Принц со шрамом

Ее черты лица опускаются, взгляд сужается до щелей.

— Я…

Но прежде чем она успевает закончить, я поворачиваюсь и ухожу, отказываясь признавать, как сжимается моя грудь, когда она не решает последовать за мной.

21.Сара Б.

Идти в туннели было глупо, но, очевидно, с тех пор как я приехала в замок, я еще не научилась на своих ошибках. Я думала, что буду в безопасности. Но мне следовало ожидать, что я встречу там принца. Похоже, он любит таиться в темных и тенистых углах, а еще больше любит затаскивать меня туда с собой, чтобы либо угрожать моей жизни, либо говорить мне на ухо грязные слова.

Я не знаю, как усмирить свою реакцию на то и другое.

И я ненавижу его.

Но бывают моменты. Моменты, когда он не кажется таким ужасным. Например, когда его талантливые руки рисуют отвагу на руке Саймона, или когда он хранит мои секреты. И вне зависимости от того, хочу ли я это признавать, но нет никого другого, кем бы я предпочла быть пойманной во время моих прогулок по коридорам замка. Есть определённый уровень доверия, которого я не было ни с кем, кроме отца, и я еще не совсем поняла, как соотнести эти две несочетаемые эмоции.

Его братом, однако, управлять проще.

— Спасибо, что пригласили меня сегодня на обед, — говорю я Майклу через маленький овальный стол.

Я оделась по случаю, предполагая, что у нас будет появление на публике, но вместо этого меня привели в его кабинет, где он приготовил для нас легкую закуску из бутербродов и чая.

Он улыбается, вытирая крошки со рта своей белой тканевой салфеткой.

— Всегда пожалуйста. Итак, расскажите мне о себе, Сара.

— Что бы Вы хотели знать? — я наклоняю голову.

Я не настолько глупа, чтобы поверить, что ему любопытно узнать меня получше. Ни одного мужчину это не интересует.

Он пожимает плечами, по его лицу расползается хитрая ухмылка.

— Все, что Вы считаешь важным.

— Я простая девушка с простыми потребностями, — я отвечаю ему с улыбкой.

Он смеется, сильный рокочущий звук эхом отражается от стен, его красивое лицо откинуто к потолку.

Сам звук ошеломляет своей откровенностью, и я чувствую, как в моей груди бурлит веселье.

— Мне очень трудно в это поверить, — говорит он.

Я поднимаю плечо.

— Я бы предпочла поговорить о Вас.

— Разве Вы не читаете газеты, Сара? — он вздергивает бровь. — Что такого можно узнать обо мне, кроме того, что уже всем известно?

Его улыбка расширяется по мере того, как он говорит, но грусть проносится по его лицу так быстро, что её едва можно разглядеть. В груди защемило, но я отмахиваюсь от этого чувства, напомнив себе, что мне все равно, как он будет страдать. Он заслуживает страдания за ту боль, которую причинила его семья.

— Ну, — шепчу я. — Мы не получаем газеты в Сильве.

Он смеется.

— Нет? Я думал, все получают газеты.

Неверие охватывает меня изнутри. Неужели он действительно такой тупой?

Я тяжело выдыхаю, стиснув зубы, чтобы умерить гнев, кипящий в глубине моего нутра.

— Их негде напечатать. Нет предприятия, которое могло бы их распространять.

— В Сильве? — его лоб морщится. — Я в это не верю.

— Ну, думаю, я бы знала, — огрызаюсь я. — Я прожила там всю свою жизнь.

— Я был там однажды мальчиком, прекрасный город.

Мое сердце замирает от его слов, воспоминания о том времени, когда я была маленьким ребенком, а Сильва еще процветала, проплывают в моей голове. О временах, когда мой отец был жив, а люди были счастливы и целы.

— Невероятное, не так ли? — говорю я. — Как быстро все может измениться. В одну минуту ты на вершине мира, а в следующую...

Его янтарные глаза темнеют.

