Другой путь Леннрота

Леннрот всеми своими мурашками, которые бегали по спине, чувствовал, что за ним сейчас следят несколько глаз. По крайней мере - пара, если, конечно, укрытый человек не одноглазый убийца.

Ку-ку, отзовитесь, - снова вопросил Элиас, но в ответ даже мыши из-под пола не прокашляли.

Делать нечего, надо входить в дом. Он немного замешкался перед дверью, используя по назначению свою левую руку, но все-таки толкнул ее, дверь, штыком и подождал несколько мгновений, чтобы удостовериться, что стоящий сбоку от косяка человек не встретит его топором по голове.

Не встретил. Человека на входе не было. Пусто. Добро, как говорится, пожаловать в дом.

Однако внутри не было ни стыло, ни сыро, ни брошено. Здесь когда-то топилась печь, и если допустить, что это не она сама себя топила, то кто-то определенно здесь жил. И очень даже возможно, что и сейчас живет своей загадочной жизнью.

В горнице стоял полумрак, потому что давно нестираные занавески уныло закрывали окна. В красном углу, как положено у православных, стояли иконы. Судя по всему - краснушки - ничего не значащая мазня с соседского монастырского базара. А свечи перед ними не горели.

Леннрот поводил своим привязанным ружьем по сторонам вместе со своим взглядом. Он отошел вправо к углу и замер в ожидании, не опуская вниз лыжную палку. Большим пальцем взвел оба курка и указательный расположил на спусковой скобе в готовности.

Неожиданно, да так неожиданно, что у доктора чуть позвонки не высыпались в штаны, вдоль противоположной стены пробежала растрепанная женщина. Точнее, она не пробежала, а прошла странной походкой, опустив вдоль туловища свои руки. Это у нее получилось настолько быстро и внезапно, что Элиас не успел сопроводить ее перемещением дулом своего ружья.

Во рту немедленно пересохло, и он моргнул, слегка тряхнув головой в попытке смахнуть капли пота, покрывшие лоб. Когда через долю мгновения открыл глаза, перед ним оказалось взявшееся из ниоткуда лицо. К лицу прилагалось все остальное, и стояло это все на расстоянии в пару метров.

Это был пузатый мужчина с абсолютно круглой головой, поросшей поверху черным неопрятно выстриженным волосом. Несмотря на пробивающуюся лысину через похожую на щетину прическу с отдельными седыми вкраплениями, стрижка только подчеркивала круглость головы. Можно было такой штукой играть, как мячом.

Глаза тоже были круглыми, черными и абсолютно бессмысленными. Бессмысленность взгляда всегда говорит о полном равнодушии. Этот мужчина был людоед. Он не мог быть никем иным.

Леннрот сразу сделал две вещи, стараясь, чтобы получилось одновременно. Указательным пальцем правой руки он спустил курок ружья, а левой бросил в сторону от себя - левую сторону, следует уточнить - то, с чем он зашел в этот негостеприимный дом.

Еще будучи при больнице он отрезал от своей рыболовной сети приличный кусок, чтобы его можно было легко держать в кулаке в свисающем положении. Путем проб и ошибок ему это удалось. Потом Элиас некоторое время тренировался бросать сеть одним движением руки - левой руки. Когда это у него начало получаться очень даже сносно, он снарядил ячейки сети обычными рыболовными крючками, пропуская их сквозь жилы. Неважно, что какие-то крючки обязательно зацепятся между собой при транспортировке, какие-то из них все равно останутся в боевой готовности.

Вот это капризное рукотворное изделие со всеми предосторожностями Леннрот и донес до дверей дома смолокуров. Его он вытащил и расправил, насколько это удалось, перед входом внутрь.

Ружье издало вполне безобидный щелчок, выстрела не вышло. Зато в частично расправившуюся сеть угодил пузатый мужчина с круглой головой. С непостижимой быстротой он уклонился от выстрела, если бы тот состоялся, и оказался слева от Элиаса. В принципе, там, где и должен был быть по расчетам доктора.

Патрон в оружии не сделал осечку, как могло показаться. Патрона в ружье вовсе не было. Зачем застилать себе глаза пороховым дымом? Леннрот не делал ставку на преимущество огнестрельного оружия.

Людоед пошел на свою жертву с голыми руками. Вероятно он очень верил в свою непостижимую для обычного человека скорость. Но тут в его объятия попала сеть, которую уверовавший в свою неуязвимость каннибал попытался отбросить в сторону. И чем неистовей он пытался это делать, тем сильнее крючки сети впивались в его одежду и плоть, путая руки и нагоняя бешенство. В конце концов, совершенно запутавшись, мужчина с круглой головой рухнул на пол, подвывая и пуская ртом пузыри.

Сейчас же Леннрот ощутил достаточно сильный удар себе в спину чуть левее позвоночника. Это на помощь немедленно, словно бы из воздуха, материализовалась женщина с растрепанными волосами. Ну, точнее, она сначала появилась, чтобы спасти своего подельника, а потом переменила свое решение и бросилась с устрашающего вида тесаком на Леннрота. И даже воткнула его в спину врага.

Собираясь в охоту на людоедов, Элиас очень хотел обезопасить свой тыл. Для этой цели он приспособил поднос из нержавеющей стали. Пробивая дырки по его углам, он убедился в чрезвычайной прочности этого предмета. Еще одного подноса не сыскалось, поэтому он попытался приспособить обнаруженную в сарае короткую доску. Обвязав все это дело ремнями у себя на теле, получил защиту спины - поднос, и грудной клетки - доску.

Однако в таком состоянии двигаться было решительно невозможно: то доска сползала подмышку, то ремни скатывались с плеча. В конечном итоге, помучившись, Леннрот решил отказаться от передней защиты. Поднос, стянутый ремнями крест-накрест, словно бы прилип к спине и вовсе не сковывал движения. Это было то, что нужно.

Элиас, готовый к чему-то подобному, не стал тратить время на выражение негативной реакции на этот подлый предательский удар в спину. Он широко размахнулся своей лыжной палкой с привязанным к ней ружьем и в момент, когда всклокоченная дама скривила рот в ужасной гримасе, не понимая, почему тесак отскочил в сторону, ударил ее по голове.

Все-таки людоедка, вероятно, успела как-то среагировать на этот выпад, потому что остро отточенный португальский штык снес ей часть головы как-то по диагонали - от левого виска до правой части нижней челюсти.

Этим штыком, неведомо откуда взявшимся у доктора Росса давным-давно, вполне можно было делать хирургические операции вместо скальпеля. Он был очень остр и чрезвычайно крепок.

Пока отрубленная часть головы женщины отлетела под образа, а она сама стояла, ничего не понимая, Леннрот обрушил свое холодное оружие, используя силу замаха, прямо на живот скулящего и извивающегося круглоголового мужчины. Штык легко пробил пузо и глубоко вошел в доску пола, тем самым пригвоздив незадачливого любителя человечины, как бабочку к подушечке энтомолога.

Немедленно после этого руки у Элиаса разжались, и он сам повалился рядом с людоедом. Следом обвалилась, как осенний лист, полубезголовая дама, пачкая кровью все вокруг себя.

"Черт побери", - успел подумать Леннрот. - "Их было трое!"

Потом он впал в беспамятство.

И не мудрено - весьма пожилая женщина, точнее - полная бабка - стояла над ним с осью прялки в руках и в недоумении качала головой из стороны в сторону.

Но простояла она так недолго. Убедившись, что некогда лохматая женщина дала дуба, а круглоголовый мужчина вот-вот этого дуба даст, бабка какими-то скрученными скатерками связала у Элиаса руки за спиной. Но на этом она не успокоилась и, выказывая недюжинную силу и сноровку, за ноги выволокла бесчувственное тело доктора во двор, где подложила под его лопатки деревянную очищенную от коры колоду со зловещего цвета застывшими потеками.

