Принц со шрамом
![Принц со шрамом](/uploads/covers/2022-11-02/princ-so-shramom-14.jpg-205x.webp)
- Автор: Макинтайер Эмили
- Жанр: Современные любовные романы / Любительские переводы
- Дата выхода: 2022
Читать книгу "Принц со шрамом"
Я снова поднимаю кувшин и вздыхаю, мои внутренности сворачиваются при мысли о том, что придется прибегнуть к такой крайности. Большая бутылка ударяется о гнилой деревянный пол, когда я ставлю её на пол, а затем наклоняюсь к Эдварду и снимаю ткань с его лица.
Его кожа мокрая; лопнувшие кровеносные сосуды закручиваются паутиной вокруг глаз, губы потрескались и кровоточат от того, что он прокусил их в панике.
Я поправляю стол, чтобы он лежал ровно.
— Если бы ты был кем-то другим, я бы тебя убил.
Его голова откидывается в сторону, грудь вздымается.
— Я знаю, — говорит он, его голос ломается и становится хриплым.
— Ты собираешься поблагодарить меня за милосердие?
Его глаза находят мои, его рот приоткрыт, пытаясь отдышаться.
— Я не хочу ломать твой дух, Эдвард. Ты должен знать, что это причиняет мне такую же боль, как и тебе, — я кладу руку на грудь. — Но приводить кого-то без моего согласия было в лучшем случае опасно, а в худшем — попыткой самоубийства.
Он моргает, его язык проводит по потрескавшейся плоти.
— Спасибо... Вам.
— За? — мои брови поднимаются.
— За Ваше милосердие.
Я киваю, довольный его наказанием, наклоняюсь, чтобы отодвинуть ведро с водой в угол комнаты и погасить свечи, освещающие помещение. Но я не освобождаю его. Он останется на ночь, и я вернусь за ним утром, когда убежусь, что он понял, что его преданность и молчание имеют первостепенное значение.
— Вы оставите меня здесь? — спрашивает он, его тон дрожит.
Я протягиваю руку и хватаюсь за ржавую металлическую дверную ручку.
— Подумай над своими поступками, Эдвард, а завтра утром мы сможем начать все сначала.
Я распахиваю дверь и выхожу наружу на освежающий ночной воздух.
Остановившись, я поворачиваюсь к нему лицом.
— Если что-то случится. Если что-то пойдет не так, ты возьмешь вину на себя. Ты понял?
Его глаза затуманены, когда он смотрит на меня с того места, где он связан, мотая головой о дерево.
И хотя я потерял все свое доверие к Эдварду, на данный момент этого достаточно.
Захлопнув за собой дверь, я достаю большой ключ и поворачиваю его в замке, прежде чем развернуться и уйти. Наклонив голову набок, я разминаю шею, достаю из кармана спичечный коробок и извлекаю из него свернутый косяк.
Возможно, с моей стороны было глупо оставлять Эдварда в живых, и будь на его месте кто-нибудь другой, я бы не стал. Но Эдвард — важная часть восстания. Потерять его было бы равносильно потере руки, а на такой риск я пойти не готов.
Зажигая гашиш, я глубоко вдыхаю и начинаю свой путь обратно в замок.
Луна сегодня высокая и яркая; обычные облака, украшающие небо Саксума, отсутствуют, создавая призрачное сияние на потемневшей земле. К хижине нет четкой тропы, все эти годы я прокладывал разные пути, чтобы трава не истаптывалась от моих шагов, но самый простой путь ведет прямо в сад моей матери, и сегодня я выбрал именно его.
Пытка может быть такой утомительной.
Я выхожу из-за деревьев и останавливаюсь, увидев тень, сидящую на одной из черных скамеек вокруг фонтана. Подойдя ближе, я понимаю, что это леди Беатро.
Что-то тревожное проносится во мне от того, что моя Лань снова гуляет, когда она должна быть в безопасности и лежать в постели.
— Бессонница — это серьезная проблема со здоровьем, — говорю я, шагая за ней.
Она оборачивается, лунный свет освещает ее высокие скулы, на губах появляется небольшая улыбка.
— Вы бы знали.