— Думаю, да, — делает глоток чая и усмехается. — Ну тогда, что Вы хотите узнать обо мне?

Я хочу знать, что ты мертв.

Постучав ногтями по столу, я наклоняюсь.

— Я хочу знать, что сделает Вас великим королем.

Его улыбка спадает, и беспокойство поселяется в центре моей груди, как будто воздух стал несвежим.

— Вы намекаете на то, что я уже не великий, леди Беатро? — его голос звучит глубже, в нем слышны резкие нотки.

Я качаю головой.

— Я просто спрашиваю, каким Вас запомнит народ. Как ваша жена, я обязана подчеркнуть эти черты, сделать на них акцент. Я должна знать Ваши планы, если хочу быть подходящим дополнением к Вам.

Он качает головой, его толстые пальцы трутся о челюсть.

Мое сердце стучит о ребра, и я наклоняюсь ближе.

— Что делает Вас великим, король Майкл Фааса III?

Его глаза вспыхивают, но прежде чем он успевает продолжить, раздается стук в дверь, и входит мой кузен, Ксандер, с тонкой улыбкой на лице.

— Вы двое выглядите уютно.

Майкл прерывает наш взгляд и садится обратно в кресло, его взор еще раз переходит на меня, прежде чем он ухмыляется моему кузену.

— Она будет моей женой, Ксандер. Неужели ты думал, что мы не будем наслаждаться обществом друг друга?

— Никогда нельзя быть слишком уверенным, сир. В браке не всегда важна совместимость.

Майкл встает, подходит к своему огромному дубовому столу и открывает контейнер портсигара, стоящего на краю.

— Ну, к счастью для нас, моя невеста красива и приятна в общении. Мы более чем...

Он останавливается на середине своего предложения, его лицо теряет всю свою кровь, становясь ужасающе белым, а глаза становятся огромными, как цилиндры.

— Сир? — говорит Ксандер, его лицо напряжено.

— Что такое? — спрашиваю я, вставая со стула, тревога пульсирует в моих венах. — Вы в порядке?

Челюсть Майкла напрягается, его рука обхватывает что-то в коробке, прежде чем он роняет это и отступает назад, качая головой.

— Ваше Величество, — снова пытается Ксандер.

Лицо Майкла искажается, когда он поворачивается ко мне, его глаза сужаются, а в их глубине клубится паника.

— Это Вы сделали?

Внезапная перемена в его характере застает меня врасплох, моя защита поднимается.

— Что сделала? — я подхожу к столу и заглядываю в футляр.

Там полдюжины сигар, идеально разложенных, а прямо сверху лежит черный платок с золотой вышивкой, в углу выгравированы инициалы МФII.

Понимая, что они принадлежат его отцу, я протягиваю руку, чтобы потрогать, но Майкл летит вперед и ударяет меня по ней.

— Не трогайте его, глупая женщина.

Я задыхаюсь, прижимая ладонь к груди.

— Сир, пожалуйста.

Ксандер придвигается ко мне, его брови сведены друг к другу, когда он протягивает руку, чтобы коснуться меня.

— Ты в порядке?

Я киваю, мой разум мчится со скоростью тысяча миль в минуту, пока я наблюдаю, как Майкл вышагивает взад-вперед за столом, его пальцы тянутся к прядям его волос.

— Ксандер, посмотри на это, — он бросает руку в сторону открытого кейса. — Что мы собираемся с этим делать? Я не сумасшедший, я же говорил тебе, что я не сумасшедший.

Мой желудок сжимается, когда я наблюдаю за разворачивающейся сценой. Ксандер идет вперед, заглядывая в ящик, его очки сползают на переносицу. Его плечи напрягаются, и он вскидывает голову, глядя на меня так же, как Майкл. Как будто это я каким-то образом положила в коробку платок его отца.

Он вздыхает и смотрит на Майкла.

— Этому есть простое объяснение, я уверен.

— Тогда объясни мне, — огрызается Майкл, его кулак стучит по столу, заставляя фундамент дрожать.

