Дневники экзорцистки. Злыдни

(эпизод 11)

…Как только они вошли в подъезд, так сразу начались неприятности. Ирина поставила на пол пакет и нажала кнопку вызова кабины лифта. Внутри подъёмного механизма что-то жутко заскрежетало, створки начали разъезжаться в стороны, но затем задёргались и замерли на месте. Клара подошла ближе и отважно заглянула в кабину лифта через образовавшуюся щель.

— Это твои зелёные жильцы технику поломали. Вон в кабине прямо с потолка слизь капает. Видимо, чуют злыднюшки, что мы их изгонять идём, вот и пакостят.

— Ты говоришь, что их там не меньше десятка? — уточнила Ирина? — И все без прописки живут и за жилплощадь не платят? Я готова пешком на девятый этаж подняться, чтобы проучить этих нелегалов! Хватит им уже за мой счёт пировать!

Она решительно схватила пакет за ручки, резко рванула и… ручки тут же отделились от пакета.

— Ну вот, оторвались! — с досадой воскликнула Клара. — как мы теперь соль потащим? Может я пару пачек в руки возьму?

Едва она успела договорить, как дверь подъезда открылась, и на пороге показался интеллигентного вида мужчина в сером брючном костюме с кожаным портфелем под мышкой.

Ирина была знакома с этим гражданином. Звали его Николаем Семёновичем Лебедевским. В этом подъезде мужчина не проживал, но часто приходил в соседнюю квартиру на девятом этаже, где обитала его мама-инвалид.

Николай всегда здоровался с Ириной, умел поддержать разговор о незначительных вещах вроде чистоты на лестнице или о неблагоприятной погоде, но знала она о нём немного: вроде мужчина состоял в браке и мел детей, а работал то ли в лицее, то ли в каком-то колледже преподавателем.

— Доброго дня, Ирина Валентиновна, — вежливо улыбнулся Николай, подходя ближе. — Что-то с лифтом случилось?

— Здравствуйте, Николай Семёнович, — отозвалась женщина. — Вот скончался наш лифт. Придётся теперь пешком подниматься, а у меня, как назло, ручки у пакета оторвались.

— Прискорбно, — Николай сумел одним словом выразить сожаление и лифту, и пакету. — Давайте, я помогу донести ваши покупки до квартиры? Надеюсь, что там не кирпичи.

— Ой, спасибо, — обрадовалась Ирина. — У нас не кирпичи, а несколько пачек соли. Решили вот… грибочков засолить.

Мужчина посмотрел на неё с недоверием, но спорить не стал, а легко подхватил пакет, прижал его к себе и зашагал по лестнице.

— Давайте, я хоть портфель ваш понесу, а то неудобно же, — спохватилась Ирина, догоняя Николая и забирая у него портфель из-под мышки.

Мужчине пришлось притормозить.

— Знаете, вот вы сказали про грибы, и мне сразу вспомнился прежний хозяин вашей квартиры Властий Миронович. Он любил тихую охоту, несколько раз меня с собой в лес брал по грибы, когда я ещё школьником был. Сколько всего интересного он рассказывал и про растения, и про уральские горы. Потом я в лесу больше и не бывал.

— Очень необычное имя — Властий, — подала голос Клара.

— Да, нестандартное, — согласился Николай Семёнович. — Он был родом с Урала, из какого-то отдалённого села староверов. Они там, вроде, языческому богу солнца поклонялись. Властий показывал мне эмблему, похожую на колесо с четырьмя спицами. Представляете, в какой глуши он рос? Однако же, со временем сумел выбраться и переехать в большой город, и даже сделать карьеру. Властий Миронович был начальником тюрьмы. Сами понимаете, какая это опасная и нервная работа. Приходилось быть в постоянном напряжении, общаться с криминальными элементами. Вот и придумал он выбираться в лес, отдыхать душой от всего этого. Я на десять лет младше его сына Толика был. Жаль, что судьба у соседей потом сложилась так неудачно.

