Ладонь, расписанная хной

* * *

«Поздравляю с первым визитом в дом твоей будущей семьи. Благословляю! Благословляю!»

Сообщение тетушки Бу сопровождается изображением папы римского Франциска с развевающимся за спиной на манер супермена белым плащом и подписью «Like A Boss».

О боже, дай мне сил.

Тетушка теперь шлет гифки в любое время суток. Так, хорошо. Надо ответить кратко и вежливо:

«Спасибо. Садимся за стол».

В доме Лалита так тихо, что мне хочется отключить звук клавиатуры своего смартфона. Я держу аппарат рядом с собой на столе и шуршу рукавом туники каждый раз, когда его проверяю. Почему мистер Арнав не отвечает на мои сообщения? Я беспокоюсь о его самочувствии. Если он не ответит до конца ужина, я ему позвоню.

В этой просторной гулкой и в то же время молчаливой гостиной мне кажется, что я слышу эхо собственных мыслей. Только посмотрите на эту сверкающую люстру на потолке прямо над столом! Кто же в Бомбее, в квартире, повесит люстру? Вот это да! И почему Лалит с родителями так тихо разговаривают?

— А почему мы храним тишину? — шепчу я жениху, который сидит рядом со мной.

Его родители устроились прямо напротив. Отец что-то просматривает в телефоне, а мать расставляет тарелки и раскладывает ложки так, чтобы до них было легко дотянуться. Здесь даже сервировочные ложки на блюдах не стучат, потому что сделаны из силикона.

— Мы просто не шумная семья, поэтому у нас тихо, — отвечает Лалит, улыбаясь и прядая ноздрями. — Иногда молчание лучше разговоров, — тихо добавляет он, и родители напротив него замирают без движения.

Мне кажется или я действительно чувствую какую-то напряженность между ними? Конечно, ведут они себя вполне благопристойно. Хозяйка так старательно расставляет посуду, будто от расстояния между фаянсом и людьми зависит ее жизнь, и даже Лалит мне улыбается. Он сегодня милашка: такой подтянутый в своих белой футболке и серых брюках. Волосы он зачесал назад, не пожалев геля для укладки, что, признаться, немного портит впечатление. Фу. А еще у него на ногах сине-белые домашние тапки, он не ходит дома босым, как…

Зоя, цыц! Ну откуда у тебя взялась эта мысль?

А оттуда: я беспокоюсь о мистере Арнаве. Он ведь так и не ответил на мои сообщения. Очень надеюсь, что температура у него уже спала.

— Не шумная? Это хорошо, — говорю я еще тише, чем раньше.

На самом деле в этом нет ничего хорошего. В клане Сани никому и в голову не приходит, что ему надо посидеть в тишине. По-моему, родственники даже не знают, что это такое. Да наша Шейла Бу способна вести три разговора с разными собеседниками в одно и то же время!

Ну ладно, я могу привыкнуть к семейству с такими тихими отклонениями, но как быть с их меню? Мы сидим за столом за ужином, и на нем стоит ровно три сервировочных блюда с самыми простыми угощениями. Когда хозяйка снимает с них крышки, у меня холодеет душа. Это не угощение, это что-то совсем другое, я бы сказала, противоположное по сути. На столе нет ни мяса, ни параты,[41] ни пури, ни картошки, ни панира. Перечисленное составляет обычное меню для приема гостей, не говоря уже об особых случаях, таких как встреча будущей невестки в ее новом доме.

Хотя нет, подождите. Я заметила какое-то мясо на дальнем конце стола: кусочки отварной курятины, похоже, без соуса и специй. На что я надеялась? Передо мной в миске красуется стир-фрай[42] из капусты и моркови, который с каждой минутой становится все менее аппетитным. Матерь божья, какой уважающий себя пенджабец поставит на стол перед гостем капусту?! Тем более перед гостем, который впервые пришел в его дом! Во второй миске оказываются пророщенный маш и томатная масала. Пророщенный маш? Неужели я случайно попала в филиал какого-то медицинского центра? А их раджма карри[43] какая-то жидкая, и ее надлежит есть с чем-то, похожим на высушенный коричневый рис, и постными блинчиками роти, без единой капли масла.