Глаза Ксандера перебегают между нами, его голос звучит контролируемо и медленно, как будто он пытается усмирить зверя, прежде чем тот выпрыгнет из клетки и разорвет нас на куски.

— Ваше Величество, может быть, нам пора отправить леди Беатро обратно в ее покои, прежде чем продолжать этот разговор?

Моя челюсть застывает. Я не хочу уходить. Я хочу знать, что происходит.

— Я думаю, если есть вопрос, который беспокоит Его Величество, я должна остаться, хотя бы для того, чтобы оказать поддержку.

Майкл делает большие, быстрые шаги, его рука поднимается, чтобы коснуться моей щеки. Его энергия маниакальна; она витает в воздухе и обволакивает меня, вибрируя, пока не проникает в мои кости. И хотя его прикосновение теплое, в нем нет комфорта.

Нет искры.

Однако есть легкая дрожь.

— Вы — сокровище, — говорит он, переводя взгляд с меня на стену, а затем обратно. — И я слишком остро отреагировал. Этот платок... важен для меня. Я думал, что потерял его навсегда.

Его большой палец приподнимает мой подбородок.

— Может быть, Вы мой талисман удачи.

Я заставляю себя улыбнуться.

— Я надеюсь стать чем-то большим.

Он хватает мою руку и притягивает ее к своей груди. Я позволяю ему это сделать и замечаю, как быстро бьется его сердце под одеждой.

Если бы я была наивной девушкой, я бы подумала, что это связано со мной.

Но я знаю правду.

Что-то напугало его.

И это что-то связано с его мертвым отцом.

22.Тристан

Когда я упомянул Антонию о заброшенной хижине, прежде чем свернул ему шею, я не лгал.

Я нашел ее однажды, когда сбежал от брата и его стаи. Не знаю точно, кто изначально владел этим местом, и еще меньше знаю о том, кто обитал внутри, но я знаю, что за десять лет, прошедших с тех пор, как я её нашел, ни одна живая душа не знала о её существовании и не была в этих старых, разрушающиеся стенах.

За эти годы я привел её в порядок. Тут нет водопровода, а электричество появилось не так давно, чтобы оно могло здесь существовать, но, несмотря на все это, здесь уютно.

Кроме того, она находится в такой густой части леса, что никто не слышит криков.

— Я не хочу продолжать причинять тебе боль, — говорю я, обходя Эдварда. Я приковал его руки толстыми цепями к длинному деревянному столу, который наклонен так, чтобы его голова была ниже тела. — Я хочу доверять тебе.

Его дыхание прерывистое; я могу судить об этом по тому, как грязно-белая ткань, накинутая на его лицо, движется с каждым тяжелым вдохом, втягиваясь в рот и вырываясь обратно.

— Ты был глуп, — продолжаю я. — И в результате всё может быть разрушено. Ты знаешь, что ты наделал?

Он качает головой, цепи звенят там, где его руки тянут.

— Мне жаль, — говорит он, слова заглушаются тканью.

Мой желудок горит от того, что он заставляет меня делать, и я выдыхаю, щелкая языком.

— Слишком поздно для извинений, Эдвард. Мы должны раскаяться в своих ошибках и извлечь из них уроки.

Я окунаю большой металлический кувшин в ведро с водой у моих ног, подношу его к его голове и наклоняю, пока жидкость не льется ровным потоком на его лицо, пропитывая ткань и стекая в рот, пока не заполняет его дыхательные пути.

Сухожилия на его шее вздуваются, когда он бьется о стол.

— Уверен, ты знаешь, что это ничто по сравнению с тем, что произойдет, если твоя возлюбленная проболтается и нас арестуют за измену, — замечаю я. — В конце концов, ты уже много лет назначаешь наказания.

Его дыхание сбивается, тело поднимается и опускается в рывковых движениях, когда он захлебывается водой, не в силах сделать ничего, кроме как испытывать ощущение утопления и молиться, чтобы я оставил его в живых.