Ладонь, расписанная хной

Единственная привычка из Пенджаба, которой он остался верным и в Бомбее: радоваться жизни во всех ее проявлениях.

Однако миссис Курана отшатывается от него в показательном ужасе:

— Ой нет, мы не будем! Там же сахар и топленое масло!

Что ж, зато с моей тетушкой Ритой Чачей, еще одной жироненавистницей, эта дама легко найдет общий язык.

— О, не беспокойтесь! В благословенной еде нет калорий! — уверяет папа и, подхватив мистера Кураны, направляется в паломничество к столу, где раздают сладости.

— Ну идите, идите, — говорит тетушка Шейла нам с Лалитом. — Познакомьтесь друг с другом. — И она подмигивает мне, чтобы я уж наверняка уловила намек.

Парочка богомольцев с фруктами, благовониями и маргаритками на подносе косятся на нас и гаденько хихикают.

Грязная Свинья, то есть Омерзительный… в общем, Лалит думает о том же, о чем и я:

— Семьи чем-то похожи на скотский двор, верно?

— Тогда уж на «скотный двор»…

Вообще-то, нам не следует ругать собственные семьи, во всяком случае на первом свидании. Вот только вряд ли мне стоит рассчитывать на что-то с этим любителем моделей, так что я решаю ничего из себя не строить, а просто быть собой. Я же обещала показать ему настоящую Зою?

Он настороженно смотрит на удаляющуюся спину тетушки Бу.

— Ну что, начнем знакомиться? Мой рост сто шестьдесят два сантиметра, и так далее, и тому подобное, — со смехом говорю я.

— А в твоем профиле сказано, что ты ростом сто шестьдесят пять… — Лалит явно потрясен тем, что я сама начала беседу.

Мы, девушки, должны быть робкими и стеснительными и позволять себе разве что спросить о хобби. Я вас умоляю, ну при чем тут хобби? Зачем вам нужна эта информация о будущем избраннике, если только он не ответит, что увлекается серийными убийствами? Если бы в фильме «Психо» Норманн Бейтс был индийцем, то повествование началось бы с того, что его мать женила его на той девушке из душа.

— Ты видел мой профиль?

— Да. Разве ты не смотрела мой?

Незадача.

— Смотрела, конечно. Он… эээ… милый.

Ложь — идеальное начало для отношений.

— Как я понимаю, ты уже не в первый раз знакомишься с молодым человеком, — улыбается Лалит.

Его огромные глаза сияют на нежнейшем и светлейшем лице, словно он только что вышел из косметического салона.

— Не в первый. Но и к ветеранам я тоже не отношусь. Если у тебя в этом деле уже есть опыт, с радостью тебя послушаю.

В ответ он смеется, радостно демонстрируя десны и трепещущие ноздри.

— Ладно. О себе скажу, что я инженер и выпускник МБА, о чем ты и так знаешь.

— Знаю. — Еще одна ложь.

Ничего не имею против инженеров, они замечательные люди и представители самой многочисленной профессии в стране.

— Я работаю в «Ларсен и Тубро» директором по производству. Люблю простую жизнь и надеюсь, что моя… эээ… жена будет разделять мои взгляды. А еще я иногда готовлю.

— Что? Мужчина, который готовит? — выдаю я, прежде чем вспоминаю настоятельные рекомендации мамы и тетушки Бу следить за языком.

Нет, правда, единственный сын в семье — и умеет готовить? Он что, живет не в Индии? Нет, мужчина у плиты однозначно получает три плюса в карму, и итоговый счет выходит на цифру «7».

— Да, ты нашла единорога! — Он отвешивает легкий поклон.

Это он зря, потому что теперь я не могу отделаться от образа крепенького мужичка с розовым рогом и сиреневым хвостом.

— Ты любишь готовить, а я люблю поесть. Мы же идеальная пара!

