Ёкаи Японии

Девочка принялась потрошить рыбу. Судзука распорола мешок с рисом. Тем временем снег в котелке растаял. И девушка забросила в котелок несколько жменек риса. Столько, сколько они вдвоем съели бы.

Завершив потрошение рыбы, Юко подошла к котомке и, погрузив туда руки, достала соль. Отсыпав необходимый объем, девочка вернулась к столику, где была разложена рыба и посолила ее.

Судзука очень ловко готовила рис. Юко ориентировалась во времени готовности риса, наблюдая за матерью. Если она начинала его перемешивать, то рис почти готов и пора нарезать рыбу.

Готовка ужина завершилась. К этому моменту не только у Юко урчало в животе.

В хижине стояла еще одна котомка поменьше. Из нее Судзука достала две плошки и палочки для еды. С помощью лопатки, вынутой ранее, девушка заполнила плошки рисом. Поставила на столик и села рядом с дочерью.

Они обе сложили руки в молитвенном жесте и пожелали друг другу приятного аппетита. И принялись поглощать пищу.

Огонь уже начал ослабевать, когда девушки покончили с едой. Юко подкинула в костер несколько веток потолще и протяжно зевнула.

- Ложись спать, - сказала Судзука дочери.

- А ты, - поинтересовалась девочка.

- Приберу посуду.

- Я помогу, - девочка уже собиралась подскочить к столику и взять столовые приборы, но была остановлена рукой матери.

- Ложись спать, - повторила девушка.

Юко несколько секунд поколебалась, но под пристальным взглядом матери сдалась.

- Ладно, - согласилась девочка, понурив голову.

Без особого желания, но не переставая зевать, девочка направилась к своему футону. Забравшись под одеяло, ее быстро разморило и она отдалась в сладкие объятия морфея.

Судзука вновь вышла на улицу набрать снега. Он тут же отправился в котелок. Через небольшой промежуток времени снег растаял. Девушка подождала пока вода не нагреется, после чего принялась за мытье посуды. Справилась она достаточно быстро. Вытерла посуду насухо, оставив только котелок над костром – просыхать.

Когда вода в котелке испарилась, девушка сняла его с крюка и поставила возле стеллажа. Ненадолго задумавшись, Судзука подошла к седзи и подперла панель крепкой палкой. Если кто-нибудь захочет попасть в хижину, то он сможет это сделать, сломав седзи. Деревянные рейки и плотная бумага не самая лучшая защита. Однако, сломав седзи, поднимется шум, который разбудит семью. Тогда незваному гостю придется столкнуться с ёкаем.

Закончив с последними делами, девушка легла на свой футон. Рядом уже слышалось размеренное дыхание – Юко спала. Погладив спящую девочку по волосам, Судзука закрыла глаза. Однако сон шел тяжело. Девушка долгое время не могла заснуть, но, в конце концов, ей это удалось.

Утро для Микото наступило рано. Он проснулся, когда на улице было еще темно. Он остановился в одном из домов, в котором проживал пожилой мужчина. Обычно жители деревень с подозрением относились к вновь прибывшим, но только не в этом случае.

Микото был странствующим монахом. Он был еще очень молод, но он успел отрастить козлиную бородку. Левая половина лица мужчины была в татуировках-иероглифах. Что сильно привлекало внимание к его персоне. Но Микото это внимание не беспокоило.

Одет он был не по погоде. Простое кимоно и хакама темных цветов. Сугэгаса на голове и посох-комусо в руках. На ногах у него были варадзи – соломенные сандалии с веревками, обмотанными вокруг лодыжек.

Микото выбрался из-под одеяла, поежился и посмотрел на спавшего старика. Поблагодарил его за предоставленный ночлег, собрал свои немногочисленные вещи и покинул дом.

