Тракт Чёрной Вдовы

— Нет уж. Итак, вопрос первый: как Макбул додумался нанять женщину для противостояния мне?

Вопрос был настолько неожиданным, что я даже опешила. Причём здесь Макбул? Некоторые следы я так сильно замела, что, кроме газеты и охранного агентства меня вряд ли можно к чему-то приписать. Бордели я оставила за мадам, вино, продукты и прочие товары в город поставляют «честные торговцы». Как они туда попали, кто знает, но даже дорожные грамоты на перевозку товара на месте.

— Лорд Макбул дал мне право купить книжный магазин, и вы решили, что он стоит за крахом вашей империи? Сами-то верите в эту чушь? Между нами, он, кажется, не сильно высокого обо мне мнения.

— Правда? Что же тогда он так взбесился, узнав, что некая леди была похищена с улиц?

— Ну, возможно, я ему слегка задолжала… — начала было я, но меня тут же заткнули сильной пощёчиной.

Да что за привычка в этом мире поднимать руку?!

— Или он в ярости, что доверил женщине такое дело. Многие ниточки от тебя привели к нему. — Гаденькая ухмылка растеклась по его лицу, образуя глубокие ямочки.

Я так на них засмотрелась, что пропустила очередной бредовый вопрос, что он мне задал, и последующую вспышку злости.

— Я без понятия, какие там ниточки вы там нащупали, и кого за что дёргаете, но Макбул не причастен к этому, — медленно проговорила я, сплевывая кровь.

— Я знаю, милая, — он с нежностью садиста провёл большим пальцем по нижней губе, — просто решил проверить реакцию. Твои интриги вдохновили меня на одну интересную идею как убрать вездесущего канцлера с дороги.

Фитха, теперь понятно, почему его называют ублюдком, резким движением сорвал с меня мужскую рубашку. Дрожь от холода и отвращения пронзила всё тело. Я приготовилась вцепиться зубами в его шею, как он ошарашил резкой сменой темы:

— Я не насилую женщин, моя дорогая, просто напомню: предпочитаю, чтобы всё было идеально.

В этой странной и сюрреалистичной сцене ублюдок собственным руками снял с меня мужскую одежду, оставив нижнее белье, а после надел лёгкое белое платье из газовой ткани. Да, на белом капли крови смотрятся куда гармоничнее.

— Вначале я хотел прост убрать с дороги того, кто стоит за твоей спиной. Но тут мне пришла в голову одна идея: если даже я не знаю, что это за человек, другие тоже. Канцлер был почти неуловим, а тут допустил такую ошибку — связался с тобой. Теперь это будет просто: убрать надоедливого герцога и выполнить, наконец общение, данное моему брату.

— Ты про ублюдка старшего? — Зря спросила. Удар на этот раз был гораздо сильнее. Не спасла даже короткая цепь, удерживающая меня на ногах.

— Никогда не стоит меня провоцировать, моя дорогая. Нам предстоит ещё много и много ночей тесного общения. Только ответь, кто за тобой стоит?

Кажется, из-за этой ситуации я стала слабо соображать… Или мои мысли вели меня совсем не в ту сторону. Причем здесь Кенан к его брату? Из-за Сессилии? Но девушка уже сама почти стала недоступной. Если остался последний шаг и никто в этой жизни не заставит Сессилию выйти замуж против её воли.

Я окончательно растерялась. Вместо того, чтобы включить голову и думать, как отсюда выбраться и узнать, правду ли говорил Фитха, я стояла и смотрела на него, пока меня не осенила одна простая вещь:

— Лала не брат Мойды, — пробормотала я, глядя на эти ямочки и знакомые глаза, — он её сын…

— Ублюдки шлюх меня не интересуют. Повторю свой вопрос ещё раз. Кто. За. Тобой. Стоит?

