О политической науке. Избранные произведения

Нетрудно понять, что вся система политического образования и политических исследований в странах капитализма четко направлена на практические задачи по обслуживанию буржуазной политической системы. Она ставит своей целью широкое воспитание граждан в духе защиты буржуазной политической идеологии и борьбы с коммунизмом и социализмом, подготовку работников для государственного, политического и идеологического аппарата, формирование элиты высококвалифицированных экспертов по политическим вопросам, научных и преподавательских кадров.

Мы уже говорили о том, что анализ западной политологии на уровне специальных исследований по тем или иным конкретным вопросам требует от социологов не только принципиальной критики исходных положений, но и обстоятельного разбора эмпирического материала, собранного западными политологами по самым разным проблемам. Прежде всего, это материал о функционировании и структуре политических партий, существующих в западных странах. Этим проблемам посвящено много исследований. Делаются попытки сформулировать теорию партий на среднем уровне. Большой эмпирический материал накоплен в области изучения социальной среды, в которой функционирует государство, «групп давления», участия различных социальных и профессиональных групп в политической жизни, функционирования общественного мнения.

Можно использовать и данные о функционировании западных государственных аппаратов, материалы по социальным аспектам бюрократии, по процессам, связанным с принятием решений. Наконец, критическому анализу подлежит описательный материал, собранный западными политологами о международных организациях.

Не возникает серьезных проблем при анализе инструментария современной политической науки. Методика и техника конкретного исследования политического поведения, общественного мнения не представляют собой ничего принципиально нового: они взяты из социологии, социальной психологии, антропологии. Работа по критической «ассимиляции» этой техники и методики уже проделана в основном социологами социалистических стран. Специальное внимание должно быть обращено на применение статистических и математических методов обработки эмпирического материала, а также на имеющиеся в политической науке попытки построения математических моделей политического процесса.

Остановимся кратко на вопросе о философских основах, предмете и методах политической науки. В целом для нее характерна большая пестрота как в подходах к определению предмета этой дисциплины, ее целей и задач, так и в методике исследований. Западная политическая наука не имеет общей теории, на которую она могла бы опереться.

На философские предпосылки политической науки большое влияние оказали: позитивизм Конта и Спенсера, бихевиоризм (непосредственно в политологии его применил, в частности, Дж. Кэтлин), прагматизм (наиболее видными представителями которого в политической науке являются Г. Моргентау, Ч. Мерриам, Дж. Лассвелл), а также современная религиозная философия, прежде всего неотомизм.

Непосредственным же истоком современной политической науки явились социологические теории О. Конта, Л. Тумиловича, Э. Дюркгейма, М. Вебера, В. Парето и др. Для всех этих социологов была характерна попытка соединения философии, социологии и политической теории в рамках анализа единого социального организма. Отмечая факт более или менее радикального изменения экономической и социальной жизни общества под влиянием развития монополий и усиления роли государства, социологи XX века пытались предложить свои рецепты по модернизации политической структуры общества, соответствующей этим изменениям.

Особенно большое влияние на западную политическую мысль оказала «государственная социология» Макса Вебера. Выступая в целом как противник марксизма, Вебер, однако, сделал попытку позаимствовать у него ряд понятий и категорий. Он не отрицает влияния экономики, классов и классовой борьбы на политические процессы, но пытается эклектически соединить их с другими факторами. Впрочем, ни один из факторов Вебер не рассматривает как инструмент познания жизни, поскольку «социальная действительность объективно непознаваема, а задачей социальной науки является теоретическое обоснование имеющейся политической программы»[93].

В основу анализа политических явлений М. Вебер предлагает положить представление об «идеальных типах господства», которые противопоставляются марксистскому учению об общественно-экономических формациях. Согласно Веберу, существует три основных типа господства: «традиционное», которое зиждется на убеждении в святости традиций; «харизматическое», основанное на вере в политического лидера; «рациональное», основанное на убеждении в законности данного строя.

Опираясь на эту концепцию, Вебер подвергает критике формы и практику западной демократии эпохи «индустриального общества», указывает на рост харизматических элементов в социальной жизни западных стран и этим в значительной мере предсказывает возникновение тоталитаризма и фашизма. «Государственно-политическая опасность массовой демократии заключается в первую очередь в возможности преобладания эмоционального элемента в политике. Массы… думают только до послезавтра», — писал Вебер [94]. Продолжая критику «массовой демократии», он указывал: «Политический фюрер объявляется кандидатом, а затем, вследствие избрания в парламент, становится фюрером уже не на основе признания своей пригодности, а в силу того, что он добивается доверия и веры масс к себе и своей власти посредством массовой демагогии»[95].

Пытаясь найти альтернативу тенденциям авторитаризма и фашизма, Вебер приходит к выводу, что это может быть только господство квалифицированного чиновничества. Тем самым он фактически взял на себя роль апологета господства рационально мыслящей элиты, которая одна, по его мнению, может противостоять как «фюрерскому цезаризму», так и массовой демократии, якобы дополняющим друг друга и порождающим одно другое. Бюрократизацию управления социальными, экономическими и политическими процессами Вебер возвел на уровень общественной закономерности, присущей человечеству на этапе бурного научно-технического развития.

