Розы и Револьверы

— Капитан Форс, это правда?

От раздавшегося, как гром, голоса, вампир нервно дёрнулся и отскочил от меня. Охренеть и не встать! Хотя последнее я уже и не могла.

В практически пустой зал вваливались вооружённые солдаты — и мои сослуживцы, и другие парни, люди и вурдалаки. Всего десятка два, но это всё-таки больше, чем я ожидала увидеть живыми. Среди них были два лейтенанта, прихвостни Морентона. А впереди всех шли Каин, генерал Валлер, капитан Аскар и сержант Олден. Целые и невредимые, со всеми конечностями, последние двое — с автоматами в руках. С противоположной стороны через арку второго входа в зал вошли вампиры. Трое Морентонов, — темнейший и его женская свита — красноглазый альбинос Амадон Райзен и ещё пятеро аристократов, трое мужчин и две женщины, имён которых я не знала.

Прищурившись, Морентон окинул взглядом генеральшу с её подчинёнными, военных, избитую меня и растерянно-озлобленного Даниэля, странно изменился в лице и отвернулся, будто бы не хотел ничего этого видеть.

Форс попятился, и капитан Аскар грозно крикнул:

— Стоять на месте!

И оба с сержанткой направили на него автоматы. Как по команде, все военные сделали то же самое. Вурдалаки замешкались, переглянулись друг с другом и неуверенно повторили.

Даниэль нервно фыркнул и закрутил головой, осматривая всех присутствующих. Я тоже.

Военные были настроены решительно. Почти все глядели на капитана с лютой ненавистью, только вурдалаки его взвода, — большая их часть — кажется, не питали злобы, но вынужденно подчинялись обстоятельствам и целились в предателя вместе с другими.

Вампиры смотрели иначе. С недоверием, разочарованием, бессилием, затаённой яростью — но не за то, что натворил их собрат, а за то, что он попался.

Морентон же его как будто бы не видел, отворотив лицо.

— Что ж, не удалось мне, закончат другие, — пораженчески сказал Даниэль, вяло сплеснув руками. — Да, Дориан?

Лорд не обратил на это внимания. Полный игнор. Элиза сверкнула глазами и скривила губы, а Аделию капитан не интересовал вообще. Она опасливо косилась на своего мрачного родственника, к которому стояла ближе всех.

— Даниэль Форс, вы обвиняетесь в предательстве и убийстве полутора сотен членов Ордена «Розы и Револьверы», — начала терять терпение генерал. — Вы признаёте свою вину?

— Я признаю, что ты за всё ответишь, расчётливая ты старая паскуда! — крикнул на неё вампир.

Только генеральша стала поворачивать голову к своим солдатам и открывать рот, как вперёд вылетел Амадон Райзен:

— Мы требуем задержания и суда!

— Согласно законам Ордена, утверждённым мной и лордом Морентоном, подобные преступления караются на месте. Это предательство! Мы понесли колоссальные потери! — горячо парировала Валлер и окинула остервенелым взглядом всех вампиров. — А ещё мы так и не выяснили, почему при нападении химер вампиры бездействовали!

— Мы и уничтожили химер, позвольте заметить! — рассвирепела одна из незнакомых мне вампирш.

Даниэль словно бы не слышал их препирательств. С ухмылкой ненормального наслаждения он сверлил взглядом Морентона.

— Дориан, посмотри на меня! — вдруг выдал он.

— Его вина не доказана! — сокрушался Райзен, глядя то с отчаянием на Форса, то с ненавистью на меня.

— Он её уже признал, вы сами всё слышали! — отвечала генеральша.

— Ну давай-давай, подожди ещё, надейся на их честность, — так и упиваясь своими словами, выговаривал Морентону Даниэль. — Только честь в этом мире канула в лету, и тебе придётся наравне с ними грызть глотки, как последняя шавка, попомни мои слова! А я не забуду сниться тебе каждый день.

Мне так и не удалось хотя бы сесть. Сломанные рёбра грозились проткнуть лёгкие, левая нога была безнадёжно сломана, суставы плеча и кисти вывихнуты, а беспощадная боль в голове покрывала череп трещинами. Сердце колошматило так, что порой заглушало все звуки.

— Прости, Даниэль, — услышала холодный голос Морентона и безумный смех Форса.

— Огонь на поражение! — рявкнула генеральша.

Я хотела зажать уши, но меня парализовало. Хватило сил только зажмуриться и стиснуть зубы. Оглушительные выстрелы выворачивали наизнанку душу, разрывали изнутри, знаменовали конец. Прошлому, несбыточному, навсегда потерянному. Конец моим попыткам ухватиться за призраки былого и конец одной человеческой жизни. Плевать, кто это, смертный или вампир! Секунду назад он жил, думал и чувствовал. Я не замечала, как из моих глаз льются горячие ручьи.

Прийти в себя заставила внезапная дикая боль, когда кто-то аккуратно взял меня на руки. Сквозь влажную пелену в глазах я увидела золотистую маску.

— Ничего. Пару дней, и поправишься, — утешил меня Каин, унося куда-то в тихое место. Я слабо замотала головой.

— Только не в…

— Надо, Женя, надо.

— Не хочу-у!..

К счастью, я потеряла сознание до того, как перед лицом захлопнулась тяжёлая крышка моего гроба.