Мир

Сжатый кулак, ноги в сгиб, краткий бросок взгляда. Розыгрыш? Затянувшийся кошмар? Если так, что терять? Прохлада воды, странное опустошение сменяется долгожданным спокойствием. Ладонь в капельках, ни одной чешуйки, только гладкая кожа и розовые ногти. Оглядеть со всех сторон. Невероятно, но факт.

— Видишь, если иногда верить, то все меняется.

***

Листья летят с отрывного календаря, проклиная все прошедшие дни. Впору зачеркивать нарисованные палочки на стене. Сколько прошло времени? Месяц, год, секунда? Все смешалось в вихре событий, а затем легло слоями, как во фруктовом желе: раз — чешуя, два — голубое небо, три — чужая семья, четыре — в поисках чего-либо.

Призраком сливаться с картинками двух миров. Камуфляж отчаяния. Морской узел бытия, опоясывающий шею. Облачение невидимости. Где исчезает цвет глаз, цель души, биение сердца. Только координатная прямая, не указывающая конечной точки.

***

Канализационные лабиринты, грызуны пищат оповещениями, тьма облизывает пятки ботинок. Держаться заданного маршрута, от пункта А до пункта Б. Не обращать внимания на шуршание, шипение, стрекот. Сердце колотится птицей, ладони потеют, желудок завязывается узелком. Последний поворот.

— Идем со мной.

Бледная, испуганная девушка с руками-когтями и вертикалями зрачков. Губы трясутся, бегает мелкая дрожь надежды. Вытягивается струной и падает в последний вариант существования. «Пропасть неизвестности для нее и последняя галочка для меня».

Выныривание в грязном переулке, сквозь разбитое окно, затхлая комната, растерзанный диван, капающий кран в ванной. Через пожухлую аллейку, тенями за скрюченными стволами, миражами за мусорными баками, призраками меж шипящих стай.

Голубые глаза приюта мира подмигивают из-за поворота. Отстать на три шага. Учуять страх и растерянность. Липкость минуты, и сердце летит с вышки. Дверь отворяется вслед за удивленными веками спасенной.

— Благодарю тебя. Ты очень помогла нам. Тебя ждут на главной поляне. Поспеши.

***

Отражение в зеркале. Нежное, мягкое, верящее. Но загляни внутрь — и нащупаешь панцирь. Вишенка с горькой косточкой. Выдох со вкусом усталости: несправедливости чешуйчатого и легкости небесного. Снять чулком старую кожу для прошлого. Вечный поиск, спасение утопающих, бессмысленность собственного. «Но что дальше?» Кубик Рубика не складывается, рассыпаясь в руках…

Босыми ступнями по шелку травы, теплыми ладонями по бархату дерева. Ветерки перешептываются, тревожатся, волнуются. Споткнуться на пороге заката. Круг поляны, янтарность последних лучей. Стеклянное полотно двери. Неожиданное колыхание в груди. Искры чего-то в глазах. Нового? Веры? Мира?

Прикосновение к плечу сзади. Передергивание внезапности. Раз, два, три — оборот. Седовласый мужчина, без возраста, без окраски эмоций, нейтральность, сквозящая стерильностью. Слова, вырезанные из одной ноты, стертые грязным рукавом ящериц, текущие из приоткрытого рта.

— Эта дверь появляется сама по себе. Но она зовет войти определенного. Сейчас это ты. Она не поддается нашим исследованиям. Единственное, что нам известно: те, кто проходит сквозь нее, — не возвращаются. Мне передали, что ты принесла много пользы. Ты могла бы остаться с нами и дальше. А могла бы вернуться в страшный мир. Но есть и зов двери — третий путь. Выбирай…

Многоточием последних солнечных линий седовласый пунктиром растворяется между колыхающихся деревьев. Наедине. Она и дверь. Хрусталики, стекляшки, треснутое стекло. Прозрачное, но с помутнениями катаракты. Таких не бывает. Магнитной тягой, полушагами к невероятности полотна. Подушечками пальцев по острым уголкам. «Что будет, если ее открыть?» Поглаживание рукоятки, снятой с люстры старых воспоминаний.

— Знаешь, я не помню, чтобы меня учили выбирать. Только следовать и подчиняться. Однако я как-то оказалась здесь. Но мой ли этот выбор? Мир отвернулся или, наоборот, дает мне шанс найти себя?

Молчание кристальной двери. Только мерцание миллионов граней и углов. Тишайшее открытие, ни звука, ни сквозняка, ни намека. Шире, сильнее, полностью. Разбег радужных бликов. А в открытой двери… ничего.

Ладонь тянется на ниточках кукловода вперед. Мелкая рябь межпространства. Растворение без вспышек боли. Прохлада, щекочущая руку. «Я была по обе стороны. Что я собираюсь делать?»

Если вперед, то только с головой. Бомбочкой. Вдох, выдох. Никто не ответит. Абонент должен подписать договор. Капля из глаз, редкий бриллиант искренности. «Что я буду делать?»

На цыпочки, вытянуть носок. Красный луч солнца выставляет десять баллов за искрометный нырок, что даже тень не успевает зацепиться за порог. И только бьется в висках:

— Что ты будешь делать?

— Жить…

Шепчут мягкие губы, облепленные локонами последних ветерков. А тело проникает в проем и переливается узорами калейдоскопа от обнимающей воздушности пространства.