Анималотерапия

Елена Зайцева

(1 голос)

0 0

Аннотация: «А ГОВОРИТЬ МНЕ МОЖНО? А ПИТЬ?» – вывела Яна красным карандашом во весь альбом и отправилась с этим «транспарантом» на сестринский пост.

Книга добавлена:

12-01-2023, 12:50

177

knizhkin.org (книжкин.орг) переехал на knizhkin.info

Содержание

Начало

Читать книгу "Анималотерапия"

1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 28

– Вообще не боится! – похвастался Машуков, скосив глаза на Трапецию. Через секунду он пулей вылетел из палаты.

Яна выскочила за ним. Но напоследок она всё-таки глянула на Алину. Всё-таки глянула. О чём потом сожалела. Что-то окончательное, ничем уже не поправимое узнала она об этой Алине-Диле-2, когда увидела, как та смотрит на хворост. Не на дверь, в которую только что выскользнул Машуков с бессовестно выпущенной ею крысой. Не на валяющиеся «чучела» крысят. Не на Яну, которой она хотела напакостить – и напакостила! Она смотрела на хворост, выбирала «хворостину» получше...

Машуков кинулся в четвёртую палату. И его бы, как обычно, оттуда выставили, если бы не «животина».

– Ничего себе животина! Машук, ты... зверь! – успел одобрить Репка прежде чем вбежала Яна.

– Это моя! – крикнула Яна – практически одновременно с Машуком. Крысу он быстро пересадил на другое плечо, подальше от Яны, а потом и вовсе сунул за пазуху.

– Я сам её поймал, в коридоре...

Грач лежал с закрытыми глазами и, похоже, не думал их открывать.

Тарутин сел на кровати:

– Вам лекцию сегодня – читали? Крыса – источник инфекций! Поэтому... моя! – и молниеносным движением он выхватил Трапецию из-за пазухи Машука.

– А как же инфекции? – попробовала напугать Яна.

– Да! – поддакнул Машуков. – Как? – Смотрел он обиженно, но перечить не смел. Пару раз Тарутин уже давал ему возможность ощутить, кто тут хозяин.

– Инфекции... – зацвёл Тарутин, как будто говорит о деликатесах. – Ты кому-нибудь другому о них расскажи, ладно? – доверительно попросил он Яну и подмигнул.

– Что, инфекции отменяются? – съёрничал Репка. Ему было досадно, что «животину» схватил не он.

– Это домашняя крыса, – сказал Тарутин.

– Ну да. Серая. И в больнице... – «проснулся», наконец, Грач.

– Серая, белая... Домашние крысы какими только не бывают! – Тарутин улёгся, пустив Трапецию гулять у себя по подушке. Она пробежалась пару раз туда-сюда и принялась вить гнездо из его кудрей. – А в больницу, – продолжил он, – её чуваку одному принесли. Тяжелобольному... Вот ты, Грач, – симулянт. И кашляешь ты только чтобы меня достать. Но не все же такие, да? Ну вот... Чувак этот болел сильно, лежал долго. Попросил крысу. Даже ты бы ему, наверно, не отказал! Ну а тем более родители... Родители принесли – а она потерялась. Ну, потерялась и потерялась. Чувак этот даже не сильно расстроился, наверно. Не нашёл, а выписался...

Репка хмыкнул.

– Выздоровел, значит!

– Но... как она могла потеряться? – Яна не то чтобы не верила – просто не могла представить.

– Под Новый Год дело было – кто-то где-то пару хлопушек взорвал, она и ускакала, поджав хвост. Испуга-алась! – почесал Тарутин продолжающую гнездиться Трапецию. – Я так думаю, на балкон она выбралась. Видели, какой у нас балкончик во второй палате? Вот такой же и у них, в нефрологии! – ткнул он пальцем в потолок. – Ну а потом – брык к нам, на четвёртый...

– А ты-то откуда знаешь? – выдохнула Яна. Ей даже показалось, что она только сейчас дышать начала. А то стояла – и не дышала...

– Про балкончик?

– Про... всё.

– Да от верблюда! От верблюдицы. Сусанна рассказала, тётка моя. Работает она тут. Она работает, а я – отдыхаю... – вспомнил Тарутин и сладко потянулся. – Ладно, ладно, хватит уже, – оттащил он Трапецию. – Не расчешусь...

– Может, это не та крыса! – предположил Репка.

– Да, – поддакнула теперь уже Яна. Хотя ей, конечно, ужасно хотелось, чтобы – та! Она и поддакнула как раз для того, чтобы её начали убеждать: та, та, какая же ещё!

