Портрет Дориана Грея [англ. и рус. параллельные тексты]

Was it not Plato, that artist in thought, who had first analysed it?

Платон, для которого мышление было искусством, первый задумался над этим чудом.

Was it not Buonarotti who had carved it in the coloured marbles of a sonnet-sequence?

А Буонарроти? Разве не выразил он его в своем цикле сонетов, высеченных в цветном мраморе?

But in our own century it was strange....

Но в наш век это удивительно...

Yes; he would try to be to Dorian Gray what, without knowing it, the lad was to the painter who had fashioned the wonderful portrait.

И лорд Генри решил, что ему следует стать для Дориана Грея тем, чем Дориан, сам того не зная, стал для художника, создавшего его великолепный портрет.

He would seek to dominate him-had already, indeed, half done so. He would make that wonderful spirit his own.

Он попытается покорить Дориана, -- собственно, он уже наполовину этого достиг, -- и душа чудесного юноши будет принадлежать ему.

There was something fascinating in this son of Love and Death.

Как щедро одарила судьба это дитя Любви и Смерти!

Suddenly he stopped, and glanced up at the houses.

Лорд Г енри вдруг остановился и окинул взглядом соседние дома.

He found that he had passed his aunt's some distance, and, smiling to himself, turned back.

Увидев, что он уже миновал дом своей тетушки и отошел от него довольно далеко, он, посмеиваясь над собой, повернул обратно.

When he entered the somewhat sombre hall the butler told him that they had gone in to lunch.

Когда он вошел в темноватую прихожую, дворецкий доложил ему, что все уже в столовой.

He gave one of the footmen his hat and stick, and passed into the dining-room.

Лорд Генри отдал одному из лакеев шляпу и трость и прошел туда.

"Late as usual, Harry," cried his aunt, shaking her head at him.

-- Ты, как всегда, опаздываешь, Гарри! -воскликнула его тетушка, укоризненно качая головой.

He invented a facile excuse, and having taken the vacant seat next to her, looked round to see who was there.

Он извинился, тут же придумав какое-то объяснение, и, сев на свободный стул рядом с хозяйкой дома, обвел глазами собравшихся гостей.

Dorian bowed to him shyly from the end of the table, a flush of pleasure stealing into his cheek.

С другого конца стола ему застенчиво кивнул Дориан, краснея от удовольствия.

Opposite was the Duchess of Harley; a lady of admirable good-nature and good temper, much liked by everyone who knew her, and of those ample architectural proportions that in women who are not Duchesses are described by contemporary historians as stoutness.

Напротив сидела герцогиня Харли, очень любимая всеми, кто ее знал, дама в высшей степени кроткого и веселого права и тех архитектурных пропорций, которые современные историки называют тучностью (когда речь идет не о герцогинях!).

Next to her sat, on her right, Sir Thomas Burdon, a Radical member of Parliament, who followed his leader in public life, and in private life followed the best cooks, dining with the Tories, and thinking with the Liberals, in accordance with a wise and well-known rule.

Справа от герцогини сидел сэр Томас Бэрден, член парламента, радикал. В общественной жизни он был верным сторонником своего лидера, а в частной -- сторонником хорошей кухни, то есть следовал общеизвестному мудрому правилу: "Выступай с либералами, а обедай с консерваторами".

The post on her left was occupied by Mr. Erskine of Treadley, an old gentleman of considerable charm and culture, who had fallen, however, into bad habits of silence, having, as he explained once to Lady Agatha, said everything that he had to say before he was thirty.

По левую руку герцогини занял место мистер Эрскин из Тредли, пожилой джентльмен, весьма культурный и приятный, но усвоивший себе дурную привычку всегда молчать в обществе, ибо, как он однажды объяснил леди Агате, еще до тридцати лет высказал все, что имел сказать.

His own neighbour was Mrs. Vandeleur, one of his aunt's oldest friends, a perfect saint amongst women, but so dreadfully dowdy that she reminded one of a badly bound hymn-book.

Соседкой лорда Генри за столом была миссис Ванделер, одна из давнишних приятельниц его тетушки, поистине святая женщина, но одетая так безвкусно и крикливо, что ее можно было сравнить с молитвенником в скверном аляповатом переплете.

Fortunately for him she had on the other side Lord Faudel, a most intelligent middle-aged mediocrity, as bald as a Ministerial statement in the House of Commons, with whom she was conversing in that intensely earnest manner which is the one unpardonable error, as he remarked once himself, that all really good people fall into, and from which none of them ever quite escape.

