Том 6. Проза 1916-1919, пьесы, статьи

…литература пошла теперь какая-то каплунья! – Выражение восходит к М. Б. Салтыкову-Щедрину (см. его очерки «Каплуны», «Признаки времени», «За рубежом»).

…Хитрое рынок – в дореволюционной Москве местность между Яузским бульваром и улицей Солянкой – район обитания городской бедноты, представителей «дна».

Ф. И. Шаляпин*

Впервые – в газете «Курьер», 1902, № 278, 8 октября (Москва. Мелочи жизни).

С Ф. И. Шаляпиным (1873–1938) – Андреев познакомился через М. Горького. С гордостью за русское искусство Андреев писал в «Курьере» о феноменальном успехе Ф. И. Шаляпина в 1901 г. в Милане: «Откуда-то снизу, минуя все эстетические заставы и застенки, не оплатив своего таланта даже восьмидесятикопеечной гербовой маркой, прорезая короткий и прямой путь, как поднимающийся вверх орел, – появился неизвестный человек с фамилией Шаляпин, сразу стал известным и сразу поднялся так высоко, что шапка валится, на него глядючи» («Курьер», 1901, № 78, 20 марта). Андреев посвятил Ф. И. Шаляпину прочитанную ему. еще в рукописи «Жизнь Василия Фи венского». Дружеские отношения между Андреевым и Ф. И. Шаляпиным продолжались и дальше. 15 ноября 1908 г. Ф. И. Шаляпин смотрел в петербургском Новом театре пьесу Андреева «Дни нашей жизни», о чем сообщил автору. «Милый, я очень хочу тебя видеть, и если правда тебе это не трудно и с руки, то приезжай, – писал Андреев Ф. И. Шаляпину из Ваммельсу. – Твоей дружеской телеграммой ты доставил мне большую и, по совести сказать, неожиданную радость: не от злого сердца, а от злой жизни, какова есть наша жизнь, ты легко мог позабыть меня. Сердцем рад, что этого не случилось» («Федор Иванович Шаляпин». Т. 1. Литературное наследство, письма. М., Искусство, 1976, с. 586; письмо ошибочно датировано 1917 г.). В мае 1909 г. Андреев известил Ф. И. Шаляпина, выступавшего тогда в Париже, о рождении сына Саввы. «Ты уже, наверное, получил мою телеграмму, – ответил Ф. И. Шаляпин 13(26) мая 1909 г. – Рад я очень и сочту для себя священным быть крестным отцом твоему маленькому „мстителю“. Желаю, чтобы солнышко хорошо согрело его в будущей жизни и чтобы звездочки заронили в его маленькую душу великие искры своего папаши…» (Встречи с прошлым. Вып. 1, изд. 2-е, исправл. М., Советская Россия, 1972, с. 135). 15 октября 1909 г., пересылая Ф. И. Шаляпину свой новый рассказ «Сын человеческий», Андреев писал: «Был у меня один друг: Горький! И он мне изменил – иначе я не могу назвать то, что произошло <…> Но без друга жить нельзя, и я мечтаю о друге. И уже давно мои мысли склоняются к тебе. Я люблю твой талант (без тебя я говорю: гений), твое проникновение в глубину душ человеческих, твое лицо и голос твой, на которых почиет отсвет Божества. И так как все это есть ты, Федор, то я люблю тебя, Федора, люблю крепко, нежно и неизменно, как и до сих пор, при всех его изменах, люблю Горького. Конечно, не слава твоя прельщает меня, ибо слава действительно дым. Но несомненно и то, что будь ты ординарный человек, со всею мелкотою и дешевкою его души и жизни, а не Федор Шаляпин – я не любил бы тебя. Да! И хоть давно уже я люблю тебя и мечтал о тебе, но был спокоен спокойствием безнадежности: твоя холодность, прикрытая тонким слоем внимания и любезности, что-то обязательное в твоем отношении ко мне, даже предупредительность твоя – говорили мне одно: что. я тебе не нужен <…> Давно, еще в Москве, заметил я это и понял – и скромно отошел от тебя, не чувствуя возможности оставаться в приятелях <…> Но вот в прошлом году ты странно взволновал меня. Будто новое что-то зазвучало в любезности твоей – появилось нечто от души. Случилось ли что с тобою? Новая ли мысль, новые ли чувства появились в тебе за те года, что протекли, и я чем-то подошел к тебе – далекий расстоянием и временем – стал ближе духом? И еще больше взволновался я летом. То новое, мелькнувшее в тебе, не исчезло, но как будто заговорило громче <…> Неужели у меня может еще быть друг? – подумал я и просто замахал руками: Отыди, сатана, не искушай! Вспоминал Максимыча. Вспомнил некоторые другие обманы. Вспомнил всю свою нелепую, наивную – до седых волос ребяческую доверчивость, с которой я отдавал людям свою любовь и дружбу, а они… Нет ничего горше, как доверие обманутое» (ЛГ, ПТЛ 4-7-1). 29 сентября 1917 г. Ф. И. Шаляпин был с Андреевым на премьере «Екатерины Ивановны» в Петроградском театре К. Н. Незлобина. Спектакль произвел на него большое впечатление. «Шаляпин очень громко плакал», – написал на следующий день Андреев брату Андрею Николаевичу Андрееву (Русский современник, 1924, № 4, с 153).

