Разыскивается невиновный

12

Жудягин подошел к окну, выглянул. Кадыр копался в коляске своего мотоцикла.

— Лейтенант! — позвал Антон. И когда участковый подошел к его окну, распорядился негромко: — Шамару на ночь изолировать. Сам будь в соседней комнате и проследи, чтоб ни с кем не говорил. Где он? Еще работает?

— Работает, товарищ капитан. Сводку передает.

Кадыр только-только успел отойти, как свет в радиорубке погас. Послышался скрип отворяемой двери.

— Закончил! — обрадованно воскликнул участковый, хотя Жудягин понял это и без него. Антон быстро собрал бумаги, сунул в папку и вышел из домика. Он уже приблизился к Кадыру, когда послышались шаги.

— Добрый вечер, — вполголоса проговорил Шамара, появляясь из темноты. — Воздухом решили подышать?

— Воздухом, — ответил Антон. — И ничем иным.

— Если без ветра, у нас с этим делом красота. Хоть в бутылки запечатывай.

— Да уж, — отозвался Антон. — И в посылку.

— Вы на чтой-то намекаете, товарищ следователь? — миролюбиво спросил Шамара.

— А на что я могу намекать?

Они помолчали. Кадыр, посвечивая себе фонариком, все рылся в мотоколяске.

— Пойду-ка к женушке, — Володя сладко потянулся, — она у меня нынче не в себе. Вам до какого часа свет нужен? А то движок-то, он...

— Еще на час-два, не больше. А постель вы перенесите в комнату Михальникова. Спать будете там.

— Чего ради?

— Значит, есть необходимость.

— Думаете, приятно ночевать у покойника?

— Ничего, в прихожке ляжет участковый.

— Спасибо за заботу. Это что, арест, что ли?

В голосе Шамары было напряжение, но не страх.

— Не арест. Просто нам удобнее будет работать. Все по закону, не возмущайтесь.

— Еще раз спасибо. Теперь не буду.

Зажимая папку под мышкой, Жудягин направился к юрте. Щель в пологе, закрывавшем дверной проем, ярким угольком белела в ночи. В юрте громко и возбужденно говорили по-туркменски.

Откинув полог, Антон зажмурился, ослепленный резким светом стосвечевки. Чарыев и Сапар пили чай, полулежа на кошмах. Разом повернув головы, они молча уставились на него.

— Текебай, ночуй сегодня в радиорубке или здесь, — сказал, не входя, Жудягин. — Там... будет занято. Ты меня понял?

Еще бы инспектор не сообразил! Он одобрительно кивнул:

— Очень правильно. Я тоже подумал...

— Садись, чай-пай пить будем, — предложил Сапар не слишком приветливо. Чувствовалось, что он подавлен и растерян.

— Спасибо, не хочу. Пойду.

— Подожди меня, Антон Петрович!

Текебай мягко встал, одернул рубашку.

— Саг бол, яшулы!.. — поблагодарил он Сапара и выбрался из юрты.

Не разговаривая, словно в ожидании, кто начнет, они пересекли весь двор и вышли к колодцу.

— Все стало на свое место, — произнес наконец Чарыев.

— Раскололся Сапар?

— Я ему объяснил насчет тройной колеи мотоцикла и посоветовал не покрывать Шамару, потому что мы и так знаем, что он приезжал ночью. Он и раскололся...

Антон ждал продолжения, а Теке — вопросов. Они присели на бетонный край колодца.

— Он приезжал после полуночи, примерно в час или в два. Искал Айну, разбудил Сапара. Ругался и кричал: «Убью подлеца!». Потом побежал в сторону Йылан-кыра. А Сапар побоялся, решил обождать. И уснул тотчас, все еще пьяный был. С этого самого виски, что им от гостя перепало. Утром он раньше всех встал... Ну, остальное нам известно...

— О брате что нового?

— Ничего нового.

— М-да... Все складно получается... — Антон помедлил. — Начальник преследует его жену, а он его... в состоянии аффекта... Перетрусил... И так далее...

Через час инспектор угрозыска Чарыев уже мерно похрапывал, раскинув короткие сильные руки на кошмах у Сапара. А Жудягин все ворочался на скрипучей раскладушке под бархатно-черным небом Каракумов. Не от жары — в сентябре ночи в пустыне уже прохладны. Свет звезд — их здесь видно много больше, чем в России, да и крупнее они — пробивался через закрытые веки, мешал уснуть. А спать Антон мог только на спине — привычка с детских лет. Оттого очки снимать на ночь не было нужды. Он очень устал сегодня и намеревался встать с рассветом, а сон все не шел. В голове громоздилась всякая чушь. Он старательно гнал все мысли о деле, которым сейчас занимался, потому что наверняка знал: если будет думать о нем, не уснет. Но перед глазами все время всплывали заплаканное лицо девушки, простыни на песке, следы, мокрая от пота спина Кульджанова, барханы... И еще мешали тихие всхлипывания, что доносились из домика, где осталась Айна.

Все же он забылся и какое-то время пробыл в полудреме — наверное, не меньше двух или трех часов. Очнулся Антон, когда вокруг было тихо и темно — лишь в окне радиорубки желтела лампочка, питаемая аккумулятором. Звездное небо, ничуть не посветлев, висело над пустыней, и только Орион — любимое созвездие Антона — сверкал уже не над головой, а над круглой крышей юрты.

«Отчего же я проснулся?» — подумал Жудягин, уверенный, что его что-то разбудило. Он прислушался. Легонько похрапывал в юрте Текебай, а может, Сапар, звенело в ушах — верный признак подкрадывающейся гипертонии. Он сел, скрежетнув раскладушкой, машинально нащупал под подушкой пистолет.

«Похожу. Все едино не уснуть, — решил Антон. — Глядишь, и нагуляю сон».

Нещадно хрустя песком, он подошел к домику со стороны, где жили Володя с Айной, и замер, прислушиваясь: вроде бы не плачет, должно быть, уснула. Ни звука не доносилось из окна, за которым спал Юрий Огурчинский. Антон вернулся к раскладушке, потом заглянул в окно радиостанции. Там был рыжеватый полумрак — и никого.

И тут Антон различил звуки осторожных шагов.

Инстинктивно он прижался к стене и чуть отодвинулся от окна, чтоб даже слабенький отсвет его не выдал.

Какой-то человек приближался со стороны метеоплощадки. В кромешной тьме нечего было и стараться разглядеть, кто это, но, судя по шагам, он вот-вот должен был пройти мимо окна радиостанции. Антон решил молча ждать.

Человек шел прямо на него, а точнее — к окну, в полутора метрах от которого замер Жудягин. Смутный силуэт выделился из темноты, человек взялся обеими руками за раму и заглянул в окно радиостанции. Антон чуть не рассмеялся: в двух шагах от него, вытянув тонкую шею, пялился в окно Юрий Огурчинский. Чтоб досмерти не испугать очкарика, Жудягин не стал его окликать, а лишь переступил с ноги на ногу и тихонько откашлялся.

Огурчинский шарахнулся от окна.

— Кто здесь?! — крикнул он срывающимся голосом.

— Следователь, — как можно спокойнее отозвался Жудягин. — Почему не спите?

— А вы? — уже знакомая Антону недоброжелательность звучала в этом ответе.

— Не забывайтесь, Огурчинский. Я не из детского любопытства спросил. Куда вы ходили?

— Гулял. А что?

— А то, что врете. Вы ходили на кыр?

— Нет!

Слишком поспешно произнес он это «нет!».

— Предположим. Куда же?

Они стояли в трех шагах друг от друга, но каждый видел лишь смутное очертание фигуры собеседника. Что выражает сейчас лицо Юрия? Испуг? Замешательство? Злое упрямство?

— Я требую, чтобы вы мне ответили, Огурчинский.

— На метеоплощадке был, — нехотя буркнул тот. — Снял показания.

— На ощупь? Почему без фонаря?

— Можно и без фонаря.

В кармане Юрия брякнули спички.

— Зажгите-ка, я посмотрю, что вы записали.

Огурчинский не пошевелился.

— Я так запомнил. Без записи, — послышался глуховатый голос.

— У вас, я гляжу, хорошая память.

— Хорошая. Еще что? — Он определенно набивался на конфликт.

— Когда сеанс радиосвязи?

— В три.

Светящийся циферблат часов следователя показывал половину второго.

— Почему вы так рано? Поспали бы еще часок.

— А вам какое дело? — окрысился из темноты Юрий. — Спали, не спали...

— А такое, что сеанса ночью не будет. Я его отменил. Вы об этом отлично знали.

— Значит, забыл. Мне можно идти?

— Идите. Но учтите, что я вам запрещаю бродить ночью.

— Учту.

Огурчинский и следом за ним Жудягин двинулись от здания радиорубки через двор. Тоненькие протяжные звуки, донесшиеся из комнаты Айны, заставили их одновременно остановиться.

— Что вы с ней сделали? — после паузы спросил Юрий.

— Думайте, потом говорите, — обрезал Антон.

— Послушайте, вы, гражданин следователь... — С какой же едкой ненавистью произнес актинометрист это слово «гражданин»! — Не трогайте вы хоть ее, не лезьте ей в душу! Если вы не садисты, отстаньте! Затравили девчонку, Шерлоки Холмсы шартаузские... Я бы...

— Вот что, Огурчинский, — сухо проговорил Антон. — Вы идите спать. И до утра. Ни к окну, ни к двери девушки не подходить, усвоили? Поплачет — перестанет, не ваша забота. У нее есть муж.

Второй раз Антон поймал его на этот крючок.

— Муж!.. — Юрий выругался. — Много вы... милиционеры... в людях понимаете. Он ей сейчас душу вынимает, этот гад...

«Он же не знает, что мы изолировали Шамару, — промелькнуло в голове у Антона. — Наверное, тогда он спал».

— Спокойной ночи, Огурчинский.

Юрий не ответил. Его «вьетнамки» зашлепали по песку. Через четверть минуты скрипнула дверь.

«Что-то он очень хочет сказать, да не говорит, — думал Жудягин, умащиваясь на раскладушке. — Паренек он, видать, чувствительный. Но как вызовешь его на откровенность, ежа такого? Надо бы расположить к себе. Да как?»

Всхлипывания, доносившиеся из окна Айны, мешали сосредоточиться. И Антон, совсем того не ожидая, уснул.