Тарутин поднял брыкающуюся Трапецию за шкирку и развернул её мордой к недоверчивой публике:

– Похожа она на дикое животное?

– И что мы с этим... недиким животным делать будем? – спросил Репка как можно более равнодушно. Не хотел, чтобы его нетерпение стало заметным. Детское оно какое-то... Когда уже этот Тарутин наиграется! Когда уже можно будет перехватить добычу!

– Раз она домашняя, надо её домой забрать... – тихо предложила Яна – прекрасно понимая, что к себе домой она её не заберёт. Мама канарейку-то отдала...

– Я заберу! – подпрыгнул Машук.

Тарутин только отмахнулся:

– А, ты просто дурень ещё...

– Ну, я бы забрал, – подал голос Репка. Вздохнул и добавил: – Если б с клеткой...

Яна глянула на Грача. Он опять «уснул». Она, конечно, и не думала, что он соберётся забрать многострадальную Трапецию, но, может, хоть что-то скажет? Как-то отреагирует?..

Ничего и никак.

– Может, Люся заберёт? – вдруг сказала Яна. За Люсю, разумеется, не решишь. Да и куда ей забирать? В промороженный домик? В общежитие, где и без того кому-то там необходимы круглосуточные уколы? А ведь есть ещё «лежачий» Гоша... Но, в конце концов, вернуть Трапецию они собирались именно Люсе! – Я не знаю. Может, Люся...

– Эта? Может, – согласился «спящий» Грач. А что за тон! Там, на чердаке, – было другое дело. Там они были одни. А тут...

– Какая ещё «эта»?! – возмутилась Яна.

– Сумасшедшая...

– Сам ты...!

Трапеция сиганула на пол.

– Ты так не ори. А то она опять сбежит куда-нибудь. Не видишь, она громких звуков не любит... – Тарутин вернул беглянку на кровать, почесал её за ухом и, снова подняв за шкирку, протянул Яне: – На. Спросишь свою Люсю...

Машук проводил страждущим взглядом свою утраченную добычу, а Репка разозлился.

– Зачем сумасшедшей крыса? Давайте сами... – он запнулся. Чуть не сказал «поиграем»! Не солидно-то как!

– А как я её понесу? – растерялась Яна. Трапеция уселась у неё на плече – так же, как сидела у Машука – и начала умываться.

– Как я носил!

– Ты не носил, ты носился, – сказал Тарутин. – Хорошо, хоть не заметили... Дурень – он и есть дурень... За пазухой, наверно! – переключился Тарутин на Яну. – Хотя... – критически оглядел он её водолазку.

– А чего бояться? – продолжал недоумевать Машук. – На посту-то сёдня – Валя!

Валю бояться никто и не думал. Она была «добрая» – никого не бралась воспитывать (что водилось за нудной Ингой Константиновной), ни на кого не жаловалась (как Диля). Обычно она, опершись кулачками о стол и придерживая трубку плечом, мычала в неё что-нибудь одобрительное («Ну, ну, ну...», «Мугу, мугу...») или чуть ли не до слёз сокрушалась («Ну что ты!..», «Ну нет!», «Я же говорила!..»). Когда её отвлекали, она не сердилась. Только морщилась. Гусиные лапки ранних морщин превращались в лапищи. Но только на одну секунду. А потом – всегда очень заинтересованно – она спрашивала: «Что-что-что?». Захарченко её как-то передразнила: «Фто-фто-фто? Нитиво-нитиво-нитиво!». И действительно – ничего! Ничего Захарченко за это не было, хотя она Вале в дочки годится. Валентине Алексеевне. Более того, попало этой самой Валентине Алексеевне. Казакова терпеть не могла этих «мугу» на посту!.. Опасалась Яна не Валю. А Казакову. Хохлачёву. Да мало ли... Мало ли, кроме Вали!

– Машук, а ты правда у нас такой... герой? – спросил Тарутин настолько фальшивым голосом, что ни один человек на белом свете не подумал бы, что это всерьёз. Вернее, один бы подумал. И он подумал. Он, конечно, немного опешил от такой неприкрытой лести, да ещё и из уст Тарутина. От смущения он даже пару раз подпрыгнул на месте, потом надул щёки, хлопнул по ним изо всех сил и только потом сказал:

– Йес!

– Вот и проводи их... до чего там? до кого? До Люси?

Но Машука это предложение не заинтересовало. Одно дело – носиться со «своей» крысой, честно пойманной, наверняка дикой, и совсем другое – помогать тащить чужую да ещё и домашнюю. К тому же – «проводи»! Не хватало. Он не «джентльмен» какой-нибудь!

– Да щас... – огрызнулся он.