Я обхожу скамейку и сажусь рядом с ней, широко расставив ноги, подношу косяк к губам и снова вдыхаю.
Она наблюдает за мной, любопытный блеск пробегает по ее лицу. Я уверен, что это невинно, но ее взгляд все равно пронзает меня насквозь, прокладывая путь под моей кожей, пока не прожигает её до самых глубин. Я прислоняюсь головой к спинке скамейки, деревянные плиты давят на мой череп, и протягиваю ей горящую бумагу.
Честно говоря, я не ожидал, что она возьмет её, но она удивляет меня — как она склонна делать — когда берет косяк из моих пальцев своими изящными ручками. Я откидываю голову в сторону, наблюдая, как она подносит его ко рту, обхватывает губами конец, ее щеки впадают, когда она всасывает.
Мой член напрягается.
Ее глаза становятся большими, шлейф дыма поднимается, когда она начинает кашлять и отплевываться, ее кулак поднимается, чтобы постучать по груди.
— Это… — она снова кашляет. — Это ужасно. Зачем Вы это делаете? Это пытка.
Ухмыляясь, я забираю гашиш, придвигаясь ближе к ней на скамейке.
— И что Вы знаете о пытках, Маленькая Лань?
Ее кашель затихает, глаза стекленеют от слез.
— Оно жжет, — хнычет она.
— Вам просто нужно научиться вдыхать, — я придвигаюсь еще ближе, мой живот напрягается, когда я подношу косяк к ее губам, гадая, позволит ли она мне или отшвырнет мою руку.
Оба варианта возбуждают меня, и я не могу решить, чего я жажду больше: ее подчинения или борьбы.
Ее пальцы обхватывают мое запястье, от этого прикосновения по руке пробегают искры, и я прижимаю край к ее рту.
— Всасывайте медленно.
Мой член твердеет до болезненно опухшего состояния и прижимается к ноге, пока ее губы обхватывают бумагу.
Я протягиваю руку, проводя двумя пальцами по ее пищеводу, потому что сейчас, когда мы вдвоем, я не могу не прикасаться к ней.
— Теперь глотайте, — произношу я.
Ее глаза вспыхивают, но мышцы подрагивают, когда дым спускается по горлу и проникает в легкие.
Наши взгляды встречаются.
— Выдыхайте.
Она слушается, и вокруг ее лица вьется облако, закрывая ее от моего взгляда. Мои внутренности расплавляются от ее послушания.
— Хорошая девочка, — мои пальцы касаются её шеи, прежде чем я убираю косяк и подношу его к своим губам, конец влажный от ее слюны.
Её темные глаза сверкают, когда они встречаются с моими, а затем опускаются.
Она прочищает горло и отодвигается на скамейке.
— Я все еще не думаю, что мне это нравится.
Я откидываюсь назад и смотрю на небо, не обращая внимания на то, что каждый нерв в моем теле искрится, как молния, призывая меня дать волю и либо трахнуть ее, либо убить, только чтобы я мог вернуть свой привычный благословенный тип оцепенения.
— Это не для всех, я полагаю.
— Почему Вы это делаете?
— Почему бы и нет? — я пожимаю плечами.
Она не отвечает, предпочитая зеркально отражать мое тело, вытянув ноги и сплетя пальцы, которые лежат на животе, а голова прислонена к спинке скамьи.
Здесь тихо; звуки цикад на деревьях и случайное улюлюканье совы — единственное, что составляет нам компанию.
— Это успокаивает меня, — наконец говорю я.
И тут же хочу взять свои слова обратно, ожидая, что она тут же бросится меня осуждать. Но она этого не делает. Она просто хмыкает и закрывает глаза.
— Вы когда-нибудь чувствовали, что не можете выключить это? — продолжаю я. — Ваши мысли, я имею в виду.
— Всегда.
— Когда шепот не умолкает, мое тело начинает восстаёт, превращаясь в узлы и клубки до такой степени, что я не могу сидеть спокойно. Мои легкие сжимаются, и я едва могу дышать сквозь панику... — я поднимаю горящую бумагу. — Это помогает.
Она поворачивает голову в мою сторону, ее брови поднимаются.
