Воронья душа. Том 2

— У меня нет друзей. Твои слова остры, но лишь будоражат мое воображение. — Подмигнув мне лилововолосый маг легко оседлал своего оленя, и кто-то из стражи закинул меня перед ним на сильную спину животного, словно я была мешком с припасами.

— Отпустите меня! — скомандовала я и попыталась слезть с оленя, но успехом попытка не увенчалась. — Сейчас же!

— Не нужно так кричать. — Незнакомец поморщился, поднес руку к своему лбу и коснулся его пальцами. — От тебя и твоего громкого голоса у меня разболелась голова. Ты похожа на леди, а ведешь себя как торговка мелкой лавчонки.

Надо признать, в этом мужчине сочетались мужское и женское начала. Длинные, ухоженные волосы, тонкие, почти женственные черты лица, расшитый костюм, украшения, длинные, музыкальные пальцы — все это делало его похожим на девушку. Однако были и мужские черты: довольно спортивное телосложение, хитрый лисий взгляд, ярко выраженные скулы, сильный подбородок, голос… Он был полной противоположностью Дерека.

Но к чему я их сравниваю?

— Вы закинули меня на вашего оленя, как уличную девку, с которой будете развлекаться, поэтому не смейте жаловаться на мои упреки. Разве приличной даме подобает путешествовать таким образом? Немедленно верните меня наземь и дайте мне отдельного оленя, — сквозь зубы процедила я.

— Ты преступница. С чего бы мне оказывать тебе услугу? — равнодушно бросил негодяй, и его губы скривились в усмешке.

— Она не преступница и не заслужила такого обращения! Кажется, ты совсем позабыл о своей чести! — возмущенно промолвил Эванс, но ему тотчас заткнули рот.

— Отправляемся! — словно не обратив внимания на слова Эванса, скомандовал лиловолосый, и олени вереницей двинулись в путь.

Всю дорогу мы ехали молча и меня жутко раздражал пристальный взгляд лилововолосого всадника. Он то и дело окидывал меня хищным взглядом, но, к счастью, не пользовался моей беспомощностью и не распускал руки. Кроме этого, мне было очень неудобно лежать животом на спине оленя, и вскоре мой несчастный живот стал напоминать о себе тупой болью, а ближе к огромному шумному городу я ощутила, как к моему горлу подступила тошнота и старалась всеми силами сдержаться, чтобы не выпустить ее наружу. Мне было дурно, перед глазами все расплывалось, но я ничего не могла с этим поделать, впрочем, как и Эванс, которому также выпала судьба всю дорогу висеть вниз головой на спине оленя одного из стражников.

Наконец, олень остановился, и меня спустили на землю. Ощутив под ногами холодные камни, я не смогла устоять на месте, мои колени задрожали, и я рухнула прямо на грудь длинноволосому магу, и, как бы отвратительно это ни было, не могла отпрянуть. Ноги не желали держать меня.

— Так ты решила принять мое предложение, цветочек? — Раздался вкрадчивый мужской голос над моим ухом.

— Никогда! — поспешила отказаться я.

— Тогда как понимать твою близость?

Уперевшись ладонями в грудь мага, я слегка отстранилась и подняла голову, после чего мы встретились взглядами.

— Вижу, вами руководят плотские желания. Но то, что вы желаете от меня, вы точно не получите, — тихо, но решительно сказала я.

В воздухе повисло тяжелое молчание. Взгляд мага стал мрачным и холодным, от чего по моему телу побежали мурашки. Но я не собиралась сдаваться.

— Что ж, ты сделала свой выбор. Пару дней в темнице вернут тебе трезвый разум. Увести! — Оттолкнув меня от себя, с отвращением, написанном на его красивом лице, мужчина развернулся и направился в сторону высоких, каменных ворот, ведущих в огромный, до самого неба белоснежный дворец с, должно быть, тысячью разноцветными резными окнами, а нас с Эвансом подхватили под руки и повели в неизвестном направлении.