Концепция Макса Вебера и его последователей была подхвачена многими представителями западной политологии именно потому, что она ориентировала лишь на определенную модернизацию существующих политических структур государства, а не на их радикальное изменение посредством социальной революции.

Философские позиции различных представителей политической науки во многом предопределили и различные подходы к вопросу о предмете и методе западной политической науки. Здесь противоборствуют два основных течения, характеризующих разное понимание специфики политической жизни и тем самым предмета политической науки. Сторонники первого течения рассматривают политическую жизнь с точки зрения институтов, через которые она выражена, второго — с точки зрения деятельности или поведения, для которых институты есть лишь одна из определенных исторических форм. В первом случае политическая наука определяется как изучение области правительственных или политических институтов государства. Во втором случае она характеризуется как наука о власти или наука о принятии решения.

Вплоть до середины XX века политическая наука чаще всего трактовалась как наука о государстве. Этот подход берет начало еще от Н. Макиавелли, который пытался создать законченное учение о государстве и, кажется, впервые употребил сам термин «государство». Лишь в последнее время вместо термина «государство» все более широко стал употребляться термин «политическая система», более точно выражающий специфику предмета политических наук. Подход к предмету политической науки с точки зрения рода деятельности или осуществляемых функций начал формироваться в буржуазной мысли еще в XIX веке, но закрепился только в середине XX века.

Наряду с разграничением институционального и функционального подходов к трактовке предмета политической науки была проделана известная эволюция и в понимании основного объекта исследования. Если раньше таковым считалось государство, то на рубеже XIX–XX веков стали рассматривать само государство не как сумму официальных норм, а как систему социальных групп, соревнующихся за власть. В частности, Трейдинге (1897–1898) и первые политические социологи, такие, как Тумилович (1885), Радзенховер (1893) и Оппенгеймер (1907), рассматривали силу и власть в борьбе между группами или классами как главный аспект политических взаимоотношений. В США такие представления о предмете политических исследований стали завоевывать признание позднее, чем в Европе, из-за отрицательного отношения к европейской социальной философии и теории вообще. Лишь в 1930 году Дж. Кэтлин и в 1934 году Ч. Мерриам стали рассматривать политику как систему взаимоотношений по поводу власти. К ним присоединились другие ученые — Дж. Лассвелл, М. Каплан (1950), В.О. Кей (1942).

Понятие власти оказалось плодотворным на пути развития функционального подхода к предмету политической науки. Но сама неопределенность этого понятия и его чрезмерная широта, а главное — отказ от классовой характеристики власти сохранили в политической науке Запада непреодолимые трудности при определении ее предмета. В середине XX века появилось сразу получившее широкое распространение определение власти через понятие «решение». Власть стали рассматривать как управление всеми социальными процессами, основанное на принятии и осуществлении решений. На этой основе политическая жизнь стала пониматься как система взаимоотношений, в рамках которых формулируются и внедряются в жизнь решения общества, а политическая наука — как наука о формировании общественной политики. Этот подход, начало которому положили работы К. Шмидта, очень скоро стал господствующим в США, а затем и в других странах Запада.

Осознание односторонности такой позиции привело к попыткам соединить теорию принятия решений с описанием политической системы. Именно описание политической системы как системы поведения или группы взаимосвязей, через которые осуществляются и проводятся в обществе обязательные решения, было признано главной задачей политической науки. Еще один шаг по пути конкретизации предмета политической науки был связан с использованием в ней концепции распределения ценностей. Политическая система стала рассматриваться как механизм по распределению ценностей путем принятия решений.

Во всех этих трансформациях подхода политологов к пониманию предмета политической науки заметную роль сыграл бихевиоризм. Подобно другим общественным наукам, политическая наука начала исследовать конкретное поведение как в формальных (юридически оформленных) структурах, так и в неформальных группах. Она обратилась к индивиду, к его отношениям, побуждениям, оценкам и знаниям.

Особенно значительным оказалось влияние бихевиоризма в политической науке США. Еще в 1908 году Г. Уоллес в работе «Человеческая природа в политике» обратился к политическим побуждениям как к новому, неинституциональному фактору политической жизни. Эта идея была воспринята рядом исследователей. У. Липман в «Общественном мнении» (1922) писал о роли стереотипных мнений в формировании поведения индивидов. Дж. Лассвелл в «Психологии и политике» (1930) попытался использовать психоанализ в качестве метода, позволяющего обнаружить влияние скрытых, подсознательных побуждений на политическую активность. В широких масштабах попыталась применить психологические методы к изучению политики так называемая чикагская школа в 30-х годах. Один из наиболее известных популяризаторов такого подхода, Дж. Кэтлин, пишет в своей работе «Систематическая политика»: «Из всех междисциплинарных взаимоотношений, которые являются практически важными для политической науки, наиболее важна взаимосвязь между политикой и психологией. Для современного автора она является основной»[96].