В сердце становится так же пусто, как в желудке, когда я вижу, какими порциями хозяева отмеряют блюда: ни одна тарелка не наполнена до краев. Неужели это вся еда на четверых взрослых людей? У нас столько обычно остается после того, как все поели. Мать Лалита смотрит на меня через непривычно сияющий стеклянный стол, явно ожидая восторгов. Предвкушение и гордость отчетливо читаются на ее анорексичном лице.

— Все выглядит… так вкусно!

Я знаю, что должна быть честной с родственниками будущего мужа! Но они такие милые люди, зачем же мне все портить своей правдой?

— Ну что, тебе нравится наш дом? — спрашивает Лалит с какой-то механической улыбкой, пытаясь завязать беседу.

— Он чудесный! — И я говорю чистую правду.

Сразу же, как только я пришла, Лалит с родителями устроили мне экскурсию по своей квартире с четырьмя спальнями. Квартира действительно роскошна даже по меркам фешенебельного района Пали-Хилл. Она обставлена стальной мебелью в стиле минимализма, кремовыми обтекаемыми диванами, не предназначенными для того, чтобы на них сидели, и украшена картинами в стиле абстракционизма. Ослепительно-белые стены с пятнами ярких красок вызывают желание надеть большие солнечные очки. А еще лучше — очки для катания на горных лыжах.

Надо отправить фото этих картин тетушке Шейле, она точно знает, кто художник. Интересно, что писала она сама: абстракции, портреты или что-нибудь другое? Ну что же, видимо, место председателя совета директоров в бомбейском госпитале дает неплохой доход. И папе недавнее повышение тоже пойдет на пользу. А ведь это благодаря мне оно стало возможным! От этой мысли мое сердце наполняется гордостью.

Я запечатлела смартфоном несколько цветных пятен, по мне, совсем не сочетающихся друг с другом, и отправила снимок тетушке Бу с подписью: «Фото из моей будущей гостиной». Если честно, мне немного страшно. Будто я в своей беззвездной одежде забрела в пятизвездочный отель. Кажется, что, сняв еще за порогом дешевые, всего за двести рупий, сандалии, я все время хожу на цыпочках. Во время трапезы за идеально сервированным в духе «Аббатства Даунтон» столом у меня появляется очень странная и неуместная мысль: а не пора ли уносить отсюда ноги? Весь этот металл и лоск на белом не для меня. Беги, Зоя! Нет, конечно, это глупость. Ну подумайте только: будущая невестка сбегает из-за накрытого стола в идеальном доме своего идеального жениха!

Может быть, это ощущение побега или даже полета возникло потому, что я почти левитирую над своим стулом, едва касаясь белого сиденья ягодицами.

И тут мне приходит сообщение от тетушки Шейлы:

«Что это за мазня? Можно подумать, холст испачкали случайно, да еще и сели на него, не заметив, что он грязный».

Сразу после первого сообщения приходит второе:

«Только Куранам об это говорить не надо, ладно? Не стоит обижать родителей будущего мужа. Передай им от меня намасте!»[44]

И много-много смайликов.

Вот это да! Как тетушка, оказывается, строга, когда речь заходит об искусстве. Ничего удивительного, что ее приняли в Оксфорд. Я быстро переворачиваю телефон вниз экраном, чтобы никто не увидел семейного обмена мнениями о живописи.

— Зоя-бита, накладывай. Ты у нас сегодня почетная гостья, — говорит мне будущий свекр, сияя улыбкой.

Я ощущаю тихую радость и начинаю успокаиваться. Если женщине удается наладить отношения со своими свекрами, ее уже можно считать счастливой. Ну и пусть они едят такую гадкую пищу, пусть. Я найду способ познакомить их с жирами. Надо только написать маме, чтобы она оставила мне что-нибудь на ужин: йогурт кади или ее особенный длинный рис джира.

