Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других "отклонений"

По мнению немецкого психиатра Э. Кречмера и его последователей (прежде всего – американского криминолога У. Шелдона), прослеживается связь между типом строения тела, характером человека, а следовательно, и его поведенческими реакциями, включая преступные. Согласно их «теории конституциональной предрасположенности», высокие и худые люди – эктоморфы («церебротони-ки», по Шелдону, или астеники) – чаще будут робкими, заторможенными, склонными к одиночеству, интеллектуальной деятельности. Сильные, мускулистые мезоморфы («соматотоники», или атлеты) отличаются динамичностью, стремлением к господству и наиболее склонны к девиациям. Невысокие, полные эндоморфы («висцеротоники», или пикники) – общительны, спокойны, веселы. Связь между физической конституцией, чертами характера и поведенческими реакциями действительно существует, но представители всех типов физической конституции и различных типов характера (со времен И. П. Павлова хорошо известны холерики, сангвиники, флегматики и меланхолики, хотя современные классификации характера намного сложнее и разнообразнее) могут отличаться как законопослушным поведением, так и девиантным – позитивным и негативным.

К. Юнг (1923) различал два основных типа личности: экстравертов, ориентированных на общение, склонных к новаторству (иногда с элементами авантюризма), и интровертов, ориентированных на себя, замкнутых, избегающих риска, настроенных консервативно. Г. Агаенк (1963) для более полной характеристики типов личности дополнил экстравертов (открытость) – интровертов (замкнутость) характеристиками стабильности – нестабильности (уровень тревожности). И также пытался связать криминальное поведение с личностными особенностями. В частности, Г. Айзенк считал, что экстраверты более склонны к преступлениям, чем интроверты.

По мере развития современной биологии и генетики в рамках биологического направления возникают все новые и новые теории. Назовем лишь некоторые из них. Подробнее же они освещаются в современной книге Д. Фишбайн*.

* Fishbein D. Biobehavioral Perspectives in Criminology. Wadsworth, Thomson Learning, 2001.

Концепция близнецов. В ряде исследований (Loehlin, Nichols, 1976 и др.) было установлено, что одинаковое (в том числе девиантное) поведение взрослых пар однояйцовых (монозиготных) близнецов наблюдается относительно чаще, нежели у пар двуяйцовых (дизиготных) близнецов. В одном из исследований, например, такое совпадение было в 77% случаев однояйцовых и в 12% случаев двуяйцовых близнецов. Отсюда делался вывод о роли генетической предрасположенности к тем или иным поведенческим формам. Однако различные исследователи получали неодинаковые результаты, не всегда изучались условия воспитания обоих близнецов, так что сторонников «близнецового» объяснения девиантного поведения не так уж много.

Хромосомная теория. П. Джекобе (1966) на основе изучения заключенных в шведских тюрьмах выдвинул гипотезу о повышенной агрессивности и, соответственно, высоком уровне насильственных преступлений у мужчин с лишней Y хромосомой (XYY вместо стандартного набора ХY). Позднее Т. Поуледж опроверг это предположение. Если мужчины с лишней Y хромосомой и отличаются повышенной агрессивностью, то их удельный вес в популяции крайне невысок (1 из 1000) и постоянен, а уровень насильственной преступности существенно меняется во времени и пространстве. По данным Р. Фокса (1971), заключенные с хромосомным набором XYY не более склонны к насилию, чем другие заключенные, но относительно чаще совершают имущественные преступления. Кроме того, повышенная агрессивность может проявляться и в общественно полезном или допустимом поведении (спортсмены, полицейские, военнослужащие).

Частота пульса. Кембриджское лонгитюдное (изучение одних и тех же лиц на протяжении значительного периода времени) исследование свыше 400 мужчин показало, что те, у кого частота пульса в состоянии покоя была ниже (66 ударов в секунду), чем в среднем (68 ударов в секунду), относительно чаще оказывались осужденными за насильственные преступления (D.Farrington, 1997). Аналогичные результаты были получены в исследованиях М. Wadsworth (1976) и A, Raine (1993)*. Но вероятнее всего такой одиночный фактор как частота пульса является лишь одним из показателей общего состояния нервной системы, так или иначе влияющего на поведение, в том числе – агрессивное.

* Подробнее см.: Sheley J. (Ed.) Criminology: A Contemporary Handbook. Third Ed. Wadsworth, Thomson Learning. 2000. P. 326-328.

Уровень серотонина в крови. На основе результатов многочисленных исследований некоторые ученые предполагают, что повышенный уровень серотонина в крови свидетельствует о более высокой вероятности агрессивного поведения.

Роль тестостерона. Точно так же считается, что повышенный уровень тестостерона (мужского полового гормона) может увеличивать агрессивность поведения. Некоторые исследователи полагают, что аналогичную роль в женском агрессивном поведении играют женские гормоны.

Однако, во-первых, результаты различных исследований нередко противоречивы. Во-вторых, ряд исследований показали, что уровень гормонов весьма чувствителен к внешним условиям. В-третьих, и это главное, – нет никаких доказательств специфического влияния всех вышеназванных биологических факторов (лишняя Y хромосома, частота пульса, уровень серотонина или гормонов и др.) именно на девиантное поведение. Это не исключает того, что при прочих равных условиях генетическая составляющая может играть определенную роль в большей или меньшей вероятности той или иной поведенческой реакции конкретного индивида (достаточно, например, напомнить, что в генезисе алкоголизма роль наследственности велика, а в состоянии алкогольного опьянения совершается немало правонарушений). В одной из своих книг российский психолог В. Леви заметил: «Социум выбирает из психогенофонда». Иначе говоря, социальные факторы влияют на поведение опосредствованно – через генетические и психологические особенности свойств личности. Наконец, в-четвертых, все эти рассуждения, равно как иные идеи сторонников биологического и психологического направлений, имеют отношение к индивидуальному девиантному поведению, но никак не объясняют девиантность как социальный феномен.

