Бессердечный

Он приподнял меня ближе к своему лицу, успев подложить подушку мне под поясницу, и напал голодным зверем. Язык длинным росчерком прошёлся вдоль раскрытых лепестков вверх-вниз, нырнул в мою влажную глубину, вырывая очередной стон, а вместе с этим я почувствовала, как его пальцы кружат чуть ниже. Гораздо, гораздо ниже.

─ Не смей, слышишь? Не смей… Пожалуйста, ─ хрипя и пытаясь хоть как-то сменить своё положение, попросила я, но он держал слишком крепко.

─ О, так ты умеешь быть покладистой, ─ прозвучало с притворным удивлением. ─ Но у тебя нет выбора, помнишь? Расслабься, Вишенка — будет хорошо.

И пытка продолжилась. Его язык был неумолим, лаская то медленно и нежно, то в ход шли губы, втягивая невероятно чувствительную горошину, а я бессовестно текла на его пальцы, уже начавшие увереннее толкаться в запретное колечко. Сперва растягивали мучительно-медленно, входя осторожно, а потом это происходило всё быстрее, и если поначалу я всячески протестовала и извивалась, то вскоре ощущения чуть болезненной наполненности принесли что-то тягуче-приятное. Напугавшие меня сильнее, чем все его прежние действия.

─ Хватит, прошу! ─ вышло с остатками дыхания, только мучитель был глух к моим просьбам, не останавливаясь.

Он, как заклинатель, обладал над моим телом какой-то жуткой властью, и я сдавалась, ощущая, что долго так не продержусь. Мне совсем не хотелось быть игрушкой в его опытных руках, совсем не хотелось получать от этого удовольствие, став одной из его рабынь, ведь это означало абсолютное, тотальное предательство самой себя. Но как мне вообще выжить рядом с ним, оставшись при этом со своим сердцем и разумом?

─ Попроси меня, ─ уже видя, что довёл меня до грани полубезумия, выдохнул Высший, сам едва держась за крупицы терпения. ─ Попроси, и я дам тебе всё, Вишенка. Разве ты не хочешь получить удовольствие? Разве тебе сейчас плохо?

Его настойчивый язык вновь и вновь скользил вокруг клитора, то и дело резко срываясь ниже, пальцы продолжали терзать, а я уже ненавидела себя за то, как было хорошо. Однако мне нельзя было этому поддаваться, даже если ноющее во всех местах тело требовало обратного. Что-то протестовало против такой безоговорочной капитуляции, и стоило мне лишь подумать об этом, как браслет, сковывающий магию, начал сильно нагреваться. А вот я будто с ума сошла.

─ Оставь меня в покое! ─ забилась в его руках, всё же найдя в себе силы оттолкнуть его. ─ Убирайся! Я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался, слышишь? Проваливай к своему гарему или кто там у тебя есть! Ненавижу!!!

Боль в руке жидким пламенем перетекла в голову, взрывая виски́, и я сама себе не смогла бы объяснить, что случилось, но вот император, кажется что-то понял. Он нахмурился, найдя что-то сильно беспокоящее его в моих глазах, неспешно поднялся, ещё некоторое время меня разглядывая, а после всё-таки направился к двери.

─ Как скажешь, ─ глухо уронил он, скрываясь в коридоре.

Я же так и осталась прикованной и тяжело дышащей, со слезами, стекающими по вискам, а ещё чувством, будто из меня разом вытянули все силы. Никто так и не явился, чтобы меня освободить. Проклиная всё на свете, включая отца, я так устала от этой эмоциональной борьбы, что вскоре просто вырубилась, падая в темноту, где меня опять встретили ласковые, утешающие объятия пламени и знакомый голос, на этот раз звучащий совсем близко.

«Не плачь, Огненная. Скоро всё будет хорошо, и мы оба выберемся…»

И как же я хотела в это верить.

8

Варрт

Выйдя из комнаты, почувствовал испепеляющий взгляд в спину от Шейнара. Для него не была препятствием защита от подслушивания, и в кои-то веки этот навык меня бесил, а не восхищал. Если оборотень, ведомый своим привычным безрассудством, сейчас войдёт в покои к этой белокурой упрямой девчонке и увидит её обнажённой, я точно взбешусь ещё сильнее.