— Тот, кто тебе не по зубам, — криво усмехнулась я, наблюдая, как смазливое лицо искажается гримасой ярости, — удивлён? Он конкретно перешёл тебе дорогу, не так ли? Сколько дохода ты потерял? Половину? Больше? Дай угадаю, вокруг тебя осталось так мало людей, потому что ты не знаешь, кому можешь доверять. Кто-то откровенно напуган, кто-то тебя предал, иначе как кто-то мог узнать о твоих секретах? А, Фитха?

— Ты, мерзкая дрянь, — он приблизил своё лицо к моему так близко, что я ощущала его рваное, горячее дыхание, — думаешь, кто-то за тобой придёт? Ради кого ты терпишь всё это? Твоя жизнь окончена. Макбул лично закроет тебя в темнице и больше не выпустит. Я смогу вернуть свою маленькую империю, но как ты вернёшь обратно свою жизнь?

— Может, ты и прав, что Макбул запрёт меня в тюрьме, наверняка прав, что моё имя безнадёжно будет испорчено твоими стараниями. Но ты глубоко заблуждаешься в одном: точка невозврата пройдена. Твоей империи больше нет. А если ты настолько глуп, чтобы это понять, то мне тебя жаль.

Фитха ничего не ответил. Он вообще больше ничего со мной не сделал, а просто молча вышел из помещения, забрав единственный факел, оставив меня одну, в темноте.

Я думала, что легко отделалась, но нет. Вначале просто стояла, пытаясь найти более удобную позу, от которой ногам бы стало хоть немного легче. А потом пыталась хоть как-то согреться, но всё безуспешно.

А после, пришло самое плохое… Мысли.

А точнее, воображение. Только сейчас я поняла, насколько страшно потерять контроль над происходящим. Меня наверняка ищут, вот только найти мог только Тыковка, но он, кажется, потерял ту мистическую связь между нами.

Что Фитха имел ввиду, говоря о своём брате и Макбуле? Ну не верю я, что дело лишь в Сессилии. Нет, она, конечно, девушка невероятная, но что-то всё равно не вязалась. Казалось, то ответ на поверхности, но я всё больше и больше теряла способность связно мыслить.

Я не знаю, как мне удалось простоять в темноте и холоде столько времени. Пару раз я вроде как засыпала, пару раз мне казалось, что я слышу пения рассветных птиц. А порой даже чудилось, что я вижу что-то или кого-то в темноте. Но всякий раз, когда казалось, что я вот-вот услышу до боли знакомое фырканье во тьме, ничего не происходило.

Со сжатыми от усилий зубами я старалась сбросить с себя эту чёртову сеть. Вроде как почти удалось, но она зацепилась за кандалы на ногах. Бессильная ярость придала сил. От отчаяния я стала прыгать на месте на бесчувственных ногах, поднимая шум.

Вроде, почти получилось. Мой шум перебивал лишь топот ног. Кто-то бежал к двери из-за созданного мною грохота цепей.

— Ну же, — совсем чуть-чуть осталось, — давай же, падай!

Сеть спала одновременно с открывшейся дверью. Это был человек Фитхи, не он сам. Но мы оба в шоке наблюдали за самым странным, что доводилось видеть: подо мною расплывалось болото. Самое настоящее болото! И нет, это не от того, что леди Моэр опростоволосилась, а из-за того, что меня сейчас окружало с десяток душ с болот Найран-Моэр.

— Магия! — Заорал бандит, бросившись прочь.

Я бы тоже заорала от страха, но удивления было всё-таки больше. Вместо Тыковки меня нашли мои же призраки, и принесли за собой болота, которые затягивали меня в трясину.

Под молчаливыми взглядами духов болота затягивали меня всё глубже. Спустя несколько секунд я была в погребена с головой, со связанными за спиной руками и без какой-либо возможности шевельнуться. Меня будто зажали в тиски. Пульсирующая болотная топь продолжала погружать моё тело в себя. Казалось, что я продолжала опускаться всё глубже и глубже. Но внезапно я почувствовала свободу в руках.

Это было так неожиданно, что на секунду показалось, будто я могу свободно шевелиться, а тиски и вовсе ослабли. Но всё прекратилось с пронзающей болью в плече. Если бы в лёгких остался воздух, я бы закричала.

