Помни о русалке

— Наверное, это был план Каллена, — отвечаю я и замечаю, как онемела внутри — будто эта информация не является большой неожиданностью — почти как если бы я смирилась с фактом, что Каллен всегда будет занозой в моем боку.

Венди осторожно ставит кружку с кофе и пристально смотрит на меня.

— Я думаю, ты храбрая, Ева. Храбрее, чем я была бы на твоем месте, но в какой момент храбрость становится глупостью?

Я хмурюсь.

— Что ты имеешь в виду?

— Я о том… здесь опасно для тебя. Каллен доказал, что он не собирается сдаваться, и это только вопрос времени, когда он кого — нибудь убьет. Может, Майера? Или, скорее всего, тебя.

Она права. Я знаю, что она права, но я все еще хочу упираться. Это мой дом, и я не хочу, чтобы Каллен прогнал меня. Я не хочу бежать, или, как я уже сказала ранее, я буду бежать вечно, и все же… Каллен не остановится, пока один из нас не умрет, и не имеет значения, сколько прохожих включено в это уравнение.

— Если я убегу, его шпион просто последует за мной.

Венди склоняет голову.

— Нет, если у тебя есть план, способ избавиться от того, кто может следить за тобой.

Мои мысли возвращаются к Венди, а затем к Сойеру, Тейлору и Хизер. Затем я думаю о Маре и Майере.

— Я не хочу уходить, — говорю я, вытирая глаза, так как слезы вот — вот польются. — Теперь это моя жизнь — я поселилась здесь и… более того… я хочу остаться здесь.

Венди дарит мне понимающую улыбку.

— Я знаю, Ева. Но я не могла бы назвать себя твоим другом, если бы сказала, что тебе стоит остаться — не тогда, когда план Каллена явно приближается к своей цели.

— Цели?

— Ева, он заполучил успокоительные, а это значит, что теперь всего лишь вопрос времени, когда он применит их на тебе, Майере и всех остальных, кто встанет у него на пути.

Я киваю, потому что она права. Все это время я думала, что Каллен разочаровался во мне, но правда заключалась в том, что он просто готовил свою следующую атаку, ожидая, пока я успокоюсь, поверив, что он ушел навсегда, пока он просто восстанавливал силы. И теперь, когда у него были боеприпасы, он был готов сразить меня. И тех, кто еще попадется под перекрестный огонь.

Я смотрю на Венди и вздыхаю.

— Ты всегда была мне хорошим другом, Венди. Спасибо и извини, что так долго скрывала от тебя правду.

Она склоняет голову.

— Ну, теперь, зная правду, я не могу сказать, что виню тебя. Не так просто сказать кому — то, что ты — русалка.

Я смеюсь над этим.

— Точно, — я начинаю ерзать на своем месте, вспоминая недавние взломы в аптеке и кабинете Венди. Хотя нет никаких доказательств, указывающих на Каллена, я знаю, что это он. И это знание меня пугает.

— Куда мне идти отсюда? — спрашиваю я Венди глухим голосом.

— Куда — нибудь, где ты можешь исчезнуть. Не навсегда, конечно, только до тех пор, пока ты не сможешь сбить Каллена со своего следа.

Я киваю. Теперь, зная больше, я понимаю, что она права. Мне нужно покинуть Шелл — Харбор.

— Наверное, тебе стоит начать собираться сегодня вечером.

— А как же Мара и Майер? — спрашиваю я, глядя на нее.

Она качает головой.

— Я бы сказала, что им тоже следует убраться из города, но я не думаю, что тебе следует путешествовать с ними, Ева. На данный момент ты можешь доверять только себе.

— Ты не думаешь, что я могу им доверять?

Она делает глубокий вдох.

— После всего, что ты мне рассказала, я думаю, что один из твоих соседей по дому может замышлять против тебя заговор.

Я тут же качаю головой.

— Майер больше не связан с Калленом. Он разорвал эту связь, как только…

— Я не говорила о Майере.

Я смотрю на нее, пока до меня доходит то, что она предлагает.