Вчера днем Микото увидел одну женщину. Она сильно его заинтересовала, потому мужчина двинулся следом за ней. К его удивлению девушка направилась из деревни в лес. Кто-то мог бы подумать, что девушка привлекла его в сексуальном плане. Только вот проблему сексуального влечения мужчина решил еще когда обучался в храме – он стал евнухом.

Тогда, что могло привлечь такого человека в необычной женщине? Ответ – ее необычность. Микото она показалась посторонней, выделяющейся на фоне остального мира. Поэтому он проследил за ней до тех пор, пока девушка не остановилась посреди леса и не начала собирать хворост. Он тут же смекнул, что его ищут и быстро ретировался.

Вернувшись в деревню, Микото направился к домам, в которых девушка просила рис. Не будь он монахом, мало кто по доброте душевной стал бы ему что-нибудь рассказывать. Другое дело, если бы их расспрашивал господин или какой-нибудь самурай. Или монах.

Деревенские охотно рассказали ему о том, что этой осенью в деревню пришли девушка с девочкой лет десяти. Крестьяне предположили, что они были сестрами, сбежавшими из родного дома.

Предполагаемый побег стал одной из причин словоохотливости деревенских. Жители рассудили, что это были дочери знатного самурая. Понимая, что за укрывательство беглянок их деревню могли ждать серьезные проблемы, вплоть до лишения жизни всех ее обитателей, в укрытии им было отказано. Правда, один житель, недалекого ума, проговорился о заброшенном храме.

Микото, узнав о местонахождении храма, отправился искать себе место для сна. Уже вечерело и в темном лесу потеряться было проще простого. К храму мужчина решил отправиться ранним утром.

И вот покинув хижину, Микото направился к храму. Поначалу его удивило, что тропа была достаточно хорошо вытоптана. Но, видимо, девушка часто ходила по этой дороге.

Утро было прохладным, чтобы побеспокоиться о теплой одежде, но мужчину холодная погода нисколько не беспокоила. Он продолжал восхождение, несмотря на сугробы и колючий мороз.

На подходе к храму Микото остановился, как вкопанный, ужаснувшись тому, что сталось с ториями. Их вид должен был внушать трепет, но никак не отвращение.

Стало еще хуже, когда мужчина поднялся на площадку перед храмом. Он чуть в обморок не свалился. Его передернуло от злости, от того, что статуя Будды была повреждена.

Храм был разрушен уже давно, это было видно по разложению дерева. Но Микото удивило еще то, что этот храм никто даже не попытался отстроить. Даже жители деревни не попробовали это сделать.

- Придется их наказать, - вслух озвучил свои мысли монах.

Микото подошел к храму, чтобы почтить память людей, которые погибли здесь, когда он внезапно услышал звук отодвигаемых седзи.

Он осторожно выглянул из-за покореженной балки, устремив свой взор на вышедшую фигуру, согнувшуюся к земле. В миг, когда девушка разогнулась, глаза Микото поползли на лоб. Девушка оказалась ёкаем.

Через пару минут девушка зашла обратно в хижину. А в сердце Микото поселился гнев.

Монах сразу же направился к этому уцелевшему дому. Он обратил внимание на то, что седзи были новыми, а крыша была залатана в нескольких местах. Это его еще больше разозлило.

Микото медленно подошел к хижине, да так, что снег под ногами едва заскрипел. Перехватил посох пониже, а другой рукой схватился за нижнюю его часть, сняв маленькую защелку. Плавным движением руки часть посоха отделилась, высвобождая клинок.

С тех пор как к власти пришли Токугава, носить мечи разрешалось лишь самураям. Женщинам разрешалось носить некоторые виды мечей, если она выходила из дома одна. Потому люди, несогласные с указом Токугава, стали придумывать различные способы сокрытия орудия убийства. Посох мог быть одним из них.

Мужчина остановился возле двигающейся панели. Посох взял так, чтобы с близкого расстояния он казался собеседнику нормальной длины. А сам встал в пол-оборота, скрывая меч от того, кто будет стоять напротив, держа его вдоль ноги.

