Ладонь, расписанная хной

* * *

Папа смотрит на меня с пассажирского сиденья, зажатый между мамой и тетушкой Шейлой.

— Итак, этот юноша — сын одного из ключевых членов совета директоров нашей больницы.

— Да, это мистер Курана. Разве ты его не помнишь, Шейла-диди? — Мама обмахивает себя и тетушку сложенной газетой, несмотря на то что в огромной машине Шейлы Бу работает кондиционер. — Вы не могли бы сегодня ехать немного быстрее, мистер Д’Мело? Нехорошо заставлять семью юноши ждать!

Получив прямое распоряжение, Д’Мело, жутко боящийся всего, что движется, вынужден коснуться ногой педали газа.

Я хорошо помню мистера Курану. Это он распорядился, чтобы в буфете готовили пав бхаджи[26] без масла и картошки. Как вообще представить себе это знаменитое блюдо без основных ингредиентов? В результате получилось месиво из цветной капусты и зеленого горошка. Бессмысленно и беспощадно, как мороженое без сливок и сахара.

— А как этого юношу зовут?

— Лалит Курана.

Автомобиль неожиданно подпрыгивает и приземляется сразу на четыре колеса. Спасибо судьбе за дорожные ямы размером с лунный кратер и за их способность уводить разговоры с неудобных тем.

Кажется, это имя нам уже хорошо знакомо.

— Не беспокойтесь, — беспечно говорю я. — Я покажу им славную, хорошую Зою. Самую настоящую. — Я же обещала быть лучшей дочерью в мире?

— Ну, самую настоящую как раз не стоит. Зачем? — перебивает тетушка Бу, оскорбленная в лучших чувствах из-за того, что это предложение пришло не через нее, а через папу. — На первое время им хватит, если ты им покажешь только лучшую свою сторону. Настоящую покажешь уже после свадьбы.

Так, кажется, тетушка Шейла в ярости.

Справка по родне из Пенджаба-101: начиная со дня, когда девушке исполняется двадцать один год, каждая родственница, подруга семьи или соседка обязаны проконсультировать ее, за кого ей следует выйти замуж. Они будут генерировать предложения о браке с мужчинами из своего окружения с ловкостью фокусников, достающих из шляпы нескончаемую ленту из носовых платков, связанных друг с другом.

Эти родственницы, подруги и соседки могут находиться где угодно, вплоть до другого полушария, но благодаря «Ватсапу», упростившему обмен бессмысленными пожеланиями доброго утра и поздравлениями с праздниками, всегда будут считать себя неотъемлемой частью вашей жизни. В некоторых консервативных сообществах, таких как «Марварис», предложения о браке начинают поступать невесте с двадцати лет.

И вот мы добрались до кришнаитского храма в Джуу. Я часто захожу сюда, когда в жизни что-то не клеится. Даже не знаю, что именно здесь так успокаивает встревоженный разум: то ли высокие сводчатые потолки, то ли прохладный белый мрамор, то ли гипнотические речитативы монахов. На этом белом фоне наряд тетушки Шейлы, в котором есть желтый, зеленый, фуксия и лиловый, превращается в настоящий взрыв цвета. Как можно сочетать в одном платье четыре таких ярких цвета, остается для меня загадкой. Судя по всему, мне просто не понять тонкого художественного вкуса нашей признанной Оксфордом тетушки.

Нам придется встретиться с Лалитом рядом с храмом, потому что у меня наконец-то начались… ммм… месячные. А месячные означают, что в ближайшее время никаких детей у меня не будет, что просто замечательно. Впрочем, тетушка Шейла, ломящаяся в дверь туалета, способна любой организм напугать так, что он начнет функционировать как положено. Вот только месячные не позволяют нам, женщинам, заходить в храм, потому что в этот период жизни мы недостаточно чисты для Бога. Я же думаю только о том, что если бы подождала с тестом на беременность до сегодняшнего утра, то могла бы спасти себя от вчерашних переживаний. Неприятно лишь то, что каждый любопытствующий понимает, почему я не иду внутрь храма. Выходит, я начинаю знакомство с Лалитом с того, что он узнает обо мне вещи, которые ему совершенно не обязательно знать, личные и интимные.