— Мара для меня как семья, Венди. Я знаю, что между нами сейчас все плохо, но я не могу представить, чтобы она… — я тяжело сглатываю и думаю о том, могу ли я доверять Маре.

— А Майер? — спрашивает Венди.

Верно. А Майер? Может, Майер именно такой, каким его считает Сойер, — тот, которому нельзя доверять. И все же… есть что — то внутри меня, что просто не хочет в это верить.

«Он мог выжидать. Сначала завоевывает твое доверие, затем накачивает наркотиками и доставляет к Каллену».

Но нет, я не могу этого принять. Может, я глупа, но я не верю, что Майер поступил бы так со мной.

— Я думаю, что Майер честный, — отвечаю я, качая головой. — Но я не могу отрицать, что в моем доме что — то происходит, и я не могу понять, что это.

— Надеюсь, ты права, — затем Венди встает и подходит ко мне, обвивая меня руками, когда я наклоняюсь к ней. Слезы наворачиваются на мои глаза, когда я обнимаю ее и думаю о том, как я благодарна за то, что она все еще поддерживает дружбу. Том прижимается носом к нашим лодыжкам, пушистое дополнение к нашим объятиям.

— Спасибо, что поверила мне, Венди, — шепчу я.

— Ты обдумаешь то, что я сказала? — спрашивает она. — Серьезно подумай об этом… и о своей безопасности.

Я киваю.

— Думаю, ты сделала очень хорошие выводы.

— И пойми, если ты решишь ненадолго покинуть город, это не навсегда.

Я киваю.

— Только до тех пор, пока Каллен не сдастся.

И это камень преткновения, потому что я не уверена, что Каллен когда — нибудь сдастся.

Глава восемнадцатая

Когда я вхожу в свой дом, в воздухе витает густой запах дыма, хотя я не вижу никакого пламени — только струйки дыма, поднимающиеся к потолку. Тем не менее, пожарная сигнализация визжит.

— Мара! Майер, ты там? — кричу я, делая еще один нерешительный шаг вперед. Кажется, дым идет из кухни.

Панический крик из глубины дома прорывается сквозь какофонию тревоги.

— Ева! — Мара кричит. — Майер без сознания, и я не могу его разбудить!

— Где вы? — кричу я, пытаясь разглядеть их сквозь дым.

— Мы на кухне.

Я низко опускаюсь к полу, следуя указаниям Венди, когда она объясняла, что мне делать, если когда — нибудь возникнет пожар. Немного подумав, я натягиваю рубашку на рот и нос. Это немного облегчает дыхание.

— Что горит? — кричу я Маре.

— Не знаю, — отвечает она. — Дым идет из печки!

Я выглядываю из — за угла и обнаруживаю, что Мара присела рядом с Майером, который растянулся, как дохлый осьминог, на моем полу. Струйка крови течет по его виску. Похоже, он ударился о край стойки, прежде чем рухнуть на пол.

На один душераздирающий момент мне кажется, что он мертв.

Затем я улавливаю слабое движение его груди.

Он жив. По крайней мере, пока, слава Посейдону.

— Похоже, он готовил, когда потерял сознание, — говорит Мара, широко раскрыв глаза.

— Подними рубашку, чтобы закрыть лицо, — говорю я, опускаясь рядом с ней. — Дыши только через нос. Это поможет.

Она не выглядит убежденной, но делает то, что я прошу, утыкаясь лицом в рубашку.

Я трясу Майера, хотя не очень верю, что это его разбудит. Мара, без сомнения, уже попробовала это. Я с облегчением вижу, что, если не считать раны на виске, в остальном с ним все в порядке.

И тогда я думаю о том, что вызывает пламя. Я смотрю на плиту, откуда клубится дым, а затем поворачиваюсь к шкафу под раковиной, где я держу огнетушитель.

Прежде чем я успеваю подумать еще, Мара вскакивает на ноги и бросается на меня. Я слишком сбита с толку, чтобы уклониться от нее. Ее плечо врезается мне в грудь с такой силой, что вышибает воздух из моих легких. Я падаю на спину с недостойным хрипом как раз в тот момент, когда Мара достает из заднего кармана шприц с колпачком. Я борюсь с ней нас окружает столб дыма, полностью скрывая ее из виду.

