Рейдер времени

Д'Алорд, хоть он и нравился мне не меньше Денхэма, был совсем другим. Француз не ведал ни секунды покоя и никогда не замолкал - смеялся, кричал, сквернословил, - и даже в переполненной пещере он умудрялся жить с невероятным, вызывающим зависть удовольствием. Его было очень легко оскорбить, и мы все изрядно намучились, удерживая его от постоянных попыток втравить нас в какую-нибудь бессмысленную ссору. О причинах обиды, однако, он забывал с не меньшей легкостью и не был способен затаить злость. Д'Алорду нравилось сражаться больше любого из нас - он любил драку ради самой драки. Он до такой степени чувствовал себя в своей стихии, что временами даже заявлял, что если бы не отсутствие в пропасти вина и женщин, он бы с удовольствием остался там навсегда.

Римлянин был на несколько лет старше всех остальных в нашей компании. Вслед за штандартом своего легиона он исходил все дальние рубежи Империи - от Парфии и до Британии. Фабрий никогда не выказывал сильных эмоций и никогда не позволял застать себя врасплох. Этот спокойный, лишенный всяческого страха ветеран заставил меня кое-что понять о его великом народе. Народе, который воздвиг мощнейшую в истории человечества империю и оставил отпечаток своих обычаев и языка на доброй половине нашего мира.

Самым странным в этой четверке был, пожалуй, ацтек. Если его не сердили, он вел себя совершенно спокойно, даже ласково - но никогда в жизни мне не доводилось видеть такой тигриной ярости, которую проявлял Икстиль во время схватки. За ним закрепилась слава превосходного бойца даже в этом городе воинов. Самые бесстрашные из головорезов опасались его. Со своим похожим на пилу мечом Икстиль управлялся с поразительными мастерством и быстротой - меня передергивало от вида тех глубоких ран, которые он им наносил. Я никогда не встречал и не имел в друзьях такого надежного и преданного человека. Тем не менее для тех, кого ацтек ненавидел, он был ужасающим врагом.

Каждый раз, когда мы пятеро скитались по городу, мы не прекращали разыскивать Кэннела. Но не находили его. Я начинал думать, что в конечном итоге Кэннелла вообще нет в пропасти: хоть мы и могли упустить его в этих бурлящих полчищах, также существовала возможность, что он погиб в каком-нибудь сражении (здесь или наверху) и что теперь он ожившим мертвецом бродит по городу канларов - еще один жуткий раб в белом одеянии.

Но Лэнтин не желал этому верить. Каждый день, от рассвета до заката, он продолжал свои поиски и не впадал в уныние, когда ему в очередной раз не удавалось разыскать своего друга. Он не сопровождал нас пятерых в странствиях по городу, предпочитая вести поиски в одиночку; и хотя мы беспокоились о его безопасности, к нему никто никогда не приставал. Явный пожилой возраст Лэнтина, а также кротость и безобидность его натуры служили Лэнтину защитой от нескончаемых издевательств и драк, что царили в пропасти.

Медленно тянулись дни. Работая в такие часы, когда нас никто не видел, мы умудрились изготовить металлический абордажный крюк и длинную веревку. Крюк сильно походил на тройной крючок для рыбалки и был достаточно большим, чтобы зацепиться за лестничную ограду; мы выковали его из кусков, которые вырвали из металлических стульев. Веревка - длинная и очень прочная - была сплетена из длинных лоскутов рваной одежды; дабы облегчить подъем, мы навязали вдоль веревки узлы. И крюк, и веревка были спрятаны под койкой д'Алорда, в небольшом, хитроумно устроенном тайнике.

Так мы в конце концов дожили до восьмого дня - дня, когда на поверхности земли должна была наступить безлунная ночь и повлечь за собой темноту в подземелье. По мере того как день подходил к концу, нас охватывало все большее и большее напряжение - один только Фабрий, казалось, выглядит таким же невозмутимым, как и всегда. В конце концов свет, лившийся с потолка пещеры, померк и угас - на город опустилась густая тьма; лишь одна или две красные лампочки из тех, что были установлены возле ворот на лестницу и вдоль девяти улиц, разгоняли эту тьму.

