Правда персонального формата

— Кто он, капитан?

Илья вдруг почувствовал, как в душу прокрадывается раздражение. Горячность и суета, которую развела Горохова, немного действовали ему на нервы. Его оружие — неторопливость и рассудительность.

— Он же не был один, по версии следствия. Двое или даже трое. Одному справиться с супругами было бы не под силу. Не в очереди же они к убийце стояли.

Он еле за ней поспевал. И чувствовал, как рубашка на спине начинает прилипать от пота. И это его тоже бесило.

— А как же ваш подозреваемый Илюхин? — с нахальным прищуром уставилась она на него. — Он же точно был один. Его видели соседи. Как он из машины выходил. Как шел к дому. И выходил оттуда… бегом.

— Хочешь сказать, что он не виновен? И наши подозрения — пустой звук? И что его следует тотчас освободить из-под стражи? Такая вот ты вся деловая, да?

Она поняла, что перегнула. Метнула в его сторону испуганный взгляд и замолчала. Правда, всего на минуту.

— Я не деловая, товарищ майор. Я просто рассуждаю. Если характер нанесенных тяжких телесных повреждений идентичен, то смею предположить, их избивал один и тот же человек. Левша. Кулаком он их бил или каким-то предметом, пока не ясно. Но бил один.

— А второй?

— Ну если был второй, то он, предположительно, держал кого-то из супругов. Пока били Анну, держал ювелира. Или наоборот.

— Если был второй! — фыркнул с напором Илья. — А у тебя есть сомнения, Горохова?

Она снова помолчала. Но уже чуть больше минуты. А потом мотнула головой.

— Есть сомнения. Но я пока их не хочу озвучивать.

— А что так? — язвительно улыбнулся Илья.

— Пока я не в отделе. В понедельник и озвучу. Кстати…

Они стояли перед дверью в травматологию. Их уже снабдили белыми капроновыми халатами и бахилами. И они даже получили разрешение у лечащего врача на беседу с Анной.

— Кстати, я в выходные хочу снова проведать дочку погибшей Дымовой. И ее отца. И поговорить с ними.

— Зачем?

— Что-то меня беспокоит. Понять не могу. Чуйка спать не дает, — беспомощно развела она руками. — Это такая дрянь! Если начинает ломать, то все… Так я что хотела спросить: ты со мной?

Упс! Приехали!

Он растерялся. Поймал завязку капронового халата и потянул. Она тут же осталась в его руке, выскочив из прорех. Объяснение с медсестрой в регистратуре неизбежно.

— Я вообще-то с женой хотел сыновей проведать. Они у меня на даче с бабушкой и дедушкой, — зачем-то принялся он объясняться.

Зачем? Проще было бы сказать — нет. Он не обязан следовать реализации ее идеи. Тем более в свой выходной. Тем более что Оле обещал. И по пацанам соскучился, если что.

— Скорее, нет, чем да. — Он потянул на себя дверь травматологии. — А что за необходимость? И я тебе зачем? В прошлый раз ты без меня отлично справилась, навещая ее.

— Ее — да. А папа у нас за городом, охотится вторую неделю. Где-то в лесах. Просто боюсь заблудиться.

Ее несчастный беспомощный вид его не разжалобил. Напротив, заставил злиться. И на себя в том числе. Если она делает ему такие предложения, значит, он дал повод. Заставил ее думать, что с ним такие дела прокатят.

— Подождет ее папа до понедельника. Ты будешь официально зачислена в штат. Тогда и… — Илья неопределенно повел рукой. — Если сочту это необходимым. Все понятно, капитан?

— Так точно, — она кисло улыбнулась яркими губами.

— И в понедельник, если возникнет такая необходимость, съездишь в лесохозяйство с Носовым, — поставил он жирную точку в самой кульминации ее мечтаний. — Я все сказал…

Они прошли длинным коридором до нужной палаты. Анна лежала на кровати возле самого окна. Ее уже перевели из реанимации. И приборов, пищащих, чертивших линии жизни на мониторе, уже не было. Зато была повязка на голове, закрывающая брови и правый глаз. И еще одна на сгибе локтя.

— Мне сказали, что вы придете, — проговорила она слабым голосом. — Расскажу, что смогу вспомнить.