Затем она проделала то же самое с трупом растрепанной женщины и наконец окочурившимся круглоголовым мужчиной. Ей пришлось постараться, чтобы вытащить из пола сборную модель, состоящую из португальского штыка, ружья и лыжной палки.

А Леннрот готовился вступить в страну вечной охоты. Тело его было в полном бессознательном состоянии, но какой-то кусочек разума или души оставался в бодрствовании и созерцании.

Ну, вот и свиделись, - сказал Пан, оказавшийся рядом с этим кусочком души. Выглядел он опять совсем по земному, тот же бородатый человек с веселыми синими глазами.

Да, - согласился Леннрот, не понимая, то ли он говорит, то ли думает. - Ты Пан, или, как бы так сказать, Архи-Пан?

Архиважный вопрос, - согласился Пан. - Можно меня и Аркиппой звать. Я сохранил воспоминания о том Ковчеге106. Хорошие были деньки.

А я лишь собирался с Архиппой встретиться, - почему-то на память Элиасу пришел знаменитый рунопевец Архиппа Пертунен. - Да, видать, не очень складывается.

Ну, всякое в жизни случается. Может и сложится, - улыбнулся Аркиппа. - Ты большое дело сделал. Главное - вовремя. Летом бы тебе с ними не справиться. Утекли бы в лес кровопийцы, да детей бы поедали.

Зачем им все это? - спросил Леннрот. - Не по-людски как-то.

Ну, брат! - вздохнул Аркиппа и поведал историю.

Мир людской не уникален. Рядом с ним, переплетаясь и прорастая, мир не людской. Все происходит во взаимодействии. Люди стремятся к прогрессу. Также прогрессирует и лицемерие, жестокость и равнодушие. Любовь и ненависть - это всего лишь две характеристики души. Они непродолжительны по своему влиянию. Из любви проистекает доброта, если не убивать в себе любовь. Из ненависти получается равнодушие, если позволить этой ненависти овладеть собой.

Все пагубные наклонности ведут к вырождению человека. Их культивируют и ими испытывают людей враждебные сущности, которые подчиняются некой верховной воле. Можно назвать эту волю Самозванцем, можно считать, что это взбесившаяся, вышедшая из-под контроля машина - государство.

Я давно уже не видел Господа, - продолжал Аркиппа. - Я о нем уже давно не слышал ничего. Будто он покинул этот мир, который создал. Но это не значит, что мы предоставлены сами себе.

В человеке есть Совесть. В некоторых ее нет, но это уже не человеки. Самозванец управляет теми, кто позволяет быть управляемым. Он даже тела для таких "управленцев" похожие подбирает. Не бывает человек с внешностью Наполеона Бонапарта работником приюта для престарелых. Само тело - это набор навыков, и лишь дело времени и стечения обстоятельств, чтобы тело это начало работать так, как это угодно Самозванцу.

То есть, эти людоеды - всего лишь отражения прошлых людей? - спросил Леннрот, несколько озадаченный философией, не очень сочетающейся с простой и веселой внешностью Пана.

Как отражения, так и увеличения, - ответил Аркиппа. - И в прошлом, и в будущем.

То есть, эти людоеды могли быть чудовищами, гораздо опасными, нежели сейчас?

Или могут стать таковыми, - пожал широкими плечами Пан. - Время, знаешь ли, относительно.

И ты знаешь, кем они были, - удивился Леннрот. - Или кем они будут?

Увы, знаю, - улыбнулся Аркиппа. - В прошлом у них не очень получалось. Но в будущем их тела будут зловещими символами равнодушия, алчности и невероятной глупости, которая приведет к трагическому концу тысячи людей. Ты хочешь знать, даже если это тебе ничего не даст?