Дар Персиваля Грейвса

Часть 10. Взаимное доверие

Липкие багровые тени густились и извивались, загораживая обзор, сужая фокус до одной-единственной точки. Точки, которая пульсировала где-то на уровне груди — то впереди, то далеко позади, будто прошивая тело. И каждый стежок заставлял кожу, легкие и даже душу гореть в агонии. Тяжело было представить, что за этой болью, от которой пузырилась кожа, за этими оплетающими тенями, которые не приносили облегчения, есть еще что-то, какой-то просвет, а, может быть, целый мир…

Задохнувшись от застрявшего в горле крика, Персиваль распахнул глаза, хватая ртом воздух и пытаясь подняться, но был неожиданно твердо остановлен ладошками Грейнджер. С несвойственной ей силой она вдавила его в кровать. Персиваль сначала даже решил, что это — продолжение сна. Но время шло, ладони Гермионы жгли и светились, словно состояли не из плоти, а из расплавленного металла. Они причиняли такую боль, что последние сомнения о сне отпадали.

Ее глаза закатились, и выбеленные в легком флере красного свечения белки смотрелись довольно пугающе. Хотя всей ситуации вряд ли подходило иное определение.

— Гермиона, — прохрипел Персиваль, вновь сделав попытку подняться — безуспешно.

Его взгляд скользнул к брезенту, который он сам плотно закрыл. Заглушающие чары, которые он так же установил сам, все еще действовали. Позвать Поттера возможности не осталось.

Дотянуться до палочки под подушкой он не мог, но вот попытаться оторвать руки Гермионы должен был. Он зашипел, коснувшись тонких запястий — кожа Грейнджер обжигала.

— Какого…

Он призвал сбившееся в ногах одеяло, намотал ткань на руку и столкнул чужие руки с груди — свечение тут же исчезло, словно его и не было, и комната погрузилась во липкую густую тьму, точно такую, как в его сне. От инерции Гермиона упала с кровати и зашипела, ударившись локтями о землю.

Грейвс, выхватив из-под подушки палочку и зажав ее в боевом хвате, всего за долю мгновения повалил Гермиону, прижал ее к земле, сев сверху и придавив ее руки коленями. Он наконец смог вздохнуть полной грудью. Прохладный свежий воздух отрезвлял.

Зажег Люмос и внимательно всмотрелся в ее глаза. Радужки уже были на положенном им месте, взгляд — осмысленным.

— Как представилась Гермиона Грейнджер, когда я спросил ее имя в первый раз? — требовательно спросил он.

Грейнджер широко распахнула глаза.

— Персиваль, какого хрена ты делаешь?

Грейвс сильнее надавил коленями на ее руки, и Гермиона зашипела от боли.

— Отвечай! — приказал он.

— Пенелопа Кристалл! — истерично выпалила она. — Я представилась Пенелопой Кристалл!

Удовлетворенный ответом, Персиваль слегка ослабил давление.

— Что это было? — сурово спросил он, вглядываясь в ее лицо.

Гермиона нервно сглотнула, и ее взгляд скользнул влево — сейчас будет ложь.

— Я не понимаю, о чем ты, — заявила Гермиона, — я проснулась от того, что ты скинул меня с кровати…

Персиваль вновь без жалости сильно придавил девичьи руки коленями к земле.

— Правду, Грейнджер, — процедил он.

Она раздраженно рыкнула и забилась под ним, пытаясь вырваться. Прекрасно знала, что это не поможет — Грейвс не раз демонстрировал превосходство в физической силе. И то, что она не оставляла попыток сбросить с себя его тело, означало лишь то, что она тянет время.

На этот раз никакого возбуждения Персиваль не испытывал. Лишь огромное раздражение и разочарование. И постепенно нарастающую злость.

Грейвс придавил руки сильнее — еще чуть-чуть, и кости захрустят. Гермиона захныкала.

— Т-ты говорил во сне, — сдаваясь, сказала она. — Я пыталась войти в твой сон…

Персиваль не знал, что ему вообще снятся сны.

