Тигриные игры

Она выгнулась, ее бедра раздвинулись дальше. Каждая ласка усиливала эротический эффект в клиторе, втягивала ее все глубже в ощущение шторма внутри нее. Она мчалась к его центру, тянулась к нему, стонала, задыхаясь.

Это было так хорошо.

Интенсивность каждого ощущения, бурный порыв удовольствия, бушующий по ее телу, только усиливали эйфорический туман, наполняющий ошеломленные чувства.

Каждый пульс крови, бьющий по ее венам, нес адреналин, наполненный удовольствием, чтобы подарить ей эмоции, запирая ее в чувственном водовороте, который создавал Грэм.

Грэм.

Ее Грэм.

Какое бы имя он ни использовал, какую бы личность ни взял, он — ее. Он всегда был ее.

Так же, как она всегда принадлежала ему.

Каждый путь, по которому они шли в жизни, каждое сражение, каждая ночь, когда она искала во тьме, были частью пути, ведущего к этому.

К этому удовольствию.

Рычание вибрировало на раздутом бутоне ее клитора, когда его губы окружили его, опираясь на нежную плоть, пока его язык терся об него, гладил его…

О,боже… удовольствие было неописуемым. Каждое лизание посылало электрические импульсы, проникавшие через нее, которые росли и горели вдоль нервных окончаний, настолько чувствительных, что каждое прикосновение, каждая ласка имели силу, чтобы погрузить ее глубже в голод, которого она не ожидала.

Он кружился, нарастая с каждым вздохом, каждым прикосновением.

Ослепляющее, жгучее ощущение потрясло ее чувства. Мускулы напряглись, тело изогнулось, и в порыве чистого, пылающего экстаза ее оргазм взорвался сквозь нее.

Дыхание перехватило от крика, вырвавшегося из ее горла. Дрожь пронзила ее, каждый взрывной порыв экстаза тянул ее к телу Грэма, когда он скользил над ней.

Она была уверена, что удовольствие не может стать лучше. Этот шторм, разразившийся внутри нее, не может стать более хаотичным.

До тех пор, пока стальная длина его эрекции не выросла в изгибающейся, сжимающей глубине ее влагалища.

— Сладкая Кэт, — первобытный звук его голоса у нее на шее сопровождался ощущением резких ударов по нежной плоти.

Кэт обняла его за плечи и повернулась к его шее, ее собственные резцы сжимали твердые мышцы его плеча там, где оно изгибалось от шеи.

Вдавливая каждый сильный удар его бедер между ее ног, ощущение его эрекции, двигающейся внутри нее, растягивавшее ее с жгучим удовольствием, подтолкнуло Кэт к пропасти, в которой, она задавалась вопросом, выживет ли.

Выживет или нет, необходимость встретить пылающий экстаз, к которому он подталкивал, стала отчаянной гонкой к ее собственному уничтожению.

Каждое сильное движение его бедер, ощущение его тела, покрывающего ее, одна рука гладит бедро, другая уткнулась в ее волосы, пальцы сжимают пряди, чтобы удержать ее голову на месте, уверяли ее, что он гонится за тем же ослепляющим краем восторга.

Ее бедра сжались на его теле, зубы задели его шею, и в момент полного ослепительного инстинкта она вонзилась в его плоть, когда оргазм отбросил ее через этот край с такой силой, таким взрывным ощущением, что ничто иное, кроме экстаза и мужчины, присоединяющегося к ней в этом, не существовало.

Она почувствовала, как он кончил. Жесткие, горячие импульсы спермы, освободили зубец мужской эрекции. Он встал на место, удерживая его внутри нее, когда он дернулся в ней, его резцы пронзили ее плечо, и глубокий гортанный рык вибрировал на нем.

И это никогда не кончится.

Экстаз продолжал взрываться снова и снова. Зубчатые вспышки огненного восторга переполнили ее чувства, настигли их. И, как он и обещал ей, он был с ней. Сцепленная с ним, дрожащая, беззащитная, она чувствовала, что что-то проиграла ему. Что-то, о чем потом пожалеет. Что-то, что, даст ему силу уничтожить ее, что он не смог сделать в прошлом.

