Тринадцатый Койот

Большой посмотрел на Зика. “Я думал, что это место для питья белых людей”.

В заведении воцарилась тишина, другие посетители теперь смотрели в сторону бара. Девушка из салуна вскочила на ноги и ухватилась за перила, готовая бежать наверх, если начнется скандал.

“Не начинай что-то со мной, Эрл”, - сказал бармен. “Это мое заведение, и я не отказываю ни одному платящему клиенту”.

Эрл ухмыльнулся своему другу. Они обменялись злобным взглядом, а затем повернулись к ковбою. Ковбой выпрямился, его рост был поразителен. Он потягивал свой напиток, по-прежнему не глядя на мужчин. Эрл подошел ближе.

“Что ты здесь делаешь, парень?” - спросил он ковбоя. “Никто не хочет, чтобы ты оставлял жирный след по всему этому бару. Сделай танцпол слишком скользким, чтобы девушки могли показать нам хорошее время”. Он посмотрел на девушку из салуна на лестнице. “Не так ли, сладкая моя?”

Девушка смотрела в пол, ничего не говоря.

Ковбой с силой и грохотом поставил свой стакан на стойку бара. “Относитесь к леди с уважением. Она девушка из салуна, а не шлюха, как твоя мама.”

Шея Эрла стала ярко-розовой. Большие желтые зубы оскалились. “Что ты мне сказал, мальчик?”

Теперь ковбой повернулся лицом к Эрлу и его другу. Его темные глаза были остры, как ножи, и сверкали так же ярко. “Еще раз назовешь меня мальчиком, и ты выползешь отсюда”.

“Тогда, я думаю, мне просто придется называть тебя мертвецом”.

Эрл замахнулся, но ковбой был слишком быстр. Он схватил бьющую руку Эрла и поднял ее в воздух, затем толкнул его на стойку, раскроив ему лицо. Его шляпа упала на пол. Друг Эрла наклонился и вытащил из сапога нож с прямой рукояткой, а Рассел вытащил свой пистолет и приставил его так близко к затылку мужчины, что от звука взведенного курка кольта волосы на его шее встали дыбом.

“Лучше держаться от этого подальше”, - сказал маршал.

Мужчина замер, и Рассел наклонился над ним и взял нож без какого-либо сопротивления. Эрл изо всех сил пытался восстановить равновесие, кровь сочилась из его разбитого носа и смачивала усы. Он потянулся за чем-то внутри своего пальто, но ковбой ударил его в живот, и Эрл обеими руками схватил его за запястье. Здоровяк занес ногу позади Эрла и подставил ему подножку, и как только он упал, ковбой отступил назад и ударил его ботинком по голове, а затем надавил подошвой на кровавое месиво на лице Эрла. Он засунул носок ботинка Эрлу в рот, сдвинув расшатавшийся зуб.

“Надеюсь, тебе понравится вкус коровьего риса”.

Рассел встал. “Хорошо, сейчас. Этого достаточно.”

Ковбой посмотрел на него, пот стекал по его лбу. Рассел указал на свою звезду, и ковбой сошел с Эрла. Рассел кивнул другу Эрла, и тот поднял Эрла, положил руку ему на плечо и помог доковылять до двери. Рассел ожидал, что они выкрикнут какое-нибудь обещание возмездия, но мужчины хранили молчание. Эрл наконец-то держал свой дурацкий рот на замке.

Ковбой вернулся к бару и сел на табурет.

Рассел подошел к нему. “Угостить тебя выпивкой?”

Ковбой молчал. Затем он ухмыльнулся.

“Оскар Шиес”, - сказал он.

”Генри Рассел".

Когда дверь снова распахнулась, Рассел вытащил свою железный ствол наполовину из кобуры, но когда он и Шиес повернулись, чтобы посмотреть, на фоне резкого солнечного света вырисовывались силуэты трех женщин. Когда они вошли в салон, Рассел увидел, что они одеты в ливреи Господа.

Оба мужчины встали.

Заговорила одна из монахинь. “ Доброе утро, джентльмены. Мы ищем нового маршала.”

Рассел снял шляпу. “Это я, сестра. Могу я быть вам полезен?”

“Меня зовут сестра Мэйбл”. Она представила других монахинь. “Мы ищем безопасный проход в священное место. Это недалеко отсюда, но находится в глуши Черной горы. Для женщин было бы неразумно путешествовать туда в одиночку. Мы надеялись, что вы сможете одолжить нам одного из ваших помощников, чтобы сопровождать нас.”

Рассел упер руки в бока. “Что ж, я бы с удовольствием выполнил такую просьбу, но у моих людей много работы здесь, в городе. У вас на службе нет людей, которые могли бы сопровождать вас?

“Вы выгнали его из города”.

Рассел прочистил горло. “Что ж, мне жаль причинять неудобства церкви, но Барли Рейнхольд заслужил свое исключение. Он выбрал беззаконие”.

“Как бы то ни было, вы лишили нас кучера и опекуна. Вот почему я пришла к вам. Ваша помощь - это должное служение нашему монастырю и Богу”.

Рассел опустил голову. Хотя он и не был религиозным человеком, он знал, что чувство вины за отрицание сестер будет грызть его, особенно если они попадут в руки индейцев, бандитов или волков. И отказ протянуть руку помощи церкви помешал бы его усилиям завоевать расположение города в качестве нового ведущего представителя закона. Непосредственная помощь этим монахиням принесла бы ему всеобщую благосклонность, а не только Божью.

“Тогда ладно”, - сказал он. “Я бы не стал уклоняться от своего христианского долга. Я сам провожу вас.

Шиес встал рядом с ним. “В Черной горе много троп, которые ведут в никуда. Я знаю эти горы, как свои пять пальцев. Я мог бы доставить вас туда, куда вам нужно, не заставив вас заблудиться.”

Рассел кивнул. “Премного благодарен”.

Шиес повернулся к Мэйбл. “Итак, это священное место?”

***

По улице катилась тележка с трупами, над которыми роился туман из мух. Их крылья издавали адский шум. Тягловая лошадь низко свесила голову на шею, ссутулившись, как и всадник, оборванный человек, такой же бледный и грязный, как и трупы, которые он перевозил. Гленн смотