О массовых празднествах, эстраде, цирке

В начале июня 1919 года журнал «Вестник театра» под заголовком «М. Горький о кинематографе» публикует короткий отчет о недавнем заседании Большого художественного совета ТЕО Наркомпроса. На заседании с обширным докладом о задачах и репертуаре театров и кинематографов выступил А. М. Горький. В отчете говорилось:

«Полагая, что огромное воспитательное (в смысле прививки духа историзма) и художественное значение могло бы иметь оживление характерных моментов истории культуры, М. Горький считает крайне своевременным приступить к постановке цикла исторических инсценировок как из русской, так и из европейской истории. …А. В. Луначарский, присутствовавший на докладе М. Горького и на заседании, в котором обсуждался проект инсценировок, всецело присоединился к нему и добавил, что делу этому должен быть придан общегосударственный масштаб, с тем чтобы инициатива проведения намеченной программы была предоставлена Отделу театров и зрелищ. Между прочим, А. В. Луначарский указал на желательность, если это представится возможным, вынести указанные инсценировки на улицу, устроив массовые шествия, которые могли бы быть приурочены к всенародным празднествам (например, 1 Мая)»3.

Ту же тему затрагивает также относящееся к 1919 году и лишь недавно ставшее известным письмо Луначарского режиссеру и драматургу Н. Г. Виноградову. Не ограничившись критическими замечаниями о присланной ему на отзыв пьесе Виноградова, предназначавшейся для массового «монументального театра», Луначарский особо останавливался на проблеме массовых представлений. И попутно, как это часто бывало в его письмах или выступлениях по частным поводам, развертывал конкретную программу разработки основных теоретических проблем создания таких спектаклей, имевшую, по сути дела, огромное принципиальное значение. Начинать это, по его убеждению, следовало, думая о будущем, незамедлительно, вопреки даже тому, что реальные условия существования молодой Советской страны, находившейся в кольце блокады четырнадцати держав, этому препятствовали.

Вскоре после этого, в январе 1920 года, Луначарский выступает в Петрограде, на пленуме Петросовета с докладом о работе Наркомпроса. «Политическая агитация и коммунистическая пропаганда не есть что-то стоящее особняком от народного просвещения, это – сердце народного просвещения», – говорит он в этом выступлении. И в заключение доклада, напоминая о роли и месте искусства в деле народного просвещения и отмечая в связи с этим подъем художественной самодеятельности и тягу масс к коллективным формам творчества, видит в этом зачин будущих грандиозных массовых празднеств революции:

«Здесь нужна гигантская песнь, здесь нужен гигантский хор, какой-то огромный оркестр медных инструментов, который мог бы петь эту исполинскую песнь, петь песнь великана, который проснулся для творчества и для счастья… чтобы запела Россия мощную, радостную песнь знания, красоты, счастья! И мы ее начали петь. Товарищи, у нас пресекается голос, нам не хватает иногда дыхания, ибо мы голодны, нам холодно, но все-таки мы ее поем – и там, где мы бьемся на фронтах против разных генералов, и где сражаемся против фронта голода и холода, против эпидемий и невежества. Тот, у кого есть уши, чувствует, что, когда силы прильют к нашему сердцу, когда лучшие наши товарищи вернутся к мирному труду, когда откроются границы, когда дадут нам естественное право обмениваться тем, что есть у нас в избытке, на то, что нам нужно, – тогда эта песнь послужит не только для того, чтобы украсить нашу жизнь, но и чтобы вовлечь в поток нашей великой революции отставшие батальоны трудовых братьев в других странах…»4.

Мысль о необходимости незамедлительных «подготовительных шагов к грядущему», с тем чтобы обеспечить планомерное государственное руководство организацией массовых зрелищ и праздников и придать ей «общегосударственный масштаб», не оставляет Луначарского. При самой действенной его поддержке осенью 1919 года в Отделе театров и зрелищ Наркомпроса создается в этих целях новая, специальная Секция массовых представлений и зрелищ. 29 декабря 1919 года Луначарский как нарком по просвещению утверждает положение об этой секции, разработанное при непосредственном его содействии, и с самого ее возникновения принимает в ее деятельности активное участие.

Первой большой работой, проведенной секцией, явилась подготовка к празднованию 1 Мая 1920 года. Для начала публикуется развивающий предложения Луначарского призыв ко всем творческим организациям, студиям и самодеятельным кружкам участвовать в создании массовых народных театров и в коллективной разработке «первого грандиозного сценария массового народного празднества 1 Мая». В канун Первомая выходит специальный выпуск журнала «Вестник театра» с многочисленными материалами на эту тему. В центре – статья Луначарского «О народных празднествах», и поныне остающаяся по богатству высказанных в ней суждений о содержании, возможностях и разнообразии форм и средств осуществления массовых празднеств и представлений животрепещуще актуальной, исполненной ярких творческих озарений.

Делясь, всеми этими соображениями, Луначарский попутно замечал:

«О народных празднествах можно было бы писать много, и когда-нибудь мне, может быть, удастся изложить все мои мысли, сюда относящиеся, в особой брошюре, где удобно будет и поделиться опытом прошлого».