Микото постучал в дверь и…

Судзука проснулась ни свет, ни заря. Костер давно потух и в хижине стоял такой холод, что девушке захотелось забраться обратно под одеяло.

Девушка быстро надела хаори и занялась ставшими привычными делами. Отобрав наиболее сухие ветки, девушка поломала их на более мелкие куски и закинула в кострище. Сложив их пирамидкой, Судзука положила в ее центр солому и подожгла ее. Дождавшись, когда огонь разгорится, девушка вышла на улицу с ведром. Набрала снега и поставила котелок на огонь.

Через некоторое время хижина прогрелась достаточно хорошо и Судзука сняла хаори.

Юко проснулась, когда ее нос учуял запах почти готовой еды. Девочка поднялась, сделала несколько потягивающих упражнений, разминая спящие мышцы.

- Доброе утро, - поздоровалась девочка с матерью.

- Доброе утро, - поприветствовала ее Судзука.

Завтрак был уже готов и расставлен на столе. И мать, и дочь уже принялись поглощать пищу. Как вдруг раздался легкий стук в седзи.

Обитатели хижины удивленно переглянулись – кого это могло принести в такую рань, к тому же в заброшенный храм.

Судзука поднялась, махнув дочери. Это был знак, чтобы девочка была готова защищаться. Юко подпрыгнула со своего места, рысью кинулась к футону и, взяв в руки танто, приготовилась атаковать незваного гостя.

Девушка понаблюдала за приготовлениями, довольная получившимся результатом. Судзуке в таких приготовлениях необходимости не было. В потайном кармане рукава у нее постоянно покоился кодати.

Девушка нарочито медленно подошла к двери, дабы понервировать прибывшего. Обулась и, накинув капюшон, отодвинула седзи.

Седзи только начало отъезжать в сторону, а Микото уже знал, где стояла девушка. Его рука двинулась вперед раньше, чем он успел это осознать.

Судзука не ожидала такого внезапного удара и ничего не успела сделать, когда холодная сталь прошла сквозь одежду и кожу, поразив ее в самое сердце. Девушка вскрикнула. Но умирать отказалась. Из последних сил она схватила мужчину за руку, лишь бы не дать ему вынуть меч и ударить Юко.

- Мама, - в панике закричала девочка. И бросилась на Микото, выставив перед собой меч.

«Наивно» подумал Микото, отмахиваясь от, как он думал, незначительной проблемы. Навершие его посоха было оборудовано острым наконечником. Им можно было ранить или даже убить, если правильно применить его.

Плавным движением руки, будто отмахиваясь от москита, мужчина нанес круговой удар, целясь девочке в горло. Он ожидал, что это будет быстрое убийство.

Юко, несмотря на серьезное ранение матери и паникующий выкрик, оставалась с холодной головой. Девочка знала некоторые ограничения человеческой психики. Так, если на взрослого мужчину бежит ребенок, выставивший перед собой меч, то ребенка определенно ждала смерть.

Поднырнув под посох, девочка перехватила танто в правую руку и, занеся ее над левым плечо, резанула мужчину в бок.

Брызнула кровь. Левая рука Микото выпустила посох и зажала появившуюся рану. В этот же момент пальцы Судзуки разжались и ее тело медленно сползло с меча.

Наконец, Микото освободил основную руку. Девочка едва успела заметить удар клинка, когда его лезвие прошло через ее живот насквозь. Пальцы мужчины разжались , выпустив рукоять меча.

Тело девочки завалилось назад. От удара об пол клинок вылетел из раны. Под девочкой стала собираться лужа крови.

Микото удовлетворенно улыбнулся и тут же скривился. Горячка боя была позади и теперь он мог спокойно оценить ситуацию. Он получил очень неприятную рану. Внутренние органы были повреждены. Монах понял, что здесь он и умрет.