Но тут внутренний голос спорит со мной: самое личное — совсем другое, то, что связано с темным туалетом и мистером Арнавом, ожидавшим меня с сэндвичем по ту сторону двери. При одном воспоминании об этой почти катастрофе я дрожу.

— Зоя, тебе холодно? На вот, набрось на плечи шаль! — И мама достает шерстяной палантин, который она довязала вчера вечером.

Она всегда вяжет, когда нервничает, и из-за сегодняшней встречи, должно быть, разнервничалась заранее. А знай мама, что происходило вчера вечером, вернее, что едва не произошло, этот палантин был бы размером с покрывало.

На самом деле я даже рада, что мы не стали заходить в храм, потому что, судя по расслабленной походке некоторых посетителей, к благовониям кто-то подмешал немалую порцию травки. Хватит мне уже травки, большое спасибо. Хотя, если подумать, все эти смотрины проходили бы гораздо легче и веселее, если бы их участники были под кайфом. Правда же?

Я не горю желанием познакомиться с этим наследником Великого Маслоборца перед входом в вегетарианский ресторан возле храма. Раз трое предыдущих кандидатов отвергли, эта встреча тоже вряд ли увенчается успехом, даже несмотря на «близость Бога», о которой говорят мама и тетушка Шейла. С чего бы могло случиться иначе?

В храме звенят колокольчики и раздаются гулкие утренние речитативы: «Харе Кришна! Харе Рама!»

— Почему все, что имеет отношение к небесам, должно быть таким громким? — спрашивает папа, прикрывая рукой уши и снимая обувь перед входом в храм.

Мама уже разулась и спешит к ресторану, ожидая, что тетушка Бу ее догонит. Но та сегодня на своей волне, поэтому медлительнее, чем обычно.

— Ты себя хорошо чувствуешь? — заботливо касается ее руки моя мама. — Ты в последнее время какая-то уставшая.

Я тоже устала бы, если бы кувыркалась с чужим мужчиной! Какие уж тут силы?

— Кто — я? — смеется тетушка Шейла, но как-то неестественно. — Я всего лишь попросила сторожа присмотреть за моими импортными босоножками. Ты же сама знаешь, как быстро пропадает хорошая обувь перед храмами! О, взгляни, а вот и Кураны!

Пришли только родители и сам юноша, а не вся большая семья, как на предыдущих встречах. Это добавляет им плюс в карму — за вежливость, но тут же перевешивается тем, что все они подтянуты и стройны. Ни одной унции лишнего жира. Ну что такое!

Молодой человек стоит ко мне спиной, и, признаться, спина очень недурна и мускулиста. Такими мускулами обзаводятся актеры, особо озабоченные своей наружностью. Сейчас спина Лалита рвется наружу из обтягивающей зеленой рубашки. Я бы даже сказала, что по пенджабским представлениям о скромности рубашка чересчур узка.

Ох, Зоя, прекращай! Тебя не устраивает, что у парня накачанные мышцы? Серьезно?

Ну ладно, ладно, начнем сначала. Вьющиеся волосы, узкие джинсы. Так, три плюса в карму за хорошую физическую форму. А что, выглядит даже многообещающе…

Ой…

Это Омерзительный Лалит. Тот самый «голопопый» друг.

Или мистер Грязная Свинья.

Поклонник Бюстины и большой любитель разборок в клубах.

Все гораздо хуже, чем я ожидала.

Попробуйте собрать три сплетни о человеке, на которого имеете виды. И если услышите, что у него был роман с девушкой модельной внешности, пусть и слегка вульгарной, то этого будет достаточно. Считайте, что ваши отношения обречены. Ничего хорошего из них не выйдет, особенно для вашего самолюбия.

