Восемь недель

— Я думаю, нам нужно поговорить, Аарон, детка.

Он качает головой, все еще не утруждая себя взглядом на Уинтер, поскольку его глаза не отрываются от меня.

— Клянусь, если Уинтер будет тебя раздражать, позвони мне, и я об этом позабочусь.

— Используя секс? — выпаливает Уинтер, но мы с Аароном снова её игнорируем. Возможно, ей следует обижаться на то, что он только что назвал её раздражающей, но все, что ее волнует, — это переспать с ним. Я почти уверена, что это навязчивая идея, которую следует проверить профессионально.

— Итак, насчет праздников… — Его взгляд скользит по моему плечу, впервые за сегодня взглянув на Уинтер.

Аарон делает шаг ближе ко мне, его рука тянется за моей головой, он тянет один конец ленты в моих волосах, чтобы ослабить бант. Я хочу пожаловаться на это, когда меня отвлекает Аарон, обматывающий мою любимую ленту вокруг запястья и крадущий у меня.

— Могу я пойти с тобой?

Я киваю, едва понимая, о чем он спросил, потому что все еще слишком озадачена.

Аарон Марш только что забрал у меня мою любимую ленточку. Единственная полоска ткани, которую я использую каждый день, чтобы завязать милый бантик на затылке, чтобы волосы не падали на лицо. Он знает, что это мой любимый цвет.

Но что меня шокирует еще больше, я его не остановила и не прошу вернуть ленту обратно.

— Я сохраню это, Льдинка. И тебе лучше никогда больше не снимать это ожерелье. Он стягивает ожерелье с моей шеи, позволяя ему свисать поверх моей рубашки.

— Аарон… — Я знаю, что он просто пытается снова привязать меня к этой штуке, снова привязать меня к нему. Но это не сработает. Не сработает, потому что я всегда была привязана к этому ожерелью. Более сложной задачей будет не привязываться к Аарону.

— Я видел лягушку на твоей кровати, София. Ты, блять, не можешь сказать мне, что хранила эту штуку все эти годы просто так. Я не верю в этот бред. Так что хватит.

— Я сохранила её для воспоминаний. Она много значит для меня. Но это не значит, что я все еще чувствую к тебе то же самое, что и много лет назад.

Он подмигивает мне, даже не пытаясь выглядеть обиженным моими словами. Его проклятое эго, должно быть, больше, чем я думала, возможно, размером с солнце.

— Уинтер, могу я поговорить с тобой секунду? — улыбка на его лице исчезает с каждым словом, которое слетает с его губ.

— Конечно. Я как раз собиралась попросить тебя о том же.

Они ушли в её спальню, подальше от моих ушей, чтобы послушать, как они разговаривают.

К своему ужасу, я ловлю себя на том, что задаюсь вопросом, о чем они говорят. Он собирается официально покончить с ней? Собирается ли он снова быть вместе с ней? Он говорит ей вести себя хорошо и не пытаться убить меня во сне?

Я даже подумываю о подслушивании, но так низко я не опущусь. Если бы они хотели, чтобы я услышала, о чем они говорят, они бы остались в этой комнате и не уходили в ее спальню.

Только когда проходит тридцать минут, и я уже даже не слышу голосов, тогда я начинаю нервничать. Время от времени я слышу звуки, но они больше похожи на глухие удары и определенно не имеют ничего общего с разговором.

Картина, которую рисует мой мозг при этих звуках, заставляет мою кровь вскипеть за считанные секунды. Ревность течет по моим венам со скоростью, которую я никогда не считала возможной. Но я должна напомнить себе, что мне нельзя ревновать.

Аарон никогда не был моим парнем, и никогда им не будет. У меня никогда не было к нему претензий. Меня не должно волновать, трахает он свою бывшую или нет.

Но я все равно это делаю. Я делаю, потому что мне не все равно.

Всегда предполагалось, что это Аарон и я. Мы.

Предполагалось, что мы будем против всего мира. Мы в отношениях друг с другом. Мы должны были стать парой, пожениться, родить детей. Это никогда не был он и кто-то другой. Это никогда не была я и кто-то другой. Это были мы.