Пока нас вели в темницу, я разглядывала окружающих нас людей и старалась запомнить дорогу. Эванс был на редкость спокоен, словно арест с темницей были ему не в первой, ведь ему не требовалось указывать путь: он шел туда, как к себе домой, и загадочно улыбался. Я же приложила немало усилий для того, чтобы сохранить лицо и не выдать свое происхождение во время скандальных речей.

Ранее, никто и никогда не посмел бы обращаться со мной столь гнусным образом. Принцесса Фламмехава в темнице? Королева Калдвинда? Абсурд. Хорошо, что сейчас меня не видят мои родители, иначе, они бы здесь камня на камне не оставили. Оружие людей, лишающее нас, демонов, сил, находилось далеко, и вряд ли король Эммерленда имел такое же, потому что сейчас я отчетливо ощущала прилив и отлив моих демонических сил. Я могла бы освободиться, но волшебные цепи магов все же блокировали все мои возможности, поэтому мне оставалось лишь покорно играть свою роль и идти в темницу.

Эммерленд, безусловно, прекрасен. Причудливые постройки, невероятно высокий стройный, с сотнями башен дворец, огромное количество растительности, что жадно впивается в стены домов и произрастает везде, где ей вздумается. Огромные шапки деревьев буквально закрывают небо, накрывая собой город. Даже солнечные лучи с трудом пробиваются сквозь густые кроны, а улицы освещают, добавляя частичку магии в огромные, с половину человеческого роста, драгоценные камни. Маги сказочно богаты, однако, несмотря на это, крайне трудолюбивы и стараются приумножить свои богатства, а чем больше они зарабатывают, тем больше они тратят на постройку своих богатых огромных домов, мастерских и магических школ. О школах и некоторой жадности рассказал мне мой друг лекарь, и я поверила ему на слово.

Нас завели в самые недра дворца, затем в освещенную голубым сиянием стеклянную камеру, хотя я думала, что нас поселят в какие-то грязные пенаты рядом с крысами. Эта светля стеклянная коробка была бы достаточно просторной для одного узника, но слишком тесной для двух. Кровать, довольно широкая, с постельным бельем и даже красивым мягким пледом, находилась в одном из углов. Все было бы не так плохо, если бы кровать ни была одна. Да и где здесь приспособление, где можно утолить свои физические нужны? Была лишь кровать, и больше ничего.

Ко мне стало приходить понимание того, что мы можем остаться здесь на долгие годы, но тогда нам точно не раздобыть противоядие, и Дерек, мой дорогой супруг, умрет. От этой мысли на мои глаза навернулись непрошенные слезы, но я напомнила себе, что слезы еще никому не помогали, и поспешно заморгала, прогоняя эту ненужную влагу бессилия.

Мы были узниками, нам не оставили никакого оружия, наши руки все так же были связаны магическими цепями. Все было против нас.

— Сильвия, я могу объяснить, — тихо сказал Эванс.

Он сидел на полу, у кровати, облокотившись на нее спиной.

— Уж постарайся, — невольно усмехнувшись, ответила я. — Признайся: ты ведь был здесь раньше?

— Увы. Тот красавец, который так дурно обошелся с тобой, на самом деле мой брат. Звучит просто невероятно смешно, правда? — Эванс тоже усмехнулся.

— Это ничего не меняет. — Я обернулась к нему спиной. Мне не хотелось смотреть на того, кого еще недавно я называла своим другом и кто столь многое скрыл от меня.

— Меняет, если он король Эммерленда.

Одновременно обернувшись, мы встретились взглядами.

Эта новость поразила меня до глубины души.

Король Эммерленда является Эвансу братом? Нет, он, должно быть, шутит! Разве брат позволил бы себе заточить своего брата в недрах дворца? Даже, если так, даже, если он настолько жесток, по какой причине он заточил Эванса и почему я оказалась здесь вместе с ним? Бьюсь об заклад: Эванс не так добр и мил, каким старался казаться, ведь без причины так к кровным родственникам не относятся.