— Да, неплохо… — Лалит отвлекается на большую витрину ресторана, вернее, на свое в ней отражение, снова улыбается и поправляет прическу. — Так, что еще сказать о себе… — Он выпрямляется, принимая деловой вид. — Я люблю читать и читаю много, в основном научно-популярную литературу, такую, которая может чему-то научить.

— Да? А я люблю худ…

— А еще я убежденный сторонник фитнеса и хожу в спортзал дважды в день.

— Это здо…

— Это можно называть медитацией… Ну, физические упражнения.

— Да, а…

— А как часто ходишь в спортзал ты?

Ой-ой! Что там мама с тетушкой написали в моем профиле?!

— Ну… я не то чтобы увлекаюсь… классическим фитнесом. Мне ближе… природное самоисцеление.

Лалит отрывается от созерцания своего отражения и смотрит на меня:

— Интересно. Это как?

Черт!

— Ну, всякое разное.

Думай, Зоя, думай. Чем могла бы заниматься девушка с моей внешностью? Пилатесом? Тяжелой атлетикой? Нет, не стоит привлекать к себе лишнее внимание такими неоднозначными идеями. Что тогда остается? Прогулки! Да! Совершенно безвредно и вполне правдоподобно.

— Ну, прогулки… знаешь, воссоединение с природой.

Природой? В Бомбее? Неужели он на это купится?

— Ого! — Его глаза распахиваются, как будто я предстала перед ним в совершенно ином облике. — Надо же, какой всесторонний подход к здоровью. Я под впечатлением.

Да, всесторонний, именно. Набивать рот жирными картофельными вада пав,[28] воображая, как гуляешь по парку. Но я начну ходить на прогулки. Я приняла такое решение в канун Нового года, ну хорошо, года три назад, но тем не менее. Мои слова нельзя считать откровенной ложью. Ведь, чтобы решения претворились в жизнь, нужно время. А еще я показываю себя с лучшей стороны, как велела мне тетушка Бу: ту Зою, которая увлекается здоровым образом жизни и фитнесом. И не выпячиваю ту Зою, которая пальцем о палец не ударит, чтобы эти увлечения стали настоящим хобби.

Мы улыбаемся друг другу и киваем, но беседа уже исчерпала себя, быстро, как маленький пакетик чипсов. Мы слышим, как в храме поют верующие, и их хлопки в ладоши рождают гулкое эхо. Это почему-то напоминает мне совет тетушки Шейлы: «Скажи что-нибудь остроумное, завяжи интересную беседу».

Ну что же, беседу так беседу. А не спросить ли мне у него про Бюстину и их разборку в баре?

— У тебя… были девушки?

Нам так много говорили о том, как важно быть честными в таких вопросах. К тому же Лалит снова стал погружаться в размышления, и его улыбка угасает, как слабый солнечный луч под набежавшей тучкой.

— Да, парочка. Но хватит обо мне. Расскажи о себе. В твоем шкафу есть скелеты, о которых мне стоит знать?

Травка. Вечная усталость. Двухнедельная задержка…

Мимо нас проходит апатичный подросток в футболке с принтом: словами «Я» и «Нью-Йорк» и нарисованным сердечком между ними.

А вот здесь лишняя честность ни к чему.

— Был. Один. И с ним все закончено… уже довольно давно.

Я изо всех сил втягиваю желудок, чувствуя, как руки потеют от стыда и страха. Ни за что на свете я не расскажу ему о… ну, вы знаете. Нечего там особенно рассказывать, правда?

Кстати, он тоже не то чтобы исповедался мне насчет Бюстины.

— Я хочу упростить свою жизнь, понимаешь? — Взгляд Лалита становится отстраненным. — Поменьше пользоваться гаджетами, меньше сидеть в соцсетях, избавиться от драм и вообще жить спокойнее. — И он задумчиво смотрит на мою грудь, прикрытую зеленым шифоном.

Это что, комплимент? Мне стоит считать разговоры о спокойной жизни и меланхолические взгляды на грудь обнадеживающими? Ну, хотя бы условно.

Мимо него проходит женщина в сари и блузе с низким вырезом. Он напрягается, его тело сжимается так, словно он готов броситься с места и побежать. Или броситься ко мне, чтобы использовать в качестве щита.

— Ну, что скажешь, Зоя? Я тебе подхожу?

— Прости, что? Куда подходишь?

— Тебе. Как мужчина, за которого ты хотела бы замуж.

Утренняя молитва и хлопки внезапно смолкают, и в храме воцаряется тишина. Вокруг меня все замирает: верующие, торговцы цветами, монахи, колокола.

Замуж после десятиминутной беседы? На дворе снова пятидесятые? Разве для решения о заключении современного брака по договору не нужны хотя бы три встречи и несколько недель онлайн-общения?

В сумке громко пищит телефон, но я не обращаю на него внимания.

Как мне понять за десять минут, подходит ли этот человек для того, чтобы разделить с ним всю жизнь?

Мои родители на первой встрече даже не разговаривали. Их родители все решили за них, и посмотрите, как они счастливы! И у моих дядюшек и тетушек все было так же, и тетушка Шейла говорит, что чем меньше ты знаешь о своем супруге до свадьбы, тем лучше. Кому, как не ей, об этом знать, она сватовством зарабатывает.

Наши с Лалитом родители держатся неподалеку от нас. Они делают вид, что рассматривают статуи богов, украшенные золотом и камнями, но каждые пять секунд с надеждой бросают на нас взгляды.

Телефон снова издает писк, на этот раз громче.

— Не хочешь проверить свой сотовый? Вдруг там что-то важное?

Имя мистера Арнава заявляет о себе ярким шрифтом на темном экране. И двумя сообщениями:

«Как чувствуете себя сегодня утром? Получше? А.»

«Вы вчера забрали мой аспирин. А.»

Мысль, что он знает мой секрет, приводит меня в ужас, а то, что у меня такой секрет есть, пугает вдвойне. Но я точно знаю, что этот человек меня не выдаст. Не спрашивайте, откуда у меня это знание, оно просто есть. Однако все-таки нельзя забывать, что существует кто-то, обладающий информацией, способной поломать мне жизнь.

Мне в левую руку ударяется что-то большое и твердое.

— Ой, простите! — говорит чудовищных размеров беременный живот с приросшей к нему женщиной.

Лалит за моей спиной продолжает бормотать:

— …Ты хотя бы нравишься моим родителям… такие уважаемые люди… брак — это риск… в нем есть надежность… Ну что, Зоя? Давай это сделаем?

У него раскрасневшееся лицо, как будто он только что финишировал после забега.

«Сделаем». «Мы». В этих словах действительно чувствуется надежность. Никаких сомнений, никакого позора. Надежность и защита, как крепкая стена вокруг тебя и твоего дома. Мы.

Беременная женщина медленной переваливающейся походкой идет к храму, я все еще слышу ее извинения. У меня же внезапно пропал дар речи.

Он хочет на мне жениться, я должна прыгать от счастья.

Должна.

Живот пронзает острая боль.

Мама и папа перестают делать вид, что молятся, и идут к нам. Папа ест прасаду белой пластиковой ложкой, не замечая, что его очки съехали на нос. А когда он с удивлением ощупывает лысую голову, стараясь их обнаружить, мама с нетерпеливым вздохом толкает его локтем.

Мое сердце сжимается от раздражения.

Он хочет на тебе жениться! На тебе! Толстой, темнокожей и почти беременной! Забудь про Нью-Йорк, забудь свои страхи. Он — твой билет в спокойную жизнь, которой хотят для тебя родители. Решайся, Зоя, остался последний шаг. Просто скажи одно слово.

Телефон пищит снова, получив новое сообщение от мистера Арнава. Я грубо запихиваю его в дальний карман сумочки.

— Хорошо.

— Что? — Лалит обгоняет меня, чтобы заглянуть в лицо.

— Хорошо, в смысле да, подходишь, и да, давай поженимся, — улыбаюсь я чуть шире, чем стоит.