— Неужели могущественный принц Тристан только что признался мне, что что-то может победить его?
— Тревога — это то, что побеждает всех, кого она касается. Даже меня, — я втягиваю еще один раз, прежде чем снова предложить ей.
К моему удивлению, но она берет косяк, держа между пальцами.
— Я понимаю, — говорит она. — До смерти отца я была как любая другая девушка, — она колеблется, боковым зрением наблюдая за мной. — А потом, прямо перед моим двадцатым днем рождения, он уехал из города, чтобы делать то, что у него получалось лучше всего.
— И это было…
— Быть хорошим человеком, — нижняя губа дрожит. — Он обещал, что будет дома вовремя, и каждый день до моего дня рождения я сидела у своего эркера, смотрела на грунтовую дорогу, ожидая увидеть, как он едет по дороге, это больное чувство бурлило в моем нутре, заставляя мои нервы прыгать под кожей.
Она качает головой.
— Оказывается, я была права, и иногда, когда ты пытаешься быть хорошим, ты становишься мучеником.
Моя грудь вздымается, удивляясь, почему она говорит мне это, и удивляясь, почему меня это волнует.
— В общем, — она смеется, — с тех пор это чувство не покидает меня. Оно просто кипит, как кислота, растворяя все на своем пути. Я всегда просто... жду следующего стука в дверь, сообщающего мне, что человек, которого я люблю, никогда не вернется домой.
Я сглатываю неожиданные эмоции, вызванные ее словами, и в голове проносится момент, когда я узнал, что мой отец умер.
Она подносит косяк к губам, откидывая голову назад к небу, ее горло дергается, когда она вдыхает. Ее силуэт великолепен в лунном свете, и прежде чем я успеваю остановить себя, я протягиваю руку, чтобы убрать локон с ее лица, не в силах умерить желание.
— Из вас получился бы потрясающий портрет.
Она морщит нос, но не поворачивается в мою сторону.
— Что?
— Я бы хотел нарисовать Вас, — перефразирую я, придвигаясь ближе, мои пальцы танцуют по ее коже. — Прямо вот так, с Вашим лицом, целующим звезды... Думаю, это самое прекрасное, что я когда-либо видел.
Ее тело напрягается, и мне кажется, что мое сердце сейчас выскочит из груди. Я не уверен, что именно развязывает мне язык, и не знаю, имею ли я в виду то, что говорю. Я знаю только, что в этот момент я чувствую, что могу умереть, если не выскажусь.
— Вы называете меня красивой? — шепчет она, ее глаза расширены, когда она смотрит в мою сторону.
Мой язык проводит по губам, и я наклоняюсь, касаясь ртом края ее уха.
— Я говорю, что Вы можете свести мужчину с ума. Заставить его разрушить мир только для того, чтобы увидеть Вашу улыбку.
Ее тело дрожит, и мой член течет, каждая косточка в моем теле кричит о том, чтобы я схватил ее и притянул к себе. Заявил свои права под созвездиями, которые она затмевает.
Но потом я думаю о том, что через несколько ночей она будет цепляться за руку моего брата.
Именно он отнесет ее в свою постель.
И именно с ним она будет править.
А это значит, что я должен убить её, как и всех остальных.
Поэтому я отстраняюсь, пробегаясь пальцами по ее волосам, встаю и иду прочь, гадая, что за пустая боль у меня в груди и почему она решила появиться именно сейчас.
23.Сара Б.
Прошел почти месяц с тех пор, как я видела или слышала о ком-либо в Сильве, и хотя я ожидала этого, это не мешает тоске вплестись в мою грудь, обволакивая воспоминания о знакомых лицах.
И знакомых землях.
Я всегда был странницей. Но это совсем другое, нежели исследовать незнакомую местность; не знать, что произойдет, когда ты свернешь за угол. Я могла бы слоняться по каждой квадратной миле Сильвы с закрытыми глазами и связанными за спиной руками. Но здесь я до сих пор не смогла ухватиться за что-то конкретное; карта в моей голове пуста, с несколькими точками знаний, разбросанными повсюду. Это неполная картина, и каждый раз, когда я пытаюсь заполнить страницы, что-то встает на моем пути.