— Я бастард, Сильвия. Меня зовут Эванс Валлас. Я солгал тебе: других магов с таким же родовым именем просто не существует, — спокойным, размеренным тоном продолжил мой спутник. — И, еще одна маленькая деталь, о которой я не хотел тебе говорить, чтобы не напугать… Я в официальном розыске Эммерленда. Меня разыскивает королевская стража, придворные маги, а также обычные жители королевства, желающие получить награду за мою поимку.

— И когда ты собирался рассказать мне об этом? — нахмурившись, поинтересовалась я.

— Откровенно говоря, я хотел унести этот секрет в могилу.

— Ах, вот оно что! Просто великолепно! Ты прекрасно знал, что нас обоих здесь не ждут, но, если меня видели только на портретах, если вообще видели, тебя знают в лицо! И ты даже не потрудился как-то изменить свою внешность или скрыть свою личность! — не сумев потушить пожар гнева в моей груди, воскликнула я.

— Я понимаю, что теперь ты вряд ли сможешь мне довериться, но прошу тебя выслушать… — Эванс поднялся на ноги и попытался взять меня за руку, но я сделала шаг назад, не дав ему даже коснуться меня.

— Ты все верно понял. Как можно довериться тому, кто лжет в лицо своей королеве, подруге, или кто я там для тебя? Может и этот секрет ты унесешь с собой в могилу?

— Ты довольна? — вдруг спокойным тоном спросил лекарь.

— Довольна? Чем? — совершенно не ожидав такой фразы, бросила я.

— Довольна тем, что отчитала меня, как ребенка?

— А ты считаешь, что у меня нет никакого права отчитывать тебя за ложь?

— У тебя есть на это полное право, но давай лучше подумаем, как выбраться отсюда.

Спокойствие Эванса одновременно пугало и радовало. С одной стороны, мне хотелось верить в то, что он все же был хорошим магом, и его спокойствие было вызвано тем, что он уже не раз сбегал из темницы. Однако, с другой стороны, мне не давал покоя его подлый поступок. Разве сложно было рассказать правду с самого начала? Для чего скрывать свое происхождение? Если он является эммерлендским аристократом, даже принцем, почему к нему относятся как к дворовой собаке? Почему он и его брат не нашли общий язык? Ведь, если Эванс был принцем Эммерленда, он мог бы стать придворным магом или занять место в Совете… Все в этой истории было странным. Видимо, мне придется довериться ему снова и выслушать его до конца. Если я этого не сделаю, то никогда не узнаю правды.

— Мы обязательно этим займемся, но сперва ты обязан рассказать мне все как есть. Я хочу знать все и в мельчайших подробностях.

— Как скажешь, моя королева. На самом деле, мы с братом не были дружны. С самого детства. Мой отец, король Эммерленда, встретил мою мать случайно, на одном из карнавалов, и скрыл свое происхождение. Моя мать же была дочерью обычного городского держателя лавки с редкими животными. Так начались их отношения, а, когда она родила меня, и мне исполнилось шесть, отец признался ей в своей тайне и перевез нас с матерью во дворец. Нужно ли мне говорить о том, что королева, супруга отца, посчитала, что своим поступком он унизил ее и их сына. Любовнице и ее отпрыску не место в их семейном гнездышке, так она говорила… — Маг вдруг переменился в лице, и теперь на нем отражалась боль.

— Но как? Вы же дети одного отца, короля. Разве она посмела бы перечить его воле? — возмутилась я, не дождавшись пока Эванс договорит.

— Она не смела, нет, и поэтому, пока отец был жив, мы все жили в этом самом дворце, — поспешил объяснить лекарь. — Любить нас она была не обязана, да и какой женщине будет приятно, если ее муж найдет ей замену и родит детей на стороне? В народе и так ходили слухи, что королева больна, что она больше не может подарить королю наследников, что она в чем-то провинилась перед ним и поэтому потеряла его благосклонность. Я понимаю ее. Она не заслужила такого отношения. Жаль только, что она так и не смогла поверить в то, что мы также были невиновны в том, что произошло.