Олигарх. Ты не купишь меня

Увидев его, Игорь замирает и сжимается, как пружина. Я ощущаю его напряжение и понимаю причины этого состояния. Очевидно, что Разумовский — человек темпераментный, Игорь не знает, как его встретят и готовится к любому исходу событий. Сейчас я могу стать, как свидетельницей грандиозного скандала, так и встречи старых друзей.

Николай Сергеевич стоит, покачиваясь на носках и засунув руки в карманы, сверлит Игоря взглядом. Со стороны это молчаливое противостояние напоминает сцену из вестернов — ты не знаешь, друг перед тобой или враг, пальцы порхают над пистолетом и в раскаленном воздухе будто висит вопрос — кто не выдержит первым?

Интуитивно делаю шаг в сторону, мне кажется, сейчас начнется буря, и мне не хотелось бы оказаться в ее эпицентре. Прикрываю глаза в ожидании.

— Игорь, ну наконец-то! — хозяин первый делает решительный шаг. Улыбаясь, он направляется к нам. Я с облегчением выдыхаю — кажется, Разумовский настроен радушно.

Еще пару минут наблюдаю, как они жмут руки, обнимаются, радостно шлепают друг друга по плечу. Скромно стою в сторонке и жду, когда же закончится это бесконечное «ну как ты», «вы совсем не изменились», «чего пропал» и прочее. Зазевавшись неловко задеваю полку, и пара книг с грохотом падает на пол. Наклоняюсь, чтобы их поднять и как раз в этот момент Игорь торжественно произносит:

— Николай Сергеевич, познакомьтесь. Это Вероника, моя жена. — Очень вовремя, я как раз сижу на корточках.

— Вероника… — седой колобок катится ко мне. — Ах, оставьте!

Николай Сергеевич мигом оказывается рядом и величественно протягивает руку. Я встаю с его помощью, на высоких каблуках это делать не очень удобно.

— Очень приятно, — я пожимаю сухую и сильную ладонь. Вспоминаю, знакомство Игоря с мамой и добавляю. — Игорь о вас много рассказывал.

Волшебная фраза работает, лицо Разумовского озаряется теплой улыбкой:

— Ты говорил с этой красавицей обо мне? Надеюсь ничего плохого?

— Да что вы, Николай Сергеевич, как можно…

— Что же мы стоим… Я так рад, что вы меня навестили. — Продолжая держать меня за руку, Николай Сергеевич громко кричит в сторону — Софья Игнатьевна, принесите нам чего-нибудь поесть? И попить, если можно.

Пожилая улыбчивая женщина, которая встречала нас у входа, тут же вплывает в комнату. Вкатывает столик на колесиках. Хм, колобок не так-то прост, какая вышколенная прислуга…

Мы садимся на высокие стулья с мягкой спинкой, и я чувствую себя Машенькой из сказки, которая заняла чужое кресло. Сейчас придет главный медведь и начнет спрашивать: «кто сидел на моем стуле».

— Утомились с дороги? — Николай Сергеевич разливает по бокалам красное вино, пока Софья Игнатьевна расставляет тарелки и раскладывает столовые приборы. — Серьезные разговоры на пустой желудок не ведутся.

— А почему вы решили, что разговор серьезный? — Игорь прищурившись наблюдает за процессом сервировки. Расслаблен, будто я не видела его несколько минут назад в состоянии льва перед прыжком. А вот мне неуютно. Чувствую себя здесь чужой и неприкаянной.

— Иначе зачем бы ты приехал сюда? Явно не для того, чтобы беседовать о погоде. Игорь, ты меня знаешь, я юлить не люблю. И, сказать по правде, не знал, чего ждать. Ты можешь быть опасен…

— С чего это вдруг? Вероника, тебе вина? — я вздрагиваю от неожиданности и поворачиваюсь в его сторону. Брови сведены, он явно сдерживается, чтобы не наговорить лишнего. Специально отвлекается на меня, чтобы не вспылить.

— На… Наверное. Да, немного.

Я в ожидании смотрю на Николая Сергеевича. Почему он боялся нашего приезда?