Прошел час. И еще один. И еще один. Затем Денхэм поднялся со своей койки и ленивой походкой вышел из комнаты; через несколько минут за ним последовали д'Алорд и Икстиль. К тому времени на койках уже валялись и вовсю храпели спящие люди, но никто из них даже не шелохнулся, когда француз и ацтек прошли через комнату к двери; поэтому Лэнтин, Фабрий и я двинулись вслед за друзьями. Римлянин нес веревку и крюк, спрятав их у себя под плащом.

Из темной комнаты мы шагнули на почти такую же темную улицу; красноватые лампочки, скудно размещенные вдоль нее, скорее подчеркивали, чем рассеивали темноту. По улице шаталось несколько пьянчуг, однако большинство из тысяч и тысяч населяющих город людей набилось внутрь многочисленных построек. Мало кто в пропасти выходил из дому по ночам.

Денхэм, Икстиль и д'Алорд ожидали нас снаружи. Не произнося ни слова, весь наш маленький отряд быстро зашагал по темной улице - направился в сторону площади и огромной лестницы.

ГЛАВА 14

ВВЕРХ ПО ЛЕСТНИЦЕ

Когда мы вышли на широкий простор площади, то обнаружили, что там почти никого нет. Над нами возвышалась спираль винтовой лестницы, и в том месте, где она касалась дна пропасти, мы увидели отблески красноватого света, что озарял высокую решетку лестничных ворот. Держась как можно глубже в тенях, мы пробрались на дальний край площади, и там, в темноте, я и Лэнтин заняли свою позицию - прямо под нижним витком спиральной лестницы, висевшем в воздухе примерно в тридцати футах над нашими головами. Даже там, где мы стояли, нам был слышен топот ног по ступеням - стражники ходили туда-сюда вдоль лестничного изгиба, постоянно патрулируя нижнюю часть пути на "небеса"; также до нас долетали болтовня и звонкий смех тех стражников, что сгрудились внутри ворот.

- Теперь будьте наготове, - прошептал Денхэм. -В любой момент у вас может появиться шанс. Но, прежде чем рискнуть, убедитесь, что все стражники спустились к воротам.

- Если мы выберемся, а потом вернемся с подмогой, - быстро проговорил я, - где нам вас искать?

Денхэм на секунду задумался, затем сказал:

- Знаешь ту высокую казарму, что стоит у северной границы пропасти, возле самой стены?

- Это та, у которой есть крыша? - спросил я, и англичанин кивнул.

- Да, она самая. Так вот, с этого момента мы четверо будем проводить на той крыше каждую ночь. Вы сможете спуститься на своей летающей карете прямо в шахту и под прикрытием темноты заберете нас с крыши. Никто в пропасти ни о чем не догадается. Но сначала сделайте все, как мы планировали: отправляйтесь в Ком и добейтесь помощи от его жителей.

- А как же Кэннел? - спросил Лэнтин. - Вы найдете его?

- Не беспокойтесь, - ответил д'Алорд, - мы его вам отыщем.

В разговор вклинился спокойный голос Фабрия.

- Нам пора к воротам. Пришло время сыграть нашу роль, - сказал центурион Денхэму, и тот кивнул.

- Прощайте, - обратился он к нам. - Вы справитесь, я знаю.

Мы обменялись теплыми рукопожатиями с каждым из четырех воинов, после чего те бесшумно растворились в тенях.

Примерно минуту Лэнтин и я стояли в молчании и прислушивались к топоту ног у нас над головой. А потом вдруг по ушам ударил пронзительный крик, раздавшийся в центре площади. Это был голос д'Алорда. Во всю мощь своих легких француз кричал:

- На выход, други! Все на выход! Сегодня ночью нас выпустят на волю! Мы двинемся на Ком!

