие грандиозные мечты. Она видела себя в будущем, делающую что-то важное и значительное, путешествующую по миру и изменяющую его к лучшему. Чтобы люди запомнили её не просто как ещё одну Уизли, а как Джинни Уизли, Исключительную Ведьму. Эти мечты тогда казались в поле её досягаемости, стоит приложить лишь немного усилий, и они сбудутся. Будучи аврором, до того, как осознала, насколько несчастна на этой работе, Джинни не уставала себе повторять, что следующее дело обязательно будет тем самым, которое и определит её карьеру, а если не следующее, то через одно — уж точно.