К счастью для лорда Генри, соседом миссис Ванделер с другой стороны оказался лорд Фаудел, мужчина средних лет, большого ума, но посредственных способностей, бесцвотпый и скучный, как отчет министра в палате общин. Беседа между ним и миссис Ванделер велась с той усиленной серьезностью, которой, по его же словам, непростительно грешат все добродетельные люди и от которой никто из них никак не может вполне освободиться.

"We are talking about poor Dartmoor, Lord Henry," cried the Duchess, nodding pleasantly to him across the table. "Do you think he will really marry this fascinating young person?"

-- Мы говорим о бедном Дартмуре, -- громко сказала лорду Г енри герцогиня, приветливо кивнув ему через стол.-- Как вы думаете, он в самом деле женится на этой обворожительной американке?

"I believe she has made up her mind to propose to him, Duchess."

-- Да, герцогиня. Ода, кажется, решила сделать ему предложение.

"How dreadful!" exclaimed Lady Agatha. "Really, someone should interfere."

-- Какой ужас! -- воскликнула леди Агата.--Право, следовало бы помешать этому!

"I am told, on excellent authority, that her father keeps an American dry-goods store," said Sir Thomas Burdon, looking supercilious.

-- Я слышал из самых верных источников, что ее отец в Америке торгует галантереей или каким-то другим убогим товаром, -- с презрительной миной объявил сэр Томас Бэрдон.

"My uncle has already suggested pork-packing, Sir Thomas."

-- А мой дядя утверждает, что свининой, сэр Томас.

"Dry-goods! What are American dry-goods?" asked the Duchess, raising her large hands in wonder, and accentuating the verb.

-- Что это еще за "убогий" товар? -осведомилась герцогиня, в удивлении поднимая полные руки.

"American novels," answered Lord Henry, helping himself to some quail.

-- Американские романы, -- пояснил лорд Генри, принимаясь за куропатку.

The Duchess looked puzzled.

Герцогиня была озадачена.

"Don't mind him, my dear," whispered Lady Agatha. "He never means anything that he says."

-- Не слушайте его, дорогая, -- шепнула ей леди Агата.-- Он никогда ничего не говорит серьезно.

"When America was discovered," said the Radical member, and he began to give some wearisome facts.

-- Когда была открыта Америка...-- начал радикал -- и дальше пошли всякие скучнейшие сведения.

Like all people who try to exhaust a subject, he exhausted his listeners.

Как все ораторы, которые ставят себе целью исчерпать тему, он исчерпал терпение слушателей.

The Duchess sighed, and exercised her privilege of interruption.

Герцогиня вздохнула и воспользовалась своей привилегией перебивать других.

"I wish to goodness it never had been discovered at all!" she exclaimed. "Really, our girls have no chance nowadays.

-- Было бы гораздо лучше, если бы эта Америка совсем не была открыта!воскликнула она.Ведь американки отбивают у наших девушек всех женихов.

It is most unfair."

Это безобразие!

"Perhaps, after all, America never has been discovered," said Mr. Erskine. "I myself would say that it had merely been detected."

-- Пожалуй, я сказал бы, что Америка вовсе не открыта, -- заметил мистер Эрскин.-- Она еще только обнаружена.

"Oh! but I have seen specimens of the inhabitants," answered the Duchess, vaguely. "I must confess that most of them are extremely pretty.

-- О, я видела представительниц ее населения, -неопределенным тоном отозвалась герцогиня.--И должна признать, что большинство из них -- прехорошенькие.

And they dress well, too.

И одеваются прекрасно.

They get all their dresses in Paris.

Все туалеты заказывают в Париже.

I wish I could afford to do the same."

Я, к сожалению, не могу себе этого позволить.

"They say that when good Americans die they go to Paris," chuckled Sir Thomas, who had a large wardrobe of Humour's cast-off clothes.

-- Есть поговорка, что хорошие американцы после смерти отправляются в Париж, -- изрек, хихикая, сэр Томас, у которого имелся в запасе большой выбор потрепанных острот.

"Really!

-- Вот как!

And where do bad Americans go to when they die?" inquired the Duchess.

А куда же отправляются после смерти дурные американцы? -- поинтересовалась герцогиня.

"They go to America," murmured Lord Henry.