Николай дошёл до пятого этажа и положил пакет на подоконник, чтобы перевести дыхание. Бабушка переглянулась с Ириной и спросила:

— А правда, что этот Властий мучил своего сына? Говорят, что Толик всё время плакал, и соседи даже хотели пожаловаться на то, что отец издевается над ребёнком.

Николай Семёнович, придерживая пакет одной рукой, другой достал платок и вытер, выступившие на лбу, капельки пота.

— Сосед был суровым мужчиной, но справедливым и сына никогда не бил. Он понимал, что Толя очень ленивый и инфантильный. А ещё лживый. Мальчик с детства был чрезмерно избалован матерью. Властий сначала не вмешивался в воспитание, считал, что ребёнок ещё мал и со временем изменится. Но когда Толик пошёл в первый класс, стало ещё хуже. Каждое утро в будние дни он устраивал истерики, кричал, что не хочет идти в школу, что учительница не берёт его на руки и что дети не дают свои игрушки. Если это не помогало, то маленький обманщик падал на пол, жаловался на боль в животе или ноге. Супруга у Властия была из тех женщин, которые не могут надышаться на любимое чадо, верят каждому его слову, бегут по первому зову.

— О, мне случалось видеть таких избалованных деток и их сумасшедших мамаш, — кивнула Клара. — Но как же ваш сосед вдруг решил пойти против жены, да ещё придумал из нытика сделать спортсмена.

— Частично в этом виновата была моя мама, — со вздохом признался Николай. — она тогда закончила медицинский и только начала работать терапевтом. Молодая ещё была, дерзкая. Властий однажды по-соседски решил проконсультироваться у неё по поводу частых жалоб сына на плохое самочувствие. Ну, мама моя и не сдержалась, высказала всё, как на духу: что Толик слишком избалован и не приучен к самостоятельности, что всем соседям уже надоело слушать по утрам, как он истерит на весь дом, что родительница слишком тепло одевает ребёнка, превращая в неженку и что по всем показателям мальчик полностью здоров.

«Ваша жена уже несколько раз приходила ко мне с историей болезни Толи, — призналась мама соседу. — Я не увидела ни единого признака какого-то заболевания, а только нарушение режима физического воспитания. Ребёнок плохо кушает? Ну, так это оттого, что родительница пичкает его едой по семь-восемь раз в день, а между приёмами пищи угощает сладким. Мальчик плохо спит? Не оттого ли, что форточку в его комнате никогда не открывают, а на ночь закутывают в два тёплых одеяла? Ему просто жарко и нечем дышать. Ваша жена слишком опекает Толю, даже когда гуляет с ним у дома, постоянно берёт на руки, чтобы малыш не уставал ходить. А он уже первоклассник! Если сейчас не начать закаливать мальчика, не нагружать физическими тренировками и не приучать к дисциплине, то он никогда не станет мужчиной, а останется тщедушным и беспомощным существом!»

— Да уж, — покачала головой Ирина, — слишком резкое высказывание для врача, но по сути же справедливое.

Николай снова подхватил пакет с солью на руки и продолжил подниматься по лестнице.

— Сам-то я Толю почти не знал. Он намного старше меня был, всё на какие-то тренировки ездил, на соревнования. А с Властием Марковичем мы иногда общались. Я любознательным ребёнком был, всё время вопросы задавал. Он однажды сказал мне: «Вот какой же ты въедливый, Николай. Всё тебе понять нужно, хочешь до сути докопаться. Мой Толька не такой. Нет у него ни интереса к жизни, ни цели. Думал, что с ним построже надо, стимул соревновательный пробудить как-то. Не выходит. Только злится на меня. А я ведь всего лишь человека из него хотел сделать!»

Моя мама до сих пор сожалеет о том, что посоветовала Властию заняться воспитанием и тренировкой сына. Она считает, что из-за этого распалась семья. Но я думаю, что семьи как таковой у соседей и не было. Когда каждый поступает по-своему, не считаясь с мнением близких — разве это семья? Именно эгоизм и разрушает отношения.