…образ царя Бориса. – Здесь и далее Андреев перечисляет оперный репертуар Ф. И. Шаляпина: царь Борис («Борис Годунов» М. П. Мусоргского), царь Иван («Псковитянка» Н. А. Римского-Корсакова), Олоферн («Юдифь» А. Н. Серова), Фарлаф («Руслан и Людмила» М. И. Глинки), Еремка («Вражья, сила» А. Н. Серова).

Как ни пой Шаляпин «Блоху», а создали ее все-таки Гете и Мусоргский, а не он… – «Песнь о блохе» М. П. Мусоргского написана на слова Гете в поэме «Фауст» (песня Мефистофеля в погребке Ауэрбаха). Перевод А Н. Струтовщикова.

Мочалов П. С. (1800–1848) – драматический актер, создавший свои лучшие роли в произведениях В. Шекспира и Ф. Шиллера.

В. Г. Чеховский – владелец фотоателье в Москве на Петровке

Отжил ли Некрасов?*

Впервые в газете «Новости дня», 1902, № 7023, 2? декабря.

Публикуя полученные ответы на анкету, редакция «Новостей дня» объясняла, почему она обратилась к современным писателям и художникам с вопросом «Отжил ли Некрасов?»: «Для Некрасова и его поэзии наступает история. Нам показалось интересным сделать хоть слабую попытку заглянуть в приговор этой истории, угадать, какое место приготовила она ему, сулит ли бессмертие или забвение <…> Кто был ближе к правде, тот ли молодой голос, который во время похорон Некрасова прокричал: „Он выше, выше Пушкина, Лермонтова“, или Тургенев, категорически утверждавший, что „поэзия даже и не ночевала в стихах Некрасова“, и пророчивший, что „Некрасова забудут очень скоро, куда скорее, чем Полонского“?» В ответе на анкету, кроме Андреева, приняли участие А. П. Чехов, П. Д. Боборыкин, Н. Н. Златовратский, Н. М. Минский, И. А. Бунин, В. Я. Брюсов, С. А. Найденов, А. Л. Волынский, И. Е. Репин.

…менее всего захватывали меня его гражданские стихотворения. – В попытке спасти от закрытия издаваемый им журнал «Современник» Н. А. Некрасов в 1866 г. на торжественном обеде обратился с приветственной одой к М. Н. Муравьеву – генерал-губернатору северо-западных губерний, жестоко подавившему восстание в Польше и назначенному председателем верховной комиссии по делу покушавшегося на Александра II Д. В. Каракозова. Это и некоторые другие выступления Н. А. Некрасова, вынужденные обстоятельствами и им же потом осуждавшиеся (напр., в стих. «Когда грозил неумолимый рок, // У лиры звук неверный исторгала // Моя рука…»), обличались и революционной эмиграцией (А. И. Герцен); они порождали у демократически настроенной учащейся молодежи подозрения относительно искренности «гражданской» поэзии Н. А. Некрасова вообще. Примечательно, что покаянные строки из стихотворения Н. А. Некрасова 1867 г. «Неизвестному другу» («За каплю крови общую с народом // Мои вины, о родина! прости!») стали темой для рассказа Андреева «Иностранец» (1902), воспевающего любовь к родине.