Но эта мечта также рухнула, как неудачный рейс, когда я вернулась в Нью-Сити несколько лет назад и попросила родителей вернуться в Германию и никогда больше сюда не приезжать.

ГЛАВА 20

«Я сверну горы, если смогу, только чтобы ты поняла» — For Your Love by Gunnar Gehl

Аарон

Уинтер испортила мне хорошее настроение.

Мое настроение уже испортилось после того, как моя детская любовь разбила мое сердце на миллион кусочков с помощью линейки, а не ножа. Черт, даже разрезать мое сердце ножом для масла было бы менее болезненно.

Я знаю, что София лгала, наш поцелуй не мог ничего для нее значить. Кроме того, я знаю, когда она лжет.

Однако её слова все еще жалят.

К счастью, сегодня суббота, а это значит, что где-нибудь обязательно будет вечеринка. А если нет, то я пойду в Brities и пропьюсь впустую. Мне это нужно сегодня вечером. И завтра. И во все остальные дни, когда София будет здесь.

Я не говорю, что влюблен в нее, потому что это не так. Нельзя просто влюбиться в кого-то, кого не видел более десяти лет и в кого был влюблен много лет назад. Тем не менее, я говорю, что хочу узнать её снова. Я хочу, чтобы она была в моей жизни, чтобы у меня снова перехватывало дыхание. Черт возьми, я хочу, чтобы она украла мое сердце и сделала его своим. Я хочу, чтобы мы снова были собой. Только Никс и Льдинка.

Думаю, она не чувствует тоже самое.

Как только я возвращаюсь домой, я с радостью обнаруживаю, что мои лучшие друзья — и моя сестра — уже сидят в гостиной, откупорив пару кружек пива.

Всего шесть вечера, но уже достаточно поздно, чтобы допить выпивку и напиться.

Если бы не эта маленькая блондинка, свернувшись калачиком прямо рядом с Майлзом.

Бруклин улыбается мне, когда замечает меня, ее улыбка так широка, что она может дотянуться ею до Юпитера.

— Дядя Рон! — Она спрыгивает с дивана и бежит ко мне. Я мгновенно опускаюсь на колени, открывая для нее руки. Как только её крошечные ручки оказываются на моем торсе, я крепко обнимаю её.

Нет ничего лучше, чем встретить дочь своего лучшего друга после такого дня, как этот. По правде говоря, я бы украл её у Майлза и оставил бы себе как собственного ребенка, если бы мог. Но, думаю, я соглашусь на роль «дяди Рона».

— Что ты здесь делаешь, маленькая принцесса? — спрашиваю я, прекрасно понимая, что она здесь делает. Майлз здесь, а значит, и она. Меня не беспокоит, когда она рядом. Я люблю эту маленькую блондинку больше, чем я когда-либо представлял.

Клянусь, иногда мне даже кажется, что я строже, как её дядя, чем Майлз, как её отец. Например, представить, что она будет с кем-то, когда станет достаточно взрослой — нет. Нет.

Брук хихикает, прижимаясь лицом к моей груди.

— Пришла поиграть с тобой в игры.

— Игры? — Я задыхаюсь от шока, немного преувеличивая ради нее. — Но я ужасный неудачник, принцесса. И ты всегда выигрываешь.

Она вырывается из объятий, дергая меня за руку.

— Ничего, дядя Рон, на этот раз я позволю тебе победить.

— София не придет? — спрашивает Грей, его брови нахмуриваются, должно быть, в замешательстве.

Я качаю головой.

— Я не уверен, что даже спрашивал, хочет ли она. У нее много дел с Уинтер и переездом в общежитие.

— Я напишу ей, — говорит Лили, тут же доставая телефон.

— Кстати, не могла бы ты прислать мне её номер?

Глаза Лили устремляются на меня, как и глаза Колина. Разница лишь в том, что моя сестра смотрит на меня с сочувствием, а у моего лучшего друга на губах самодовольная улыбка.