Всё прекратилось так же внезапно, как и началось. Тыковка вытащил меня за плечо из топей, и я рухнула на землю, жадно хватая ртом воздух.

— Добрый вечер, леди Моэр, — Густав, как всегда непоколебимый, накинул мне на плечи вязанную шаль.

— С-спасибо, — я тряслась то ли от холода, то ли от страха.

Все призраки вернулись на болота, сейчас они молча стояли сплошной стеной, перед лежащей мной на земле.

Я настолько привыкла смотреть на них, как на духов с болот, что забыла об одной простой истине: это ведь человеческие души со своим прошлым, стремлением и желанием. Мать Сони была тем самым первым случаем, показавшим, что они здесь заложники, а не ради меня.

— Они пришли за мной… Что они здесь делают? — Спросила Густава, не отводя взгляда от безмолвных соседей.

— Уже не особо важно, как они здесь оказались и почему не могут уйти. Лучше спросите, чего они хотят именно от вас?

— В первые дни, мне казалось, что их целью было напугать меня до смерти…

Густав улыбнулся так, будто для него в этом мире не осталось ни единого секрета:

— Упокоения. Канрат был прав в своих предположениях насчёт возникновения болот. Более сотни лет назад в этом лесу казнили десятки магов, их семьи и детей. Их обвиняли в том, что они принесут погибель этому миру, что было совсем не так. Многие люди были добры душой и чистыми сердцем, но обладали огромной силой. Это место не смогло принять всю покинувшую силу магов в себя, ему пришлось переродиться во что-то иное. Именно поэтому лес и болота оберегали покой пленённых здесь душ. И именно поэтому они открылись перед вами, леди Моэр.

— Но я ведь не маг, между нами ничего общего.

— Но вы их увидели. Их боль, их красоту, их стремление. Лес вам открылся, потому что вы увидели его истинную суть. Болота вам помогают, потому что вы их не испугались. Души вам явились, потому что вы можете их слышать. Вы похоронили ту женщину, принося ей покой. Вы оставили её память, написали её имя на могильной плите. Вы завершили её историю так, как оно и должно быть. Вы не можете понять, как вы могли увидеть истину, не обладая силой магии?

Я отрицательно покачала головой, кутаясь в тёплую шаль.

— Люди обычно пропускают этот мир в погоне за своей смертью. Вы же были настолько опустошены и потеряны, что не просто потеряли свою дорогу, у вас её вообще не осталось. Только лишь это позволило вам остановиться и прислушаться.

В Найран-Моэр никто не спал. Во всех окнах горел свет, у дома стояли лошади без всадников, на которых Тыковка презрительно фыркнул.

Дети заметили меня первыми. Они бросились обнимать их нерадивую леди, абсолютно игнорируя то, насколько грязной я была. Плача, они наперебой рассказывали, как меня все искали, как они боялись, как не могли найти себе места.

— Сколько времени меня не было? — Шёпотом спросила я Густава.

— Два дня. Тыковка нервничал больше всех, казалось, он и вовсе ни чувствовал вас как раньше.

В подтверждение слов дворецкого, Тыковка вклинил свою голову между детских ручек, в поисках своей порции тепла и ласки.

— А чьи это лошади на улице? — Едва успела спросить, как тут же получила ответ.

Смесь из холодка страха и уже почти привычного тепла разлилась внутри. Ему не нужно было и слова говорить, каким-то шестым, седьмым, десятым чувством я могла знать, что Кенан рядом, ещё до того, как увижу его чёрные глаза.

— Леди Арманд, — холодно поздоровался он.

— Леди Моэр, лорд Макбул, добрый вечер, — улыбнулась я.

Всё, конечно, хорошо, но что он здесь делает? Сессилию не спросишь, она уже увлечённо о чём-то говорила с Мойдой, качая Лалу на коленях.

— Мы с Тыковкой весь город обежали, — тараторил Бахо, — а Сони всех-всех-всех расспрашивал, но никто ничего не видел.

— Ты чего одна пошла!? — Сони злился по-настоящему, — мы же договаривались!