Восемь недель

Губы Лили сжимаются в тонкую линию, пока она сдерживается, чтобы не улыбнуться и не окликнуть меня. Не имело бы значения, если бы она окликнула меня, потому что я должна верить тому, что говорит мой рот.

Я не могу запутать Аарона и мои отношения.

— Я дала тебе достаточно времени, чтобы пожалеть о твоем решении, принятом в прошлую субботу, так что скажи мне… ты действительно думаешь, что Грей сексуальнее Аарона? Я имею в виду, я действительно так думаю, но я сестра Аарона, так что было бы странно, если бы я думала, что он… — Лили встряхивается при мысли о том, чтобы сказать, что её брат сексуален. Может быть, если бы у меня самой не было брата, я бы сочла это сомнительным, но как человек, у которого есть брат, я полностью понимаю дрожь от отвращения.

— Он азиатский бог. Конечно, он горячий.

Лили начинает смеяться, но останавливается, когда парни, сидящие позади нас, безумно шикают на нее.

— А как насчет Майлза?

— Майлз тоже не урод, — говорю я. Это правда. Майлз красавчик. У него светлые волосы, как у Аарона, может быть, немного темнее. Его глаза голубые, а не зеленые. У него нет веснушек, но я не думаю, что они ему подошли бы.

У Майлза острая линия подбородка, скулы, которыми можно порезаться. Его лицо слишком симметрично, на мой вкус, но он все равно красив.

Но у Аарона все это тоже есть… не слишком симметричное лицо, но он почти идеален.

Да, София, продолжай сравнивать парней с Аароном. Ты всегда искала причины, чтобы кого-то не любить.

Лили снова смотрит на лед, бормоча что-то неразборчивое и оглядывая игроков в поисках Колина.

— До того, как мы с Колином начали встречаться, он ненавидел видеть Майлза рядом со мной. Не тогда, когда там был и Колин, но знаешь, когда Майлз был со мной наедине.

Не могу винить его. В первую неделю моего пребывания в общежитии множество других девушек предостерегали меня от Майлза, говорили, что он будет использовать меня для секса, а затем исчезнет. Я не уверена, что слухи верны, но, насколько я могу судить, он целыми днями занят заботой о своей дочери. Нет времени трахать всех в кампусе.

— Но ты сказала «Грей» только для того, чтобы позлить Аарона, не так ли?

Вздохнув, я киваю. Бесполезно лгать Лили. Иногда мне кажется, что у нее развилась способность читать мысли, потому что, похоже, она всегда точно знает, что я хочу сказать или что я чувствую.

Мы проводим оставшуюся часть игры, не говоря больше о нас с Аароном, не о том, что есть Аарон и я. Лили составила собственное мнение о нас, и что бы я ей ни говорила, она не перестанет держаться за то, во что верит. Она всегда была такой упрямой, сомневаюсь, что она изменилась.

Когда кто-то начинает стучать по закаленному стеклу, я сначала думаю, что это Аарон говорит нам, что тренировка окончена, но с удивлением обнаруживаю, что это Колин.

Он кивает Лили, и когда я смотрю на нее, я вижу, что она улыбается ярче солнца.

Колин что-то кричит, но это почти бессвязно со всеми звуками на арене, стеклом между ним и нами и его шлемом, который также имеет еще один слой прочного пластика.

Тут же Лили вскакивает со своего места и бежит к дополнительной двери, ведущей на лед. Она открывается, и Колин высовывает голову.

Он снимает шлем, затем быстро прижимается губами к губам Лили, прежде чем его собственный отец начинает орать на него за что-то, кроме участия на льду.

Вид их отвратительно влюбленных вызывает у меня тошноту. Я искренне рада за них, но от того, что они так безумно влюблены, все вокруг закатывают глаза.

И все же я не могу не задаться вопросом, когда наконец наступит моя очередь. Когда я найду такую любовь? Выворачивающая душу наизнанку, приятная любовь, о которой я читаю и пишу.

ГЛАВА 24

«А если так пойдёт и дальше, мы точно влюбимся друг в друга» — The Other Side by Jason Derulo

София

— Аарон, мы опоздаем на наш чертов рейс! — Я кричу на него, когда несусь через аэропорт, местами оглядываясь, чтобы посмотреть, идет ли он за мной или нет.

Он идет… как в гребанной замедленной съемке.

Если есть что-то, с чем я не хотела бы иметь дело, так это с моим возмущенным отцом, когда скажу ему, что пропустила еще один рейс. Он был близок к тому, чтобы отрубить мне голову, когда я опоздала на свой рейс в Нью-Йорк, представьте, что он сделает, если мне придется сказать ему, что я опять опоздала на рейс домой.

Хотя на этот раз это будет не моя вина. Это будет вина Аарона и только Аарона. Я хотела прибыть сюда на несколько часов раньше, но он сказал, что за десять минут до посадки будет достаточно.

Понятно, что ни хрена не получится.

Они объявили об окончании посадки десять минут назад, что оставляет нам еще примерно пять минут, чтобы добраться до выхода на посадку и сесть в самолет. Если еще не поздно.

— Остынь, Льдинка, это всего лишь полет. Если мы опоздаем, то просто возьмем следующий, — говорит Аарон, когда он — наконец — догоняет меня. — Кроме того, мы не садимся на борт, как обычные пассажиры.

Что, черт возьми, это вообще должно означать? То, что он купил нам билеты первого класса, не означает, что авиакомпания предоставила нам какие-то VIP-пропуска, которые позволяют нам догнать самолет в воздухе.

— О чем ты говоришь?

Аарон пожимает плечами.

Через минуту мы, наконец, добираемся до стойки регистрации, и я быстро понимаю, что уже слишком поздно. Слишком поздно. Даже если они все еще сажают пассажиров, регистрация займет некоторое время.

Я опускаюсь на пол, наблюдая, как пара регистрируется на рейс, борясь с внутренним желанием расплакаться.

Тяжело вздохнув, я достаю телефон и бормочу что-то вроде «Я пишу отцу». Кто-то должен будет сообщить ему, что нас с Аароном не будет сегодня вечером, но — если повезет — завтра утром или вечером. Черт, может быть, послезавтра или даже позже.

Все уезжают на праздники, так что полет на самолете — это экстремальный вид спорта. До Рождества может быть еще неделя, но это не мешает некоторым людям прилетать к своим близким раньше. Как будто это не остановило бы меня, если бы не Аарон.

— Ты закончила плакать? — спрашивает Аарон, листая свой телефон так, будто опоздание на рейс — не такая уж большая проблема.

Думаю, это не так. У нас есть еще неделя, чтобы добраться до Германии, и мы не пропускаем важное событие или что-то в этом роде. Но подумайте о деньгах, которые Аарон потратил на эти два билета только для того, чтобы они были пустой тратой времени, поскольку мы даже не в самолете.

Я глубоко вдыхаю, провожу руками по лицу, прежде чем, наконец, решаю встать с пола.

— Мы должны запросить следующий доступный рейс.

Аарон качает головой.

— Зачем?

— ЗАЧЕМ? — Мои руки сжимаются в кулаки по бокам, готовые выбить ад из этого парня за его глупость. — Я хочу увидеть своих родителей, Аарон. Если ты не хочешь поехать со мной, это нормально. ты не обязан. Но мне нужно попасть в Германию как можно скорее.

Он хихикает, как будто все это для него не более чем игра. Затем он берет мой чемодан, продолжая идти по аэропорту, как будто собирается пересадить нас на другой самолет или что-то в этом роде.

Может быть, я бы пожаловалась, но я не совсем помню, на что я была зла, когда куртка Аарона скользнула вверх, и я мельком увидела светло-лиловую ленту на его запястье. Та самая лента, которую он украл у меня всего несколько недель назад.

— Я воспользовался привилегиями лучшего друга, — говорит он мне, ведя меня куда-то через аэропорт. — Мы летим частным самолетом.

София, сосредоточься.

Я останавливаюсь как вкопанная, челюсть отвисает на пол. Он только что сказал то, что я думаю, или мои уши мне врут?

— Что это за привилегии лучшего друга?

Аарон поворачивается ко мне, ухмыляясь.

— Папа Колина до сих пор работает тренером в НХЛ, а мать, кажется, работает хирургом. Честно говоря, я не думал, что у них есть самолет, но, видимо, он есть, и это не должно меня удивлять. Ты видела их дом? — Я качаю головой, потому что, очевидно, нет. — Если бы мне пришлось угадывать, то восемьдесят процентов их полов — мрамор. Их кухня сделана из мрамора — столешницы, остров, все. Лестница, по которой можно подняться наверх, имеет встроенные светодиоды. Это потрясающе, это то, что я собираюсь когда-нибудь создать для себя.

— Ты больше не хочешь стать профессионалом?

Он смеется.

— Конечно хочу. Но я не зря изучаю архитектуру. Меньшее, что я могу сделать, это придумать себе дом. Иначе моя учеба была бы даром, верно? — В его глазах есть определенная искра решимости, которая, я думаю, связана с хоккеем, но также может быть и с построением собственного дома.

Я даже не собираюсь сейчас сомневаться в его мечтах. То, что я узнала об Аароне очень рано: когда он увлечен чем-то, он обязательно воплотит свою мечту в жизнь.

— Думаю, в этом есть смысл.

— В любом случае, Колин предложил мне самолет, когда я сказал ему, что мы вместе летим в Германию. Думаю, это была его попытка предложить нам больше уединения, потому что… ну, это не имеет значения. Было бы глупо отказываться от бесплатного частного самолета.

Тем не менее, это не мешает мне чувствовать себя плохо. В конце концов, Колин или его родители по-прежнему платят за полет, топливо, пилота и бортпроводников. То, что это бесплатно для нас, не делает весь опыт бесплатным.

— Для чего нам нужно больше конфиденциальности? — осторожно спрашиваю я.

— Для разговоров. Очевидно. — Он самодовольно улыбается мне, а затем подмигивает.

— Мы действительно летим на самолете и все в наших руках? — Аарон кивает, хотя я все еще не хочу в это верить.

Только когда мы подходим к приватной стойке регистрации, действительно регистрируемся, когда нам говорят, куда идти дальше и где мы встречаемся с капитаном нашего самолета, я начинаю в это верить.

ГЛАВА 25

«Девочка, ты сводишь меня с ума, но, детка, не останавливайся» — Freak Like Me by Hollywood Ending

Аарон

София дала мне довольно сложное задание. Не волнуйся, когда увидишь мою семью.

Видимо, она хочет знать, узнают ли меня её родители. Как бы мне не хотелось знать, узнают ли они, но у меня едва хватает сил сдержать улыбку, как у идиота, когда я замечаю Карин и Питера, стоящих у входных дверей в аэропорт.

Все это время я думал, что безумно скучаю по Софии, но, черт возьми, наверное, я скучал и по её родителям.

Они мне всегда нравились, они были добры ко мне, каждое субботнее утро брали меня на свои пикники, чтобы София не была такой уж одинокой. Но всегда был еще один аспект, который мне в них нравился: их восхищение Лили.

Я ненавидел, когда кто-то терпеть не мог мою сестру, но родители Софии пригласили нас с Лили к себе на ночевку после того, как наши родители расстались, хотя они знали, что мы с Софией будем проводить половину времени в спорах, а Лили будет болтать часами.

Но я могу это забыть. Я уже взрослый мужчина, могу подходить к старым знакомым без улыбки и нервозности.