— Позвольте мне озвучить то, что мой очень хороший друг озвучил, когда я однажды задал тот же вопрос, — начинает Колин, его ухмылка вызывает у меня необычайно сильное желание позволить моему кулаку познакомиться с его лицом.

«Ты ведешь её на свидание, а она даже не дала тебе свой номер?» — Вопрос, который сорвался с моих губ, когда Колин спросил номер моей сестры.

Тоже самое, что теперь будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь. Я даже никогда не спрашивал номер Софии и не иду с ней на свидание. И все же мне кажется, что я должен был получить её номер в тот момент, когда мы встретились в начале октября.

Телефонные номера оказываются в моем распоряжении почти волшебным образом. Я захожу в бар и не могу выйти из него без как минимум трех обрывков бумаги в кармане джинсов. Так что извините, если отсутствие номера Софии меня несколько сбивает с толку.

Колин выжидает секунду, прежде чем продолжить, только для того, чтобы еще немного понаблюдать за моим выражением лица.

— А может, и нет, ты выглядишь так, будто вот-вот заплачешь.

— Ты в порядке? — спрашивает Лили, постукивая рукой по дивану, чтобы я сел.

Я сажусь. Я сажусь рядом с ней, кладя голову ей на плечо, хотя Колин почти рычит мне в ухо за то, что на мгновение украл его девушку. Как же мне все равно, она моя сестра, черт возьми.

— У меня все отлично.

— Ты не очень хорошо выглядишь, — замечает Грей, тут же подавая мне что-нибудь выпить. — Не могу предложить тебе ничего покрепче, пока один ребенок не уснет.

Жертва, на которую мы все готовы пойти ради Майлза, так что я не буду жаловаться, хотя прямо сейчас мне не помешало бы что-то покрепче.

— Это из-за Софии? — Лили копает глубже, прислонив голову прямо к моей, как она всегда делала, когда мы были немного моложе, и я приходил поговорить с ней о своих проблемах. В основном связанные с хоккеем.

— Неа. Уинтер. Она сошла с ума. — После всего, что она сказала в своей спальне, можно с уверенностью сказать, что она также является причиной моего нынешнего настроения.

↞♡↠

Проходит добрых два часа, прежде чем Лили вскакивает со своего места, бежит к двери и открывает её, только чтобы вернуться в гостиную с Софией.

Наши взгляды встречаются ненадолго, неловкость берет верх. Я не хочу, чтобы между нами была неловкость, но я ничего не могу поделать.

— Ты как раз вовремя. Мы играем в «правду или действие», — говорит Колин Софии, притягивая свою драгоценную девушку к себе на колени и обнимая Лили так, будто её не было уже много лет.

— Правда или действие? — повторяет София, садясь напротив меня. Рядом со мной достаточно места, чтобы сесть, но, конечно, она отошла бы от меня настолько далеко, насколько это вообще возможно.

Поговорим о неудаче.

По крайней мере, мы собираемся вместе в Германию через несколько недель, верно? Это дает мне пару дней на… на что? Поговорить с ней? Притянуть её к себе без возможности убежать от меня?

— Да, чтобы отвлечь Грея от его разрыва.

Подождите, поэтому мы играем в эту игру? Я думал, что Брук хотела сыграть. Майлз уложил её спать в моей спальне полчаса назад, и я подумал, что мы просто продолжаем играть, потому что не знаем, что еще делать.

Клянусь, я худший лучший друг на свете. Я даже не знал, что Грей и Изан расстались.

— Когда, черт возьми, это случилось? — спрашиваю я, впервые в жизни услышав об этом.

Грей пожимает плечами.

— Вчера. Мы хотели пойти куда-нибудь поужинать, и мы столкнулись с небольшим… азиатским стереотипным расистским противостоянием. Я не думаю, что он даже подумал о том, что сказал, и лично я не чувствовал себя слишком атакованным, но после того, что случилось с Лекси, я отказываюсь оставаться в отношениях, в которых есть незначительные намеки на расизм, понимаете? Боже, речь шла о чертовом рисе и о том, что я был не в настроении для этого в тот вечер, но это не меняет того факта, что я ненавижу то, как он это сформулировал, и…