Разумовский поднимает бокал:

— Твое здоровье, Игорь! Мы плохо расстались, и я долгие годы сожалел о том, что нам не удалось поговорить. Ты слишком быстро уехал, и я не знал, что произошло. Увидев тебя с этой скромной красавицей, мои сомнения развеялись…

Игорь с видом победителя смотрит на меня. Если бы это было возможно, он закричал бы в полный голос: «Я же говорил!»

29. Презумпция невиновности

— Твое здоровье, Игорь! Мы плохо расстались, и я долгие годы сожалел о том, что нам не удалось поговорить. Ты слишком быстро уехал, и я не знал, что произошло. Увидев тебя с этой скромной красавицей, мои сомнения развеялись…

Игорь с видом победителя смотрит на меня. Если бы это было возможно, он закричал бы в полный голос: «Я же говорил!»

— …Я твердо понял: ты решил подставить не только меня, но и ее.

Разумовский так и стоит с бокалом в руке, смотрит на ошарашенного Игоря с презрительной усмешкой. Ждет, что ответит ему бывший друг и коллега. Я недоуменно перевожу взгляд с одного на другого, что происходит? Все должно быть совсем по-другому!

Игорь молча вытирает губы салфеткой. Затем, с грохотом отодвинув стул, встает. Он собран и уравновешен, но я сижу рядом и вижу, как потемнели от гнева его глаза. С огромным трудом сдерживается, чтобы не нагрубить. А уж грубить он умеет! Ох, не зря он ездил на прежнее место работы, как чувствовал, что нужно отпустить ситуацию, чтобы разрешить дело миром. Или не чувствовал, а знал, что случиться конфликт?

— Николай Сергеевич, — глухо начинает Игорь, — все, что я сейчас скажу, будет звучать, как оправдание. Перед собой я честен. А верите ли вы мне или нет, это ваше дело.

Разумовский со злостью брякает бокал обратно на стол, опирается на стол двумя руками и опускает голову, пряча взгляд. Я вижу, как Разумовского слегка потрясывает от ярости, он не может сдержать эмоции.

— Много лет назад ты предал меня, и я согласился на эту встречу, чтобы посмотреть тебе в глаза. Ты являешься в мой дом со своей женой, чтобы показать серьезность и миролюбие. Это похвально, но я жду извинений. Из уважения к этой девушке, не буду сейчас сыпать оскорблениями, я только хочу спросить у нее, в курсе ли она, с кем связалась?

— При чем здесь Вероника? — тихо хрипит Игорь.

— Почему же, очень даже причем. И я с удовольствием отвечу, Николай Сергеевич! — неожиданно для самой себя, я тоже отодвигаю стул и встаю. Теперь мы все втроем нависаем над столом, а взгляды обоих мужчин направлены на меня. — Я в курсе с кем связалась! С честным и порядочным человеком, которого глубоко уважаю. Первое место, куда он привез меня — это был ваш НИИ…

— Вероника, не надо! — встревает Игорь, привлекая к себе внимание.

— Почему же, — хмурится Николай Сергеевич, — пусть говорит.

По тени, мелькнувшей в его глазах, вижу, что он в смятении. Усадил за стол, чтобы красиво и пафосно унизить человека, которого считает своим врагом. Только устраивать шоу в собственном доме большого ума не надо. Чтобы разобраться в ситуации и признать свою неправоту, нужна смелость. Надеюсь, она у него есть. Я продолжаю свою сбивчивую защитную речь. Мне так хочется, чтобы Разумовский понял, что я говорю искренне.

— Игорь благодарен вам и верен всей душой, а вы позволяете себе бросаться обвинениями. Вы даже не выслушали его! Он же сбежал, чтобы не чувствовать вашего презрения. Он… Он считал вас честным и порядочным, нашел в себе силы, чтобы прийти к вам. А вы… — Не выдержав эмоций, осушаю бокал до дна и, не обращая внимания на удивленный взгляд Игоря, продолжаю.

— Из уважения к вашему возрасту не буду сыпать оскорблениями, но хочу спросить, что, если вы ошибаетесь? — зеркалю его вопрос. — Впрочем, можете не отвечать. Я думаю, нам пора! Не хочу оставаться в доме, где нелепо обвиняют моего мужа. Спасибо, утка была очень вкусная.