Через секунду я чувствую укол шприца в руке. И тогда все начинает обретать смысл. Ужасное, ужасное чувство.

— Ты, — говорю я, мотая головой и замечая ее, когда столб дыма рассеивается.

— Прости, Ева, но пришлось дойти до такого. Я просто… защищаю своих мальчиков.

— Как? — начинаю я, но то, что находится в шприце, быстро действует, потому что слово срывается с моих губ, и комната начинает кружиться.

— Я пыталась вразумить тебя, но ты просто не слушала. И теперь мы должны сделать это трудным путем, — заканчивает она, когда мир расплывается в полосах цвета, и все сливается в густую, неприятную черноту.

* * *

Я прихожу в себя по частям, то теряя сознание, то возвращаясь в него.

Моя голова пульсирует, и я не могу различить какие — либо формы или объекты в моем окружении — мой желудок сжимается, когда я медленно моргаю в еще большей темноте. Что — то холодное касается моей спины, металлическое, настолько плотное, что у меня болят руки. На самом деле болит все, от затылка до лодыжек.

Я пытаюсь пошевелиться, но мои руки связаны, и мне требуется много времени, чтобы подняться. Мои движения медленные и затрудненные, и голова гудит еще сильнее. Я издаю низкий стон боли, когда, наконец, сажусь. Но это едва ли удобнее, чем лежать. По крайней мере, теперь я могу попытаться сориентироваться.

В конце концов, мои глаза привыкают к полумраку, и я могу понять, где нахожусь. Где бы это ни было, место маленькое и темное, но запах океана густо витает в воздухе. Тонкий луч света исходит из — под двери, которая, похоже, сделана из старых деревянных досок, видавших лучшие времена. Собственно, стены и потолок тоже деревянные.

Я осматриваю стены, чувствуя, как мое сердце содрогается с каждым новым открытием. Полки вдоль дальней стены. Справа небольшая занавеска скрывает узкий шкаф, но занавеска такая старая и изъеденная молью, что ее едва видно. Все место покрыто толстым слоем пыли и запекшейся грязи.

Мое сердце сжимается. Меня тошнит, но в желудке уже ничего нет. Я едва могу думать, моя голова так сильно болит, и я чувствую, как мое зрение пульсирует с каждым резким ударом.

И тут меня осеняет. Сколько успокоительного дала мне Мара?

Мара.

Боги.

Мара — предательница. Должно быть, она накачала Майера веществами, поэтому он потерял сознание на кухне, а потом…

— Майер? — я зову его по имени, но мой голос звучит как хрип. Я прочищаю горло и пробую снова, и на этот раз я управляю настоящим, человеческим звуком. — Майер?

Где он? Мара не могла убить его…

Что — то мелькает в темноте — и вдруг все здание загорается. Я вижу теперь, что это какая — то хижина, прогнившая и разваливающаяся от времени. Полки пустые, но, очевидно, когда — то использовались для хранения вещей, а на одной из стен висит древняя картина с изображением пляжа Шелл — Харбор.

Должно быть, это одна из тех старых хижин у воды, о которых Сойер рассказывал мне на забытом, уединенном краю пляжа. От этой мысли у меня сжимается желудок, потому что я знаю, насколько хорошо эти хижины спрятаны от дороги, от любого, кто мог бы нам помочь. Теперь я знаю, почему последняя в ряду выглядела немного менее изношенной, чем остальные, и почему прошлой ночью я нашла здесь Мару — она пряталась здесь и без сомнения, поддерживала связь с Калленом или его головорезами, просто ожидая момента, когда сможет передать меня ему.

— Майер! — зову я снова, но мой голос ломается. Опять нет ответа.

Мои глаза начинают слезиться, когда я сдерживаю внезапное желание заплакать. Пытаясь встать, я думаю, достаточно ли у меня сил, чтобы выломать дверь. Дерево покрылось плесенью и сгнило из — за того, что так долго находилось на ветру океана, но когда я пытаюсь встать прямо, меня тянет назад, и я бьюсь головой о стену.