Они поднялись на девятый этаж. Ирина передала Николаю Семёновичу портфель и получила назад свой пакет. Как только они попрощались и за мужчиной захлопнулась дверь, Клара начала озвучивать план действий:

— Так, давай доставай соль, сразу открывай пачку, а я возьму бутылку с брызгалкой и икону. Сразу, как войдём в квартиру, начинай посыпать. Меня не отвлекай. Я буду молитву читать. Смотри в оба глаза, злыдни, как мы уже убедились, могут швырять предметы и насылать видения. Держись возле меня.

Ирина кивнула и достала пачку соли. Клара перекрестилась, взяла в одну руку икону, а в другую — бутылку с пульверизатором. Очень медленно женщины открыли дверь и переступили через порог.

В квартире стояла напряжённая тишина. Казалось, что время тут замерло. Даже воздух был каким-то застоявшимся, словно в давно заброшенном помещении. Клара перешагнула через коврик и тут же начала обрызгивать стены и пол, читая «Отче наш». Ирина, словно сеятель, размашисто раскидывала соль по коридору.

Клара заметила, что пятно призрачного мха пытается отползти за трюмо и направила на него струю воды. Тлен сжался и стал бледнеть.

Из проёма двери, ведущей в зал, показалась лохматая морда одного из злыдней. Он испуганно заверещал, вращая красными глазками, и скрылся в помещении, откуда тут же послышался топот множества маленьких лапок.

Бабушка, продолжая читать молитву, мотнула головой в сторону комнаты, давая понять напарнице, что пора продвигаться туда, и сама первой шагнула в зал.

Тут же в неё полетела скатерть со стола, но Клара успела брызнуть в неё из бутылки святой водой, и ткань упала у её ног. Ирина охнула откуда-то из-за плеча, но не растерялась и тоже швырнула на скатерть пригоршню соли.

Наверное, злыдни не ожидали нападения, решили, что раз повыбрасывали вещи в окно и сломали лифт, то их побоятся трогать. Они не пытались окружить вошедших женщин, а всем семейством копошились под окном возле батареи отопления. Вид у них был испуганный.

Папаша-злыдень шипел и скалился, пытаясь загородить самку с выводком, а та только завывала и прижимала к себе то одного, то другого малыша, придушивая их. Никто из них не осмеливался нападать. Видимо, молитва слишком сильно воздействовала на них, почти парализовала, лишив возможности даже сопротивляться.

Клара, не прекращая молитвы, показала Ирине пальцем, куда нужно сыпать соль. Белая неровная полоса вокруг демонов неминуемо стала сужаться, захватывая их в полукруг. Злыдни теперь скулили все разом, и Клара, обладая чутким «призрачным слухом», поняла, что ещё немного и она оглохнет от такой какофонии.

До окна оставалось всего несколько шагов. Бабушка видела, что злые духи начинают становиться ещё прозрачнее. Их голоса делались всё тише… И вдруг… Словно от мощного порыва ветра распахнулось окно. Шторы взметнулись вверх, и одна из них наотмашь ударила Клару, сбивая с ног. Икону женщина удержала в руке, а вот бутылка со святой водой выскользнула из пальцев и улетела в неизвестном направлении.

Рядом вскрикнула Ирина, но Клара её больше не видела. Занавеска, словно живая, начала обматываться вокруг тела, стягивая так, что дышать становилось тяжело. Новым порывом ветра соль на полу сдуло к стенам. Злыдни торжествующе завизжали и разбежались в разные стороны.

Клара упала на пол, больно ударившись спиной. Она попыталась перекатиться набок. Получилось. Недалеко от неё, так же спелёнутая в кокон из шторы, лежала Ирина. Вокруг неё скакало несколько мелких злыдней. Они трещали что-то на своём языке, явно спорили о чём-то, толкая друг друга. Но вот появился папаша-демон, коротко рыкнул на них, и бесенята, как по команде, вцепились в кокон и начали подтаскивать его к окну.