─ Что с гостями, Зейд?

Я стремительно покидал Лунный, чтобы не приведи Извечный, не вернуться и не продолжить то, что хотелось. Хотелось до сжатых кулаков, до хруста чужих костей, и даже мысли о делах не могли полностью отвлечь меня от той, что исходила презрением в полутьме комнаты.

─ Жаждут общения с Вами и в свои покои возвращаться не хотят, ─ доложил оборотень.

─ Ну ещё бы, ─ ухмыльнулся я. ─ Наверняка старику Рошалю не терпится расспросить меня, как это его милая маленькая Ами оказалась у меня в гостях.

─ Думаю, госпожа Ами и правда нужна им. Когда она танцевала, ─ замялся он, услышав мой рык, ─ я заметил, как зол он был.

Разумеется, он был зол — это я даже без магии чуял, и прекрасно его понимал. Любой мужчина, увидев такой танец, разозлится, что столь ценная добыча из его рук уже почти перекочевала к другому. Я тоже злился, видя её соблазнительные, дикие движения, пробуждающие во мне первобытный голод. Злился и сгорал от желания быстрее увести её от этих пожирающих взглядов.

Особенно от одного. Демонов Дарнэ какого-то рожна притащился во дворец вместе с делегацией из Норвейской империи. Долгое время все думали, что Старейшины изгнали его за предательство, ведь его постоянно так и тянуло к магам, но только мы с ним знали правду… В последнюю нашу встречу, когда мы оба надрались, как свиньи, я заявил ему, что никогда в жизни не позволю больше женщине завладеть своим разумом, а он лишь посмеялся.

Эту ухмылку и отголоски того смеха в его глазах я увидел сегодня вновь, когда дерзкая Вишенка завлекала всех своим танцем, ни грамма не сомневаясь в своём умении. Брат моей покойной жены одним взглядом дал понять, что настала и моя погибель, но я не собирался в это верить. И всё же…

─ Что ей надо, а? ─ Ударил кулаком по стене. ─ Чего добивается?

Проклятая кукла…

В голове до сих пор звучало это «ненавижу!», а на губах горел вкус её невероятный вкус, который хотелось пробовать снова и снова.

Если я сейчас вернусь, ей будет плохо. Я сорвусь и в один миг превращу её существование здесь в пылающую преисподнюю, а я знаю, что способен на это просто в моментном порыве.

─ Возможно, Вам надо действовать мягче, мой император, ─ осторожно намекнул Зейд. ─ Как я уже говорил, госпожа Ами — совсем не такая девушка, к каким вы привыкли в гареме. Тем более, она не потерпит отношения, как к рабыне.

И на мои угрозы ей тоже плевать.

─ Думаешь, я этого не знаю?! Никогда мне ещё не приходилось пресмыкаться перед своими женщинами, и в этот раз не собираюсь! ─ рычал и понимал, что впервые за долгое время вышел из себя, а всему виной эта мелкая бесовка, за рекордно короткий срок сумевшая пролезть мне в голову.

Сам виноват. Повёлся на молодое тело и неподдельную отзывчивость. Полетел, как мотылёк на неё невинность, в итоге хорошенько получив по мозгам!

─ Если она не смирится, будет коротать свои дни взаперти и не выйдет, пока я во всём не разберусь, ─ решил я. ─ Или не выйдет никогда.

Мне нельзя было иметь слабостей. Не при вечном наблюдении Песчаных псов, что шныряли вокруг по науськиванию Совета, выискивая бреши в моём окружении — скорее всего, даже сейчас. Я не мог дать им такого оружия против себя, тем более, если мне её действительно подослали, а теперь с радостью пожинали плоды своих трудов.

Так почему же вместо того, чтобы навестить провинившуюся Шеарин, коротающую наказание в другой части дворца, или наведаться к господину магу, я отправился прямиком в крыло, где когда-то жила моя Амиланте, и где я не был с годовщины её смерти?