Родители Лалита начинают накладывать еду себе в тарелки, но я их останавливаю.

— Позвольте за вами поухаживать? — спрашиваю я с улыбкой.

Правило договорных браков № 4: впервые попав в дом родителей мужа, всегда старайтесь помочь по хозяйству. Ведите себя так, будто с рождения обладаете правом делать то, что они считают своей обязанностью. На все остальное показательно и скромно спрашивайте разрешения. Мама и Шейла Бу не зря учили нас хорошим манерам.

Я накладываю Лалиту водянистую капусту, и несколько капель желтоватого отвара стекают в канавку его белой тарелки.

Он быстро останавливает ложку волосатой рукой:

— Спасибо, достаточно.

— Это всё?

Вот интересно, разве капуста не состоит в основном из воды? А раз так, почему бы не съесть ее побольше?

— Всё. Мне надо следить за макроэлементами.

— Макроэлементами? Это сорт макарон?

Они все начинают смеяться. Озабоченная здоровьем семейка потешается над робким фитнес-новобранцем.

— Я обратил внимание на твое чувство юмора еще на встрече возле храма, — говорит Лалит.

Так, значит, шутка зашла. Вот только надо будет погуглить, что такое макроэлементы.

Положив на свои тарелки крохотные порции каждого блюда, мы приступаем к еде. За столом воцаряется полная тишина. Я ем медленно и аккуратно, стараясь не издавать никаких звуков и не задевать вилкой или ложкой тарелки. И даже не касаться ими рта. Господи, да я даже слышу, как стучат мои зубы, когда пережевываю эти проросшие ростки в непонятном соусе! Никто не кладет себе добавки, и я тоже не отваживаюсь, потому что не хочу показаться обжорой. Да мне и не хочется этой безвкусной, лишенной специй еды. По-моему, так кормят больных людей в госпиталях. Неужели мне придется всю оставшуюся жизнь провести на этой диете? Ну уж нет! Ни за что! Буду заходить в кафешки по дороге с работы, иначе я здесь просто не выживу.

— Зоя-бита, ты что-то ничего не ешь! — восклицает мать Лалита, глядя на мою тарелку, на которой еще лежит половина порции. — Тебе не нравится? Я старалась, готовила специально для тебя.

Правило договорных браков № 5: всегда, всегда хвалите стряпню вашей свекрови, даже если для вас это не еда, а сущий яд. Еще лучше хвалить ее перед другими членами вашей семьи.

— Ах нет, что вы! Мне очень нравится! Я просто… не тороплюсь. — Я мило улыбаюсь и начинаю смешивать рис с овощами и запихивать себе в рот будто лекарство. Жесткий рис ощущается как инородное тело, и мне даже кажется, что он разворачивает настоящие боевые действия с моими зубами.

— Лалит-бита, зачем ты смешиваешь фасоль с капустой? Кушай с рисом. — И его мать берет в руки миску, собираясь положить рис на тарелку сына.

Лалит прекращает смешивать овощи, и его рука замирает. Когда он поднимает глаза на мать, взгляд оказывается полным такой злобы, что я едва не отшатываюсь от жениха вместе со стулом.

— Что, теперь вы с папой еще будете мне говорить, что и как есть? — Он выплевывает каждое слово, словно ему в рот попало что-то горькое. — Оставьте меня в покое. Я уже сделал то, чего вы от меня хотели. — Лалит замолкает, вдруг вспомнив о моем присутствии, резко отодвигает стул и бросает: — Прошу прощения, кажется, у меня звонит телефон.

Быстрыми шагами он вылетает из гостиной и громко хлопает дверью своей комнаты.

Что это было? Значит, напряжение между ними мне не показалось. Я точно не слышала телефонного звонка, если только Лалит не обладает даром телепатии. Родители Лалита обмениваются странными взглядами, а потом смотрят на меня: