Первый и непобедимый

Излишне говорить, что по этому списку складывалось впечатление о том, что спали мы исключительно на тончайших льняных простынях, а сгоревшие подштанники Профессора были покрыты шелковой вышивкой сверху донизу — но доказать противное никто бы не смог, все эти вещи были привезены из Ракушки, поэтому определить реальную их цену в Отстойнике было невозможно.

Суд превратился в балаган: обвиняющая сторона перешла на личности и стала выкрикивать в нашу сторону разные нехорошие слова. От моих накрахмаленных кружевных манжет они отскакивали, как дождинки от крыши.

Обвинитель тщетно пытался успокоить родственников покойного владельца прачечной, но их нервы, видимо, не выдержали: почему-то, подавая иск, они не могли представить, что любые обвинения — штука обоюдоострая и всегда можно получить в ответ тем же оружием, каким пытался уязвить кого-то. И им было очень обидно.

Но чем больше они орали, тем меньше сочувствия встречали их крики у зрителей.

Судья понял, что показательного процесса не будет, поэтому быстро свернул слушания, объявив, что заседание заканчивается, а дело будет рассматриваться не открытым, а закрытым порядком: то есть судья, обвинитель и Рассвет. И о продолжении рассмотрения он объявит особо.

Мы с Рассветом собрали все бумаги обратно в папку и невозмутимо покинули суд.

Проходя по залу, я увидела на одной из скамей даму, ломившуюся к нам в лавочку вчера. На другой — начальника Службы Надзора за Порядком. Около служебного выхода госпожа прокурорша что-то втолковывала господину прокурору, опирающемуся на толстую трость.

Похоже, мы разыграли хорошее представление.