Вопль прокатился по безмолвному городу, а затем повторился - только громче; к голосу француза присоединились голоса трех его друзей. Со стороны ворот донесся встревоженный ропот стражников. Один из них окликнул француза (которого не удавалось разглядеть в темноте) и приказал тому заткнуться.

Д'Алорд не обратил внимания на приказ и продолжал драть глотку. И теперь из построек, стоявших вдоль расходящихся во все стороны улиц, вырывались и бежали к площади толпы людей. Услыхав крик д'Алорда, они, полагая, что утверждение француза соответствует действительности, подхватили этот крик и стали повторять его.

- Отпустите нас! Ком ждет! Сегодня мы идем на Ком! - орали они, бросаясь к воротам на лестницу и прижимаясь к металлическим прутьям.

Вдалеке, в центре огромного плаца, мы видели целое море лиц. Колыхаясь вокруг подсвеченных красным ворот, оно напирало на решетку и на высокую стену, что огораживала первые несколько ярдов лестницы. Со всех сторон, со всех девяти радиальных улиц, прибывали все новые и новые люди. Они сжимали в руках мечи и горели желанием, чтобы их повели грабить город, чьи богатства описывали им уже много-много раз.

Точно прибойная волна человеческой плоти, толпа билась о зарешеченные ворота в страстной надежде на свободу и разбой. Крики делались громче. Казалось, то звучит один мощный глас - правда, на тысяче языков одновременно.

- Выпустите нас! Подайте нам Ком! Сейчас!

Стражники на лестнице обеспокоенно кричали, а огромная толпа ломилась в ворота. Те стражники, что патрулировали верхнюю часть лестницы бросились вниз, дабы помочь своим товарищам удерживать ворота. Именно этого мы с Лэнтином и дожидались. Я тут же схватил металлическую "кошку" и за привязанную к ней веревку раскрутил у себя над головой. Затем, примерившись к краю лестницы у себя над головой, я резко швырнул "кошку" в воздух.

Крюк с громким лязгом ударился о наружную сторону низкой лестничной ограды, сердце у меня ушло в пятки. Я боялся, что, не взирая на шум толпы, лязг привлечет внимание стражников. Крюк, однако же, не зацепился и упал подле меня.

Прежде чем я собрался повторить попытку, раздался предостерегающий шепот Лэнтина, и спустя мгновение мимо нас промчалась многочисленная - примерно пятьдесят человек - группа, направлявшаяся к бушевавшим у ворот беспорядкам, известие о которых, очевидно, уже достигло самых отдаленных пределов города. Не заметив нас в темноте, люди побежали дальше; за ними проследовали четыре или пять отставших одиночек - они тоже миновали нас не задерживаясь. На одно мгновение на горизонте снова сделалось чисто, и я повторно, с большей силой, чем в прошлый раз, метнул крюк вверх. И ощутил трепет облегчения, когда крюк зацепился за лестничную ограду, проскользил немного вдоль ее края и снова застопорился.

Торопливо подергав веревку (та держалась надежно), я с панической поспешностью пополз наверх. Хватаясь за навязанные вдоль всей веревки толстые узлы, я быстро достиг ограды и, перевалившись через ее край, упал на лестницу. Мгновение я просто лежал и жадно хватал ртом воздух. Затем я перегнулся через ограду и, лишь смутно различая Лэнтина в темноте, подал ему знак. Упершись ногой в ограду, я стал тянуть веревку на себя. Спустя, кажется, целую вечность над оградой возникла голова моего друга. После того как он перебрался на лестницу, я обмотал веревку вокруг туловища, а крюк выбросил как можно дальше. Затем на пару мгновений я замер в неподвижности.

Внизу, через пол-площади от нас, виднелись залитые багровым светом ворота; возле них кипела оживленная деятельность. Толпы городских обитателей напирали на решетку, в то время как стражники отгоняли их, ударяя меж прутьев длинными копьями. С каждой из длинных, уходящих в темноту улиц, доносились возбужденные мужские крики и стремительный топот множества ног. Бунт, поднятый нашими друзьями, дабы помочь нам сбежать, безусловно, удался на славу.