Живым не брать (сборник повестей)

* * *

Полковник Шумилов не ошибался, когда приказал проверить подлинность утверждения анкеты о том, что Чикин не судился. Такой эпизод в его короткой, но достаточно путанной жизни имелся, хотя в казенных бумагах, которые пошли из военкомата в армию, указаний на привлечение призывника к уголовной ответственности не имелось.

Сам Макс объяснял это для себя довольно просто: он верил в свою удачливость. Уже сколько раз жизнь подтверждала ему свое расположение. Он выходил из воды сухим, когда другие тонули в ложке воды или сгорали от обычной спички.

Старый кореш Макса Леха Мастырка шел по улице — трезвый и чистый, а менты вдруг остановили его, проверили ксивы — полный порядок: фото, прописка — все чин-чинарем. Но его все же обстукали, обшмонали. Немецкий вальтер за пояском оказался предателем, и загремел Мастырка за чужие грехи — на вальтере висело три трупа, которых Леха в глаза не видел: шпалер достался с рук. Но как докажешь?

В тот же день на той же улице Макс наткнулся на ту же пару ментов, которая повязала Мастырку. У Макса за поясом сидела волына, не вальтер, а родной „туляк“, да еще с глушаком, кто мог знать, что на нем висело, если решат проверить по пулегильзотеке. Короче, полный абзац. Ко всему, краснокожий и молоткастый паспорт Макс с собой не носил.

Менты злые. На улице лил дождь и стоял холод. Руки зябли, у старшего патруля даже усы обвисли, как вареные макароны. И голос — не говорит, а гавкает:

— Документы!

Макс — ноги врозь, как телок на льду.

— Нет документов, товарищ капитан.

Мент был старлеем, Макс не раз видел его издали, но теперь погоны скрывала плащ-накидка, и можно было поднять звание на одну ступень без боязни зашибиться.

— Я не капитан. — В менте взыграла офицерская скромность.

— Виноват, товарищ майор! — Макс морду сквасил, будто бы насмерть испугался своей ошибки, а менту показалось неудобным признаться в том, что он ко всему еще и не майор.

— Ладно, иди. И в другой раз без паспорта из дома не выходи.

Макс отпрянул от патруля, как кот от собак, и боком, боком по мокрому плитуару, как называли в Красноборске выложенные бетонными плитками пешеходные дрожки, затрусил рысцой от опасного места.

А как Максу повезло с господином Хренасиным, налоговым инспектором, дачу которого он почистил куда надежней, чем Геркулес авгиевы конюшни?

Вся история началась с того, что пришло время армейской службы. Выкликнули Макса повесткой в военкомат. Три раза подряд на бумажки с печатями он внимания не обратил: пускай служат те, кому это хочется. У Макса такого желания не имелось. Но пойти в армию пришлось.

Однажды ночью домой явились два прапора из военкомата и два мента из районного отделения. Раз-два, подъем! Лезь, голубок, в машину! А там уже корешей по несчастью целая свора.

До утра будущих защитников стерегли автоматчики — не отмажешься от них, не откупишься. Дурак, сам попавшийся на крючок, никогда не поможет тому, кто после него зацепился за то же острие. Это называется „если я влип в дерьмо, то почему ты должен жить, не замаравшись“?

Но Максу повезло. Начальник областного военкомата полковник Серенко достраивал дачу. Ему именно в тот момент понадобился хороший слесарь, чтобы завершить сантехнические работы, но сделать это требовалось без больших расходов. Среди призывников нашлось три слесаря. Из них полковнику понравился один — Максим Чикин. Разговор был короткий.

— Ну что, голубчик, поедем служить? Сейчас мы подбираем команду на Камчатку. Или пока пожелаешь остаться здесь, в областном городе?

Воспитанный человек ответил бы на такое предложение словами „Почту за честь“ и проникся к полкашу вечной благодарностью, а Макс только и сказал:

— А что, можно и здесь…

Полковник ничего другого не ожидал, тем более выбор в специалистах не был велик.

— Завтра отвезу тебя на дачу. Там надо поработать по специальности.

— Задарма? — спросил Макс с удивлением.

— Что значит задарма? Служба в армии у тебя уже пошла. Кормить тебя будут. И главное — не на Камчатке…

Дачу себе военком отгрохал двухэтажную, кирпичную, с паровым отоплением, и, чтобы считать ее строительство законченным, надо было протянуть к дому нитку водопровода от магистрали. Траншея уже была выкопана, трубы в нее спущены, дорогая итальянская сантехника завезена в дом.

Хозяйка — жена военкома Антонина Анатольевна — сдобная дама с пухлыми щеками, с руками, которые украшали дорогие перстни, с ниткой крупного жемчуга на лебединой шее, показала Максу место, где ему предстояло жить. То была маленькая комнатка, должно быть, спланированная архитектором под кладовку. В ней свободно уместилась раскладушка, застланная по-солдатски скромно.

— Спать — здесь, — хозяйка говорила по-командирски отрывисто и коротко. — Обедать — на кухне. Начинайте работу.

Уже на второй день, когда Антонина Анатольевна по делам уехала в город, оставив дом открытым, Макс решил пошуровать по хозяйским сусекам. Для начала он обшарил кухню, намазал большой кусок белого хлеба маслом и черной икрой, налил себе из большой квадратной бутылки полстакана виски. Тяпнул, закусил. В гостиной взял со стола пачку сигарет „Кэмел“. С удовольствием задымил и продолжил экскурсию по дому. Не спеша поднялся на второй этаж, вошел в хозяйскую спальню. Огляделся.

Комнату размерами метров пятнадцать квадратных занимали две деревянные кровати с полированными спинками и дубовый платяной шкаф с резными карнизами и рамками на дверцах.

— Суки, — пробормотал Максим. — Жируют, паразиты. Ну, ладно. Мы их слегка раскурочим.

Он потянул дверцу, проверяя, закрыта ли она на ключ или нет. Шкаф открылся легко и без скрипа. Он был заполнен мужской и женской одеждой. Брать носильные вещи не имело смысла. Полковник был коротышка с хорошим пузом, и ни его брюки, ни пиджаки Максу все одно не подошли бы. А вот по карманам пошуровать стоило — если повезет, можно обнаружить заначку.

В первом кителе во внутреннем кармане Макс сразу же натолкнулся на три сотенные бумажки, согнутые пополам.

Другой бы обрадовался, а Макс выругался:

— Во, сучара, что ж он наличку в баксы не перевел? Ну, фраера!..