Памяти Владимира Мазурина*

Впервые – с подзаголовком «Из частного письма», выпущено отдельным изданием: СПб., типогр. «Труд и польза», 1906. Вторично в «Революционном календаре-альманахе» издательства «Шиповник», под ред. В. Л. Бурцева (СПб., 1907).

В. В. Мазурин (1887–1906) – участник освободительного движения, эсер. Бывший студент Московского университета. Впервые арестовывался в мае 1904 г. В 1906 г. перешел в так называемую «оппозиционную фракцию» партии эсеров и в качестве руководителя «летучей боевой дружины» предпринял несколько дерзких экспроприации, из которых наиболее значительной было ограбление 7 марта 1906 г. банка Московского общества взаимного кредита. В мае того же года участвовал в расстреле двух агентов московского охранного отделения и нападении и обезоруживании городовых. Полиции удалось выследить В. В. Мазурина. 29 августа 1906 г. он, несмотря на оказанное вооруженное сопротивление, был схвачен и в ночь на 1 сентября 1906 г. казнен по приговору военно-полевого суда (см. Григорович Е. Ю. Зарницы. Наброски из революционного движения 1905–1907 гг. изд. М. и С. Сабашниковых, 1925, с. 27–29). Находившийся в Германии Андреев о казни В. В. Мазурина мог узнать из получаемой им газеты «Новый путь» (1906, № 15, 1 сентября). 6 сентября 1906 г. А. М. Андреева писала Г. И. Чулкову из Берлина о рукописи «Памяти Владимира Мазурина»: «Леонид очень просит вас поместить эту заметку в „Товарище“. Если же в „Товарище“ почему-либо не удастся – поместите, где найдете более удобным. Леонид представляет на ваше усмотрение. В крайнем случае можно в нелегальном органе» (ЛН, т. 72, с. 277).

Впервые узнал я Владимира Мазурина в той же Таганской тюрьме, в какой его повесили. – Андреев был арестован 9 февраля 1905 г. за предоставление своей квартиры членам ЦК РСДРП для нелегального заседания. Предложил провести это заседание у Андреева член ЦК большевик И. Ф. Дубровинский. В час дня в квартиру Андреева ворвалась полиция и учинила обыск. На квартире была установлена засада. Задерживали и обыскивали всех приходивших к Андрееву. Засада продолжалась всю ночь и следующий день. Андреев пробыл в Таганской тюрьме по 25 февраля 1905 г., когда был освобожден под негласный надзор полиции. По просьбе М. Горького денежный залог в 10 000 рублей внес Савва Морозов. В письме из тюрьмы к Е. М. Добровой от 22 февраля 1905 г. Андреев рассказывал: «Любопытный здесь момент – вечернее чтение газеты. После вечерней поверки, когда затихают постепенно звуки шагов со шпорами и хлопанье дверных форточек, за окном, в вечерней тишине, разносится призывное: „То-ва-а-рищи! соби-и-и-райтесь!“ Хлопают окна, и отовсюду несется все то же призывное, похожее на вечернюю перекличку в войсках, либо в какой-нибудь опере: „Товарищи! собирайтесь“. Тюрьма здесь стоит углом, звук отдается от высоких 5-этажных стен и приходит эхом откуда-то со стороны Москвы-реки. Красиво. Затем N читает, точнее выкрикивает газету, малый он молодой, ретивый, читает хорошо – с особой специфической таганской выразительностью. Особенно хорош он в чтении манифестов, указов, выговоров и т. п. Каждое известие комментируется публикой, сидящей у своих открытых окон; все кричат сверху, снизу, сбоков. Хохот. При отсутствии предварительной цензуры комментарии носят совершенно непринужденный характер, так что часовой внизу многому поучается. Недурно острят, и опять-таки на таганский лад. А в камере в это время устанавливается такая же температура, что и на дворе, и когда в 9 часов закроешь окно, то еще долго сидишь в шубе и шапке» (Звезда, 1971, № 8, с. 178–179).

Искренний смех*

Впервые, с подзаголовком «Рассказ веселого человека», в журнале «Сатирикон», 1910, № 14, 3 апреля.

Фельетон направлен против так называемой «понедельничной» печати – еженедельных, развлекающий обывателя изданий, выходивших в выходной для «серьезной» прессы день. Фельетон Андреева написан в форме монолога типичного представителя «понедельничной» юмористики – тупо-самодовольного поставщика «искреннего смеха», очищенного от «сатиры», «остроумия» и «морали».