-- В Америку, -- пробормотал лорд Генри.

Sir Thomas frowned.

Сэр Томас сдвинул брови.

"I am afraid that your nephew is prejudiced against that great country," he said to Lady Agatha. "I have travelled all over it, in cars provided by the directors, who, in such matters, are extremely civil. I assure you that it is an education to visit it."

-- Боюсь, что ваш племянник предубежден против этой великой страны, -- сказал он леди Агате.--Я изъездил ее всю вдоль и поперек, -- мне предоставляли всегда специальные вагоны, тамошние директора весьма любезны, -- и, уверяю вас, поездки в Америку имеют большое образовательное значение.

"But must we really see Chicago in order to be educated?" asked Mr. Erskine, plaintively. "I don't feel up to the journey."

-- Неужели же, чтобы стать образованным человеком, необходимо повидать Чикаго? -жалобно спросил мистер Эрскин.-- Я не чувствую себя в силах совершить такое путешествие.

Sir Thomas waved his hand.

Сэр Томас махнул рукой.

"Mr. Erskine of Treadley has the world on his shelves.

-- Для мистера Эрскина мир сосредоточен на его книжных полках.

We practical men like to see things, not to read about them.

А мы, люди дела, хотим своими глазами все видеть, не только читать обо всем.

The Americans are an extremely interesting people. They are absolutely reasonable.

Американцы -- очень интересный народ и обладают большим здравым смыслом.

I think that is their distinguishing characteristic.

Я считаю, что это их самая отличительная черта.

Yes, Mr. Erskine, an absolutely reasonable people.

Да, да, мистер Эрскин, это весьма здравомыслящие люди.

I assure you there is no nonsense about the Americans."

Поверьте мне, американец никогда не делает глупостей.

"How dreadful!" cried Lord Henry. "I can stand brute force, but brute reason is quite unbearable.

-- Какой ужас! -- воскликнул лорд Генри.-- Я еще могу примириться с грубой силой, но грубая, тупая рассудочность совершенно невыносима.

There is something unfair about its use.

Руководствоваться рассудком -- в этом есть что-то неблагородное.

It is hitting below the intellect."

Это значит -- предавать интеллект.

"I do not understand you," said Sir Thomas, growing rather red.

-- Не понимаю, что вы этим хотите сказать, -отозвался сэр Томас, побагровев.

"I do, Lord Henry," murmured Mr. Erskine, with a smile.

-- А я вас понял, лорд Г енри, -- с улыбкой пробормотал мнстер Эрскин.

"Paradoxes are all very well in their way...." rejoined the Baronet.

-- Парадоксы имеют свою прелесть, но...-- начал баронет.

"Was that a paradox?" asked Mr. Erskine. "I did not think so.

-- Разве это был парадокс? -- спросил мистер Эрскин.-- А я и не догадался...

Perhaps it was.

Впрочем, может быть, вы правы.

Well, the way of paradoxes is the way of truth.

Ну, так что же? Правда жизни открывается нам именно в форме парадоксов.

To test Reality we must see it on the tight-rope.

Чтобы постигнуть Действительность, надо видеть, как она балансирует на канате.

When the Verities become acrobats we can judge them."

И только посмотрев все те акробатические штуки, какие проделывает Истина, мы можем правильно судить о ней.

"Dear me!" said Lady Agatha, "how you men argue! I am sure I never can make out what you are talking about.

-- Господи, как мужчины любят спорить! -вздохнула леди Агата.-- Никак не могу взять в толк, о чем вы говорите.

Oh! Harry, I am quite vexed with you.

А на тебя, Гарри, я очень сердита.

Why do you try to persuade our nice Mr. Dorian Gray to give up the East End?

Зачем это ты отговариваешь нашего милого мистера Грея работать со мной в ИстЭнде?

I assure you he would be quite invaluable. They would love his playing."

Пойми, он мог бы оказать нам неоценимые услуги: его игра так всем нравится.

"I want him to play to me," cried Lord Henry, smiling, and he looked down the table and caught a bright answering glance.

-- А я хочу, чтобы он играл для меня, -- смеясь, возразил лорд Генри и, глянув туда, где сидел Дориан, встретил его ответный радостный взгляд.

"But they are so unhappy in Whitechapel," continued Lady Agatha.

-- Но в Уайтчепле видишь столько людского горя! -- не унималась леди Агата.