Но сейчас он держал ее, как и обещал.

Она чувствовала, как его сердце бьется о ее грудь, как ему тяжело дышать, так же трудно, как и ей самой. Его чувства заперты внутри нее, его чувства ошеломлены так же, как и ее, его удовольствие столь же дикое и безудержное, как и ее.

В этот момент он принадлежал ей так же, как она принадлежала ему.

На данный момент.

***

Полночь застелила небо, прохладный пустынный ветерок доносился через открытые балконные двери, пока Грэм лежал, уставившись в ночь.

Кэт свернулась у него под боком, расслабленная, и нежный ритм ее дыхания, казалось, успокаивал тревогу, которая обычно мучила его по ночам. Объятия с ней, после нескольких часов занятий любовью, притупило тот край ярости, который, казалось, следовал за ним ближе, чем его собственная тень, и заменил его сонным удовлетворением.

Его пара.

Поглаживая тяжелые пряди волос, раскинутые на подушке, он не мог не удивляться тому, что у него была пара, особенно это изящное существо. Когда он впервые запрограммировал для нее генетическую сыворотку, он и подумать не мог, что та связь, которую он чувствовал к ней, может быть чем-то таким сложным, как то, что он чувствовал сейчас.

Черт, ему было одиннадцать лет, его разум был наполнен таким количеством формул и таким большим знанием, что уже началось безумие. Ни один ребенок, даже ребенок Пород, не должен иметь такой способности к расшифровке чего-то столь сложного, как человек и геном животных, исследуемый в лабораториях Бранденмора.

Впрочем, он знал не только, как его расшифровать; он также знал, как его кодировать. Сложность выявления и кодирования уникальных нитей ДНК была тем, что исследователи, изучавшие его всю свою жизнь, до сих пор не понимали. Даже доктор Фостер, один из самых известных генетиков в своей области, не смог увидеть, что Грэм видел в каждой исследуемой цепи ДНК. И даже Грэм знал, что девяносто процентов того, что он знал, он никогда не сможет раскрыть.

Эти знания позволили ему направить доктора Фостера в том направлении, в котором он должен был пойти для лечения Кэт. Какими бы болезненными и мучительными они ни были, это все, что могло спасти ее жизнь.

Генетическая аномалия, с которой она родилась, убила бы ее через несколько дней. Ей не хватало гена, жизненно важного для гормонального развития и развития иммунитета. Того, который он смог заменить генетикой тигриной Породы.

К тому времени, как ей исполнилось восемь лет, он знал, что ее необходимо вывести из исследовательского центра. Как и у Джадда, ее развитие будет происходить так, как наука никогда не сможет понять.

Он все спланировал с такими точными деталями. Все, кроме пуль, отскочивших от валуна и врезавшихся в его грудь, бедро и живот. Он не планировал этого и не планировал переливания крови.

Его инстинкты Породы были не в состоянии обработать силу принудительной связи, которая тут же начала формироваться. И он знал Кэт, как никого другого. Единственный способ оттолкнуть ее — заставить ненавидеть его.

Нужно было так много сделать, чтобы обеспечить ее безопасность.

Затем снова вмешалась судьба, и солдаты Совета генетики поймали его и вернули в исследовательский центр.

Отбросив эти воспоминания, он бросил взгляд за открытые двери, отбросив изменчивую ярость, которая наполняла его всякий раз, когда он позволял себе вновь посетить этот конкретный ад.

Кэт пошевелилась рядом с ним, перекатилась на бок и села на край кровати.

Нахмурившись, он наблюдал, как она поднялась с кровати, потащила за собой простыню и обернула ее вокруг своей наготы почти в защитном жесте. Медленно вдыхая, он почувствовал, как внезапно вспыхнули его чувства Породы, безумие, которое никогда не было больше, чем дыхание, пробудилось во внезапном яростном сознании.

Грэм мгновенно встал с кровати и подошел к ней, когда она достигла балконных дверей. Обхватив ее за плечи и повернув к себе, он уставился в глаза, полные мрачной горечи, когда понял, что запах его пары больше не присутствует.