Психологическое направление

Становление психологического направления связывают с двумя именами: Р. Гарофало и Г. Тар да. О первом из них уже говорилось выше. Его работа «Критерии опасного состояния» (1880) обосновывает, в частности, так называемый клинический подход к изучению личности преступника. Идеи «опасного состояния» позднее, во второй половине XX в., активно развивал Ж. Пинатель.

Г. Тард в своих книгах «Законы подражания» и «Философия наказания» (обе вышли в 1890 г.) объяснял преступное поведение подражанием и обучением. Поскольку в основе преступного акта лежат психологические механизмы, постольку, с точки зрения Г. Тарда, суд должен решать вопрос лишь о виновности/невиновности обвиняемого, тогда как меры воздействия на виновного определяет медицинская комиссия.

Вполне обоснованно обращаясь к психологическим факторам индивидуального преступного поведения, Г. Тард излишне абсолютизирует роль подражания, усматривая в «законе подражания» едва ли не основной закон развития общества и цивилизации.

Склонность к психологизации социальных явлений не помешала Г. Тарду в ряде вопросов занять социологические позиции. Так, он социологически верно отметил относительность самого понятия отклонения (преступления): «Система добродетелей, так же как и система преступления и порока, меняется вместе с ходом истории»*. Отношение ученого к преступности как социальному феномену позволило ему сделать вполне социологический вывод: «Если бы дерево преступности со всеми своими корнями и корешками могло бы быть когда-нибудь вырвано из нашего общества, оно оставило бы в нем зияющую бездну»**.

* Тард Г. Сравнительная преступность. М., 1907. С. 33.

** Тард Г. Преступник и преступления. М., 1906. С. 62.

Г. Тард один из первых обратил внимание на то, что повышение благосостояния, уровня жизни, образования не влечет за собой сокращения преступности. Скорее – наоборот! «Рост трудовой деятельности и богатства делает естественным рост преступлений и преступников! А где же, следовательно, нравственная сила труда, нравственная добродетель богатства, о которых столько говорили? Образование сделало большие успехи. Где же благодетельное, столь прославленное действие просвещения на нравы?... Три великих предупредительных лекарства от социальной болезни: труд, общее довольство и образование – усиленно действовали не раз, а поток преступности, вместо того, чтобы пересохнуть, вдруг вышел из берегов»*. Г. Тард увидел также широчайшую распространенность преступлений «людей богатых и признаваемых честными» (позднее такие преступления будут названы «беловоротничковыми»).

* Тарб Г. Сравнительная преступность. С. 95.

Наконец, заметим, что на примере Р. Гарофало и Г. Тарда мы лишний раз убеждаемся в относительности любой схемы, любой классификации. Так, взгляды Р. Гарофало в равной степени относятся к антропологическому и психологическому направлениям, а работы Г. Тарда иллюстрируют и психологический, и социологический подходы к проблеме преступности, преступления и наказания. Впрочем, еще Э. Ферри обосновывал правильность и научную совместимость своих антропологических и социологических воззрений*.

* Ферри Э. Уголовная антропология и социализм // Уголовное право и социализм / Под ред. М. Н. Гернет. М., 1908. С. 204-215; Он же. Уголовная социология. СПб., 1910.

К психологическому направлению относится и фрейдизм. Сам 3. Фрейд не обращался специально к девиантологической тематике, если не считать психоаналитического разбора произведений Ф. М. Достоевского; в этой своей работе З. Фрейд сформулировал небезынтересное для нас утверждение: «Для преступника существенны две черты – безграничное себялюбие и сильная деструктивная склонность; общим для обеих черт и предпосылкой для их проявлений является безлюбовность, нехватка эмоционально-оценочного отношения к человеку»*. Однако его теория не могла не отразиться на психологических подходах к проблеме девиаций, особенно – сексуальных.

* Фрейд З. Достоевский и отцеубийство // Фрейд З. «Я» и «Оно»: Труды разных лет. В 2 кн. Тбилиси, 1991. Кн. 2. С. 408.

Напомним, что З. Фрейд выделял в структуре личности три составляющие: «Я» (Ego), «Оно» (Id) и «Сверх-Я» (Super-Ego). «Оно» – глубинный слой бессознательных влечений, «разгул» сексуальных и агрессивных инстинктов. Не будь других составляющих личности, человек всегда действовал бы по велению Id (с точки зрения З. Фрейда, человек асоциален по природе). «Я» – сфера сознательного, посредник между бессознательным, внутренним миром человека и внешней реальностью – природной и социальной. Ego развивается из Id в процессе социализации индивида. «Сверх-Я» – внутриличностная совесть, «хранилище моральных установлений», своего рода моральная цензура, представляющая собой установки общества. Super-Ego – посредник между бессознательным и сознанием в их непримиримом конфликте, ибо сознание само по себе не способно обуздать веления бессознательного. Другим важнейшим положением З. Фрейда является учение о либидо – половом влечении, которое, начиная с раннего детства, на бессознательном уровне определяет большинство намерений и поступков человека.