Сам не понял, что нашло, но лазурные розы, что даже после её смерти цвели и пахли в полуразрушенной оранжерее, я срывал уже осознанно, точно в таком же настроении вернувшись обратно к покоям своей строптивицы, и не обращая внимания ни на какие мрачные взгляды. Присел рядом со спящей беспокойным сном девушкой, ненавидящей меня до глубины души, отмахиваясь от мысли, что совершаю огромную ошибку, и провёл по её щеке, ловя обжигающий вздох.

─ Ты будешь моей. И сама это признаешь.

* * *

Всю ночь я опять блуждала по таинственным коридорам, объятым пламенем. Казалось, мой таинственный незнакомец из сна, был всё ближе, и я вот-вот до него доберусь, но каждый раз оказываясь почти у цели, терпела поражение. Что-то мешало нам встретиться, не пуская меня дальше, за невидимую завесу, а потом я вообще стала чувствовать нестерпимую духоту, однако слишком поздно поняла, что она пришла извне.

Именно она заставила меня вынырнуть в новую реальность и обнаружить, что я по-прежнему прикована, мои глаза завязаны, а совсем близко находится тот, кого лучше бы никогда не видела. Вот только он был здесь и невесомо касался моей кожи — это были не его пальцы или даже губы. Это было что-то гораздо более мучительное, запредельное… и в тоже время невероятно приятное, но будучи ещё во власти дрёмы, я не могла до конца быть в чём-то уверенной.

─ Что… что происходит?

─ Тш-ш, ─ прошелестело над ухом вместе с лёгким, как пёрышко прикосновением к животу. ─ Это просто сон, Вишенка.

Сон?

Не успела я толком всё осознать, как касания стали смелее. Поднялись выше, медленно пересчитывая рёбра, взмыли вверх, обведя один сосок, и двинулись к другому, чтобы повторить. Я выгнулась от невыносимой щекотки, устремившейся прямиком к лону, куда тут же двинулась чужая рука, продолжая опасную игру.

Это цветок? Кажется, именно его бархатистые лепестки сейчас сводили меня с ума лёгкими, но настойчивыми поглаживаниями, а горячие губы поочерёдно втягивали упругие камешки сосков, не давая и секунды на раздумья. Язык игрался с комочками плоти, облизывая то медленно, то слишком быстро.

─ Нет… Прекрати… ─ ещё сопротивлялась я, но ласка была такой пряной, такой необходимой измученному за ночь телу, что оргазм подступал стремительной волной, и остановить его я вряд ли бы сумела.

─ Не сопротивляйся этому, Вишенка, ─ приказал хриплый голос. ─ Тебе от этого не сбежать.

Губы накрыли мой рот, распахнувшийся в немом крике, едва первая острая вспышка ударила по всем нервным окончаниям. Язык нашёл мой, неторопливо, но непоколебимо завоёвывая новые территории, и когда из лёгких начал исчезать запас воздуха, мой палач отстранился, чтобы в очередной раз доказать, что я против него — ничто. Песчинка.

─ Стой! Не смей, ─ вскинулась, чувствуя между ног жар его каменного возбуждения.

Но всё было бесполезно перед несокрушимой волей императора, и между моими зубами вдруг оказался стебель цветка, не давая произнести ни слова.

─ Попытаешься выплюнуть, уколешься шипами, ─ предупредил этот псих. ─ А в них — яд. Ты же не хочешь умереть, пока я глубоко в тебе, Вишенка?

Мне удалось лишь протестующе замычать, когда легко и безо всякого сопротивления с моей стороны Высший вторгся в мою влажную глубину, принявшую его, как долгожданного гостя.

─ Вот так, девочка, ─ приговаривал, сжимая мои бёдра, чтобы обеспечить себе лучший доступ. ─ Ненавидишь меня? Но твоя ненависть не помешает мне брать тебя так, мне хочется. И ты хочешь этого не меньше!

Протест умер в зародыше, стоило ему наклониться, тем самым толкнувшись гораздо глубже, и с силой вобрать ртом сосок. Я изо всех сил стиснула пальцы на цепи, а зубы на стебле, невзирая на его слова про яд — каждое новое движение было на грани. Тягучая боль и, приходящая вместе с ней нега, охватили тело вместе с мужским ароматом, разрывая меня на куски, заставляя в голос стонать, а звенья греметь в такт.