Горохова мгновенно тряхнула головой, заставив волосы взметнуться. На губах блуждала многозначительная улыбка.

— Рассказывайте. Мы вас внимательно слушаем, — проговорила Валя, забыв о субординации и о том, что еще не является сотрудником отдела.

Она взяла от стены стул, поставила так, что колени ее оказались на уровне головы потерпевшей. Склонилась, словно боялась пропустить хотя бы слово. На Илью она вовсе не обращала внимания. Словно его здесь вообще не было.

Сказать, что это его задело? Нет. Насторожило? Да. Что это — месть за отказ сопровождать ее в выходной день за город? Или сосредоточенность на предстоящем разговоре с потерпевшей?

— Я мало что помню, — слабым голосом произнесла Анна. — Все так стремительно произошло.

— Что — все? — Лицо Гороховой склонилось почти к самому рту потерпевшей. — Вы открыли, он вошел и… Что было дальше? Он сразу ударил вас? Как он выглядел?

— Я не открывала, нет. Дом почти всегда открыт. Только на ночь запираем. Запирали… Теперь-то я одна… — Уголки ее рта опустились, в неприкрытом повязкой глазу застыли слезы. — Я была на кухне, когда они ворвались в дом. Пошла на шум и…

— Они? — подал голос Илья. — Сколько их было?

— Я видела двоих. До того, как меня ударили. — Крупная слеза выкатилась из левого глаза и сползла по виску на подушку. — Как выглядели, не знаю. Они были в черных одеждах и в масках. Такие… Как они еще называются…

— Балаклавы? — подсказала Валя.

— Наверное. Все быстро произошло. Я даже опомниться не успела, как очутилась на полу. — Она громко всхлипнула. — Но слышала, как Гоша кричит. Он так кричал, так кричал…

— Как долго? Как долго он кричал?

— Я слышала, пока не отключилась. — Не спрятанный под повязкой глаз Анны закрылся. — Пока это чудовище не ввело мне что-то в руку. Наверное, наркотик.

— О чем говорили люди, которые ворвались в ваш дом?

Илья подхватил второй стул от стены и сел с противоположной стороны от Гороховой. У самого окна. Было неудобно, потому что солнце жгло в незанавешенное окно нещадно. Но сидеть рядом с Валей он остерегся.

— Я не знаю. Я не помню, — подумав, ответила Анна. — Они что-то требовали от Гоши. А он кричал: я не знаю, я не знаю. Что требовали, не слышала.

— Тот человек, который ввел вам наркотик, что он говорил? Он присел перед вами на колени? Толкал вас ногами, бил? Зачем наркотик? Чтобы убить? — взгляд Гороховой впился в единственно доступный взгляд Анны. — Или чтобы вы просто уснули? Он как-то объяснил свои действия?

— Нет… Да… Я не очень помню… — Она вдруг громко застонала и принялась кричать. — Позовите врача, мне плохо. Пожалуйста, позовите врача…

Их выставили из палаты почти сразу, как туда стремительной походкой вошел лечащий врач в сопровождении двух медсестер. Доктор даже попытался их усовестить, энергично помахивая руками в сторону выхода.

— Она врет, — проговорила Валя, сдавая свой халат в регистратуре. — Или чего-то не договаривает.

Илья скомкал халат, чтобы не заметили выдернутой повязки. Кажется, никто не заметил. Он поспешил выйти на улицу. И только там избавился от бахил.

— Я бы еще раз опросила персонал больницы, — бубнила Горохова, не отставая от него ни на шаг.

— Уже говорили с персоналом, — покосился он недобро в ее сторону. — Если тебе так нужно, опроси. Я разрешаю. Только о чем станешь говорить? Заключение лечащего врача есть в деле.

— Я бы поговорила с медсестрами, санитаркой. Со всеми, кто дежурил в тот день, когда ее доставили по «Скорой». Надо будет позвонить и узнать номер смены. И приехать сюда еще раз. И…

Она его будто не слышала. Будто не существовало его в лице ее потенциального начальника. И Илья снова почувствовал смутное беспокойство. Может, зря он все это затеял? Перевод ее, доверие? Он сердито посмотрел на нее уже в машине и жестко произнес:

— В понедельник, капитан Горохова. После того как будет подписан приказ о твоем переводе. Я все сказал!