Осуществить это Анатолию Васильевичу не довелось. Но в различных статьях и выступлениях, охватывающих более чем три десятилетия его общественно-политической, литературно-творческой и государственной деятельности, рассеяно столько высказываний, затрагивающих самые различные стороны этой проблематики, что в совокупности они могут значительно дополнить конспективно сказанное и намеченное в статье.

Этой задаче и подчинен отбор материалов для первого раздела настоящей книги, посвященного проблемам массовых инсценировок, театрализованных представлений, тех народных празднеств, которые, по слову Луначарского, всегда были и будут «главным художественным порождением революции».

Волнующее воплощение мыслей, высказанных Луначарским в программной статье «О народных празднествах», несли праздничные представления, устроенные в том же двадцатом году в ряде городов Советской страны, и в первую очередь в красном Петрограде: массовые представления «Гимн освобождению труда» и «К мировой Коммуне» (в честь II Конгресса Коммунистического Интернационала), разыгранные 1 Мая и 19 июля 1920 года на площади Народных Зрелищ, у портала бывшей Фондовой биржи; постановка «Блокада России», исполнявшаяся под открытым небом на Каменном острове; массовая инсценировка «Взятие Зимнего дворца», число участников которой превысило шесть тысяч человек, а количество зрителей, заполнивших Дворцовую площадь, было более ста тысяч; «всеобщий праздничный день рабочей и красноармейской демонстрации» на Красной площади 27 июля 1920 года.

Одним из постановщиков массового театрализованного представления «К мировой Коммуне» был выдающийся советский режиссер К. А. Марджанов. Весной 1933 года, выступая на траурном митинге памяти Марджанова, Луначарский рассказал и о другом, оставшемся нереализованным замысле массовой постановки, которую Марджанов хотел осуществить летом 1921 года на Красной площади в честь III Конгресса Интернационала. Говоря об этом замысле, Луначарский не упомянул лишь о такой существенной детали, что одним из вдохновителей и соавторов сценария той постановки был вместе с режиссером К. А. Марджановым и художником И. М. Рабиновичем он сам. Прошло полвека с того времени, когда предполагалось показать это грандиозное представление, пока на страницах тома «Литературного наследства. В. И. Ленин и А. В. Луначарский» не ожили извлеченные из фондов Центрального партийного архива докладная записка А. В. Луначарского в ЦК РКП(б) о замысле этой постановки и подписанный им литературный сценарий «массового действия для праздника Третьего Интернационала». И стало еще очевиднее, до какой же степени волновала, воодушевляла Луначарского и как партийного и государственного деятеля и как публициста, художника, драматурга сама идея подобных празднеств.

Эти интереснейшие документы, овеянные духом времени, столь красноречивы, что вряд ли нуждаются в комментариях. Характерна, отметим только, живая перекличка настоящего сценария с условной эстетикой массовых спектаклей тех лет, где такую значительную роль играли плакатно обобщенные социально-политические символы. Но таковы приметы времени, и тем ощутимее реальный фон, на котором возникали высказывания Луначарского на эти темы.

В тягчайших условиях тех лет, когда на нищую, разоренную, еще только приступавшую к восстановлению разрушенного хозяйства страну обрушилась чудовищная засуха, голод в Поволжье, постановка этого сценария осталась нереализованной. Это не могло остановить, однако, размышлений Луначарского о богатейших возможностях массовых спектаклей и об их будущем.

Весной 1921 года, говоря в статье «О задачах театра в связи с реформой Наркомпроса» о перспективах развития двух основных направлений театральной деятельности, масштабного «художественно-революционного» театра и театра «оперативно-агитационного», он делал примечательную оговорку:

«Я не буду распространяться здесь о вещи, быть может, еще более важной (курсив мой. – С. Д.), чем вышеперечисленные, именно о задачах устройства спектаклей под открытым небом, являющихся органической частью народных празднеств. Эта задача уже выходит за пределы чисто театральных вопросов…»5.

Той же весной 1921 года в статье «Театр в Советской России», написанной для зарубежной прессы, он, говоря о творческом потенциале народной массы («и она сотворит совсем особый театр, имеющий мало общего со старым театром»), особо останавливался на огромной роли, которую сыграет в будущем театр массового действия, театр под открытым небом.

Как, однако, ни увлекательна была сама мысль о таком театре, Луначарский отнюдь не был склонен считать желаемое за сущее. Всячески содействуя проведению массовых театральных празднеств под открытым небом – на площадях, стадионах, в амфитеатрах зеленых театров, – он в то же время трезво учитывал реальные условия, которые мешали Советской России 20-х годов, несшей все тяготы восстановительного периода, по-настоящему, во всем масштабе развернуть их подготовку. Учитывал он также и такой объективный фактор, как климатические условия, весьма ограничивавшие для северных и центральных районов страны сроки и сами возможности проведения подобных празднеств и театральных представлений под открытым небом. Учитывал и то, что технические средства, ныне кажущиеся сами собой разумеющиеся, как, например, радиофикация и кинофикация массовых представлений, тогда еще пребывали в зародышевом состоянии. И хотя уже в те годы, зорко всматриваясь в будущее, Луначарский предвидел, как обогатится палитра выразительных средств «театра десятков тысяч зрителей», когда такие технические трудности будут преодолены, это все же в условиях тех лет была лишь «музыка будущего», как гласит вагнеровский термин, нередко упоминавшийся Луначарским.