— Зачем? — удивленно спросил он.

Гермиона снова нервно сглотнула. С уголка левого глаза по виску стекла слезинка.

— Т-ты называл имя… которое не должен был знать.

Персиваль прищурился.

— Настолько редкое имя? — язвительно спросил он.

— Д-да, — кивнула Гермиона, отворачиваясь от яркого света Люмоса. — Ты обращался к Северусу. Северусу Снейпу.

— Понятия не имею, кто это, — заявил Грейвс.

Грейнджер посмотрела на него.

— Это мой профессор зельеварения. Он умер два года назад.

Персиваль, хмурясь, смотрел в глаза Грейнджер, пытаясь определить, лжет она или нет.

Ее действия имели смысл. Если он называл во сне имя человека, которого знать никак не мог, то она, конечно, могла подумать, что Персиваль не тот, за кого себя выдает. В целом, это так же объясняло причины ее недоверия к его словам и суждениям.

Неприятная догадка пронзила мысли.

— Как долго? — спросил он, чувствуя, как вместе с этим вопросом тело покидают последние силы. — Как давно ты знаешь об этом сне?

Он понял, что попал в точку, когда даже в вытягивающем краски свете Люмоса стало заметно, как Гермиона побледнела.

— Почти с самого начала, — еле слышно ответила она. — На второй или третий день я услышала, что ты разговариваешь во сне…

— И как давно ты пытаешься забраться в мой сон? — осторожно спросил Грейвс.

Он не был уверен, что хочет знать ответ. Взгляд Гермионы сделался виноватым окончательно.

— Почти все это время.

Что-то лопнуло. Кажется, то было его терпением.

Грейвс резко отшатнулся от нее как от огня — хорошо или плохо, но это не было сном — он легко отстранился от того, что причиняет ему боль. Не удивительно, что она ощущалась иглой, которая прожигает и плоть, и легкие, и душу.

Осознав, о чем только что подумал, Грейвс ошарашенно уставился на Гермиону, неверяще качая головой.

— Нет, — выдохнул он. — Только не говори, что все это, — он сделал жест между их телами, — только ради того, чтобы забраться в мой мозг.

Глаза Гермионы расширились.

— О боже, нет! Конечно нет, Персиваль!

Она поднялась на ноги и сделала шаг к нему, но Грейвс остановил ее на расстоянии вытянутой руки. Магией. Не желая сам касаться ее. И не желая, чтобы она его касалась. Лицо Гермионы вытянулось от изумления.

— Послушай, просто я… я…

— Не доверяешь мне, — помог подобрать слова Грейвс. — Я знаю.

— Ох, ну, у меня был ведь повод для сомнений — ты буквально свалился мне на голову! И здесь решил остаться с нами, хотя понятия не имел, кто мы…

— И где же в твоей великолепной логической цепочке ответ на вопрос: зачем? Какая выгода во всем происходящем для меня?

Гермиона насупилась, явно не уверенная, стоит ли ей озвучивать мысль.

— Я думала, что, возможно, Волдеморт так за нами следит…

Ее глаза расширились от ужаса.

Персиваль запоздало осознал, что произошло, лишь когда где-то неподалеку послышался хлопок трансгрессии и хруст сухих веток.

У них было не больше пары минут, чтобы убраться отсюда. И, разумеется, речи о том, чтобы забрать с собой чертову палатку, даже не шло.

Не церемонясь, Гермиона использовала Секо, прорезая брезент в комнату Поттера. А потом с помощью Акцио призывая свою сумочку из гостиной — теперь Грейвс понял, для чего она каждый вечер так тщательно складывала вещи и книги обратно в клатч.

Пока она в темноте тормошила Поттера, пытаясь ему шепотом объяснить, что им необходимо срочно уходить, и нет, времени на сборы нет, Персиваль застыл у своей кровати как был — в пижамных штанах — и пытался решить для себя, стоит ли ему уходить с этой парочкой.