Однако есть и положительные моменты: отсутствие огромных белых кроссовок и ослепительный блеск официального вида ботинок. А еще, судя по тому, как Лалит рассматривает мое тело, полностью скрытое одеждой, он точно не гомосексуал. Что промелькнуло в его глазах? Одобрение? Облегчение? Я так и не смогла разобраться, но особенно вдумываться не стала, решив довольствоваться тем, что он вообще на меня смотрит. Аман относился ко мне с большим пренебрежением, даже когда мы…

— Здравствуйте, здравствуйте, Курана-джи! — Папа источает чрезмерное дружелюбие, вытянув вперед руки так, будто видит перед собой давно потерянного брата.

Чрезмерным папино дружелюбие я считаю потому, что когда он в последний раз говорил о главе семьи Курана, то называл его мелочным подкаблучником и пародией на мужчину. А тетушка Шейла называла его жену морщинистой горькой тыквой, чем явно не делала чести ни в чем не повинному овощу.

— Здравствуйте, здравствуйте, Сани-джи! Добро пожаловать! Что за чудесный день сегодня! — Тон мистера Кураны ничем не уступает папиному.

— Разве он владелец храма, чтобы приглашать нас сюда? — бормочет тетушка Бу. — И когда в это время года в Бомбее были чудесные дни?

— Шейла-диди, оставь его в покое, ладно? — шепчет мама. — Эта семья идеально нам подходит. Мы их знаем, за ними не замечено никаких странностей или сюрпризов. Ну и что, если не всё в них вызывает у нас восторг? Приличные люди, и мальчик у них такой же, образованный и состоятельный. К тому же единственный сын! Да это же выигрышный билет в лотерее! Давай помолимся о том, чтобы у нас все получилось!

— Как удачно мы выбрали утро для встречи! — сияет мистер Курана, возмутительно энергичный для этого времени суток. — Мы как раз успели закончить семейные занятия пьелатесом.

Семейные занятия спортом? Святые небеса!

— Нет, папочка, не пьелатес. Это называется «платине», «платиис», — объявляет мать Лалита, полностью проглатывая первый слог слова.

Она выглядит иссохшей, будто ей срочно требуется подкачка из такого шарика с гелием, какими торгуют на пляже.

— Ах да, платиис! Семья, занимающаяся спортом вместе, — крепкая семья!

Отец Лалита ловко переиначивает реплику из слезливого телесериала, а тетушка Шейла морщится и отодвигается от спортивного семейства как можно дальше.

— Папа, это называется «пилатес», а не «пьелатес» или «платиис». — Лалит бросает на меня взгляд, в котором читаются нервозность и удивление. — Ты же поняла, что они говорили о пилатесе, да? — И он закатывает огромные глаза с видом «ну что поделаешь с этими родителями!».

— Да, поняла, — улыбаюсь я. — Моя мама тоже говорит «кебаба» вместо «кебаб». Как будто еду должны готовить только женщины и называться она обязана соответственно.

Мама легонько шлепает меня по руке, изображая недовольство. Кажется, сравнивая родительские ошибки, мы с Лалитом стали немного ближе. И он получает еще один плюс в карму, что в итоге дает четыре очка.

Решив, что моя улыбка символизирует брачный призыв, миссис Курана обращается к маме:

— Может, мы, старички, дадим детям познакомиться получше, а сами прогуляемся к храму? — Она оглядывается в поисках поддержки. — Хороший повод для прогулки, не так ли?

Шейла Бу, самая ярая противница прогулок из всех, кого я знаю, подхватывает:

— Ну конечно! На статуях Кришны и Рамы украшения стоимостью в миллионы рупий!

— Ах! Прелестно! Украшения и спорт, все, что я так люблю! — смеется миссис Курана и подходит к Шейле Бу.

Со стороны это выглядит так, будто тонкий прутик приближается к мощному дубу.

— В этом храме дают самую вкусную прасаду![27] — Папины глаза озаряются радостью при мысли о бесплатных сладостях, которые раздают после молитвы.