Выхожу из-за стола и дерзко цокаю по мраморному полу к выходу. Оборачиваюсь. Мужчины так и стоят, застыв, и молча смотрят на меня.

— Подожди, Вероника, — рявкает Разумовский. — Присядь.

Я смотрю на Игоря, он едва заметно мне кивает.

Нехотя возвращаюсь за стол и сажусь. Николай Сергеевич грузно опускается на свое место. После недавней эмоциональной вспышки он бледен, видимо ему тоже нелегко далась эта встреча. Куда делся прежний веселый колобок? Передо мной сейчас пожилой и больной человек.

— Хорошо, — тихо кивает Разумовский. — Презумпция невиновности распространяется даже на отпетых негодяев. Я знал, что ты придешь рано или поздно. Ждал искренних извинений…

Игорь в изумлении изгибает бровь, ему не за что извиняться, я-то знаю! Догадываюсь, что ему сейчас нелегко, и тихонько сжимаю его руку под столом, чтобы физически почувствовал мою поддержку. Он пожимает мою руку в ответ.

— Вы можете задать мне любые вопросы, готов на них ответить. Но извиняться или оправдываться не собираюсь, — с достоинством говорит Игорь.

— Справедливо. — Николай Сергеевич устало откидывается в кресле. — Предлагаю перенести наш разговор на завтра, а я слишком разнервничался. Уже поздно, не хочу, чтобы ты вез эту эмоциональную девушку по темной дороге. Софья Игнатьевна приготовит вам комнату. Надеюсь у вас нет планов на сегодняшний вечер и завтрашнее утро?

— Соглашусь с вами, поговорим завтра. Я тоже устал.

Игорь сильнее сжимает мою руку под столом, чувствует мое смятение. А в моей голове теснится целый ворох мыслей. Как же Светка и как я объясню маме свое очередное отсутствие? Она же с ума сойдет, если я расскажу, что не могу выбраться из какого-то замка. И что значит, нам приготовят комнату?

Рука Игоря действует успокаивающе, и бокал вина, который я так отважно залпом в себя влила, наконец-то приятным теплом разливается внутри.

И я так сильно устала! Словно сквозь ватную пелену слышу, как Разумовский отдает распоряжения по поводу комнаты, прощается с нами. Затем мы с Игорем идем за Софьей Игнатьевной по широкому светлому коридору и меня уже не удивляет богатый декор и обстановка.

Да будь, что будет!

30. Наедине

Игорь

Я пребываю в тихом изумлении. Я опять увидел Нику с другой стороны, и она снова меня удивила. Мне сложно понять, как в этой хрупкой романтичной девушке, скрывается настоящая тигрица. Переход из одного состояния в другое у нее происходит по щелчку пальцев. Вот только что она неловко ковыряла вилкой медальон из утки, а вот уже взвилась и сыпет обвинительными речами.

Эта сторона ее страстной натуры меня привлекает и пугает одновременно. Я же помню, с каким негодованием она швырнула мне деньги в лицо. Мне повезло, что в этот раз она была на моей стороне!

Я восхищен ее горячностью и искренностью. И я, черт ее дери, взбудоражен ее осанкой, точеной фигуркой до черных пятен в глазах. Нам же здесь придется провести ночь вместе. Вот она, полностью в моей власти! Больше всего на свете мне хочется сейчас схватить ее на руки, тоненькую, маленькую и…

Спокойно, нельзя думать об этом. Она же на корню пресекает любые заигрывания или намеки, даже шуточные. Одно неверное движение, и меня на месте испепелят! Никогда не видел человека, настолько порядочного и чувствительного. Она же чует за версту любое отклонение от принятых ею норм. Странно, что не раскусила своего бывшего. Может быть была так сильно влюблена в него, что не замечала? Обидно, блин… За что этому ничтожеству были такие преференции? Особенно, если учесть, что меня за ошибки карают быстро и незамедлительно. Разумовскому вон и то прилетело!

А на Разумовского мне сейчас плевать. Старик вспыльчив, но отходчив. Нарисовал в голове слезливую картину, типо возвращения блудного сына, где он меня великодушно прощает. А тут — хоп, и вышло не по его. Вот он и взбеленился, но я благодарен шефу до чертиков за то, что пришлось остаться.