Грейвс не сомневался, что Гермиона не рассказала Поттеру об этих снах, которые так ее заинтересовали — ее друг не смог бы молча носить такую информационную бомбу.

Мысли Персиваля сгущались и звенели вместе с тем, как шум вокруг нарастал крещендо. Еще совсем немного и поисковые заклятия Пожирателей помогут найти палатку.

Он впервые не знал, что делать дальше. Теперь, когда он знал причины недоверия Гермионы, это можно было обсудить и решить. Но уже он сам не был уверен в том, что может доверять ей. Уму непостижимо! Она переспала с ним, чтобы сблизиться и пробраться в его сны.

Возможно, она даже пыталась им манипулировать…

Рука Гермионы оказалась перед его лицом. Силуэт Поттера маячил где-то позади — парень не понимал, чем вызвано промедление. В темноте практически не было видно взгляда Гермионы, но Персиваль не сомневался, что в нем мольба о том, чтобы он дал шанс объясниться.

Хотел ли он давать этот шанс?

Другим путем было явиться к Волдеморту, выдать какую-нибудь историю о том, что его удерживали силой, и попробовать выбраться из передряги живым. Или умереть…

— Персиваль, пожалуйста, — еле слышно произнесла Гермиона.

Кто-то за пределами брезента приказал устанавливать антитрансгрессионный купол — судя по всему, палатка была обнаружена.

— Пожалуйста, — повторила Гермиона и призывно помахала рукой.

Сцепив зубы, Персиваль поднял палочку, собираясь трансгрессировать отдельно. Но в последний момент рука сама вычертила другую привычную руну, и с конца палочки сорвалось бешеное пламя, пока еще не принявшее форму грифона.

Грейвс почувствовал прикосновение мягкой теплой кожи к руке. В следующий миг живот подхватил невидимый крюк, а тело неприятно сдавило.

-

Если бы он знал, в какое место они трансгрессируют, он бы предпочел Волдеморта.

— Поттер, неужели ты готов рисковать жизнью не-мага? — прошипел Персиваль, стоило только отступить мерзкому ощущению тошноты после перемещения.

Гарри окинул посмотрел на него — линзы очков блеснули в свете уличных фонарей.

— Странно такое слышать от вас, — бросил он, — мистер лучший мракоборец.

Персиваль опешил.

Да, его не грызла совесть, если приходилось ставить кого-то под удар. Даже если этот кто-то не мог защитить себя от магии.

Но он не ожидал того же от Поттера, который только вчера переживал о том, что он Избранный, и считал, что люди умирают ради него. Из-за него. Неважно. Как бы это ни называлось, Персиваль не мог поверить, что за полночи Гарри целиком и полностью изменит свое мировоззрение. Да и не было похоже, что он может продать принципы из-за прогулки в пижаме холодной осенней ночью.

Грейнджер и вовсе скромно молчала с самого момента трансгрессии. Лишь коротко объяснила Поттеру, что имя Темного Лорда вырвалось случайно, и это не имеет никакого отношения к постельным играм. То, что эти двое готовы шутить, хотя лишь мгновение назад были на волосок от смерти, Грейвса невероятно раздражало.

Рыкнув и приказав обоим быть серьезнее, он пошел вперед, высматривая знакомого орла на почтовом ящике.

Дадли Дурсль открыл дверь достаточно скоро. И сразу же отложил в сторону все логичные вопросы, заметив, что все его гости в одежде, не соответствующей ни правилам приличия, ни погоде, ни здравому смыслу. Он немного задержал опасливый взгляд на Персивале, но тот еле качнул головой, обозначив, что им обсуждать больше нечего.

-

Ни о каком сне речи больше ни шло после того, как Персиваль понял, что Поттер собирается задержаться в этом доме.

— А как же ваши, — он скользнул взглядом к Гермионе, — принципы? Вы же не хотели ставить не-магов под удар!

Поттер снял очки и помассировал переносицу.

Грейнджер продолжала молчать.

— Когда речь шла о неизвестном сроке — да. Сейчас же нам необходимо переждать всего два-три дня. Защита этого дома выдержит.