Кассиопея

Чонхо тянет вперед руку, замирает в паре сантиметров от, а после проводит пальцами по его собственным. Мингю дергается, но не отстраняется. Позволяет кончикам чужих пальцев вести по коже вверх, повторяя рисунок татуировки. Он поднимает голову и смотрит Чонхо в глаза; чувствует, как тепло его пальцев скользит под ткань, как рукав рубашки задирается и выставляет напоказ все то, на что он бы предпочел никогда не смотреть. Все то, что он пытался перекрыть чернилами, но вышло не очень. Чонхо опускает взгляд, а Мингю не может. Чужие пальцы замирают на пять сантиметров выше пульса.

(Который, кажется, остановился.)

Он ждет осуждения. Ждет непонимания, отвращения, может хотя бы глупого и бессмысленного «мне жаль». Чего угодно ждет, но не того, что Чонхо проведет пальцами по выпуклым линиями на его коже, улыбнется слабо и скажет:

– Спасибо, что рассказал.

А Мингю опять хочется кожу до крови расчесать и перекрыть одно ощущение другим. Но перекрывать в этот раз он будет не боль.