Это не его пара.

— Клэр?

Откуда она взялась? Он не чуял ее месяцами, начал подозревать, что ее больше не существует.

Но как оказалось, существует.

Аромат Кэт был настолько тонким, настолько ослабленным осознанием защитного духа, который существовал внутри нее, что ее почти не было рядом.

— Ну, разве ты не красавчик, — сказала она задумчиво, уставившись на него с таким любопытством, в котором не было ничего сексуального, что он мог страдать за ту жизнь, которой у нее никогда не было. — Но из воспоминаний Кэт о тебе я знала, что ты будешь. Ей очень повезло.

— Почему ты здесь? — усиление его голоса из-за возрастающей ярости в его чувствах было единственным предупреждением, которое он когда-либо получал от монстра, которым мог стать, чтобы раскрыть себя.

Каким-то образом она почувствовала это существо и угрозу, которой оно могло быть.

— Не делай мне больно, — на ее лице мелькнул страх. — Пожалуйста. Я здесь ради Кэт, клянусь.

Полосы начали затенять его лицо, шею.

Резко отпустив ее, Грэм шагнул в другую сторону комнаты, отчаянно пытаясь отодвинуть ту его часть, которая могла подняться с беспощадным намерением уничтожить все, что угодно, что стояло между ним и Кэт.

Он долго не протянет. Его инстинкты были беспорядочными, и все же он знал, что освобождение от этой ярости испугает эту робкую тень ребенка, которому следовало бы уйти, когда ее тело больше не могло поддерживать жизнь.

Полосы исчезли. Его контроль стал сильнее, прежде чем он повернулся к ней.

— Кэт моя, — он боролся за то, чтобы его голос звучал мягко, не угрожая. — Она должна вернуться.

— Она всего лишь спит. — Запах страха Клэр был похож на плащ, окружавший ее. — Она не знает, что я здесь. Она не может знать. Обещай мне. Клянусь, я здесь ради нее.

Резкий кивок — все, что ему удалось. В этот момент его голос ужаснул бы ее.

— Я должна была предупредить тебя, — прошептала она, все еще прижимая к себе простыню. — Я просто хотела сначала хоть мельком увидеть ночь. — Она посмотрела на балконные двери, преследующая грустью, которая была настолько важной частью ее, что она не могла инстинктивную потребность заставить ее скрыть.

Когда он не заговорил, она вздохнула, прежде чем осторожно встретилась с ним взглядом.

— Породы могут чувствовать запах лжи. Я не буду лгать тебе. Я просто побуду здесь несколько минут. Это действительно так плохо? Я просто хотела увидеть ночь перед тем, как предупрежу тебя, — она нахмурилась, явно борясь за то, чтобы подбирать слова.

— Кэт что-то задумала? — Он знал свою Кэт и чувствовал ее секреты. Он был готов подождать, чтобы завоевать ее доверие, но он должен сделать все возможное, чтобы удовлетворить молодую женщину, которая защищала Кэт более десяти лет. Если она не уйдет быстро, они оба пожалеют об этом.

— Если я предам ее, то буду такой же, как все, в ее глазах, — тихо сказала она. — Я не могу рассказать тебе ее секреты, но она научила меня, что есть и другие способы рассказать, то, что нужно сказать.

— Скажи это, дитя, — он подавлял гортанный тон, наполненный яростью достаточно долго, чтобы предупредить ее, что у нее не так много времени.

— Прошлое не закончено, — быстро прошептала она. — Есть кое-что, что она искала. Опасность грозит не ей, а хрупким пережиткам доверия, которые позволили ей сохранить эту связь с тобой. Но эти секреты могут уничтожить его. Остерегайся полета. Если она примет крыло, то ты вполне можешь потерять ее навсегда, — с этими словами она отступила к кровати и, развернув простыню, откинулась на спинку кресла и уставилась на него с таким сожалением, что вина обожгла его душу. — Я просто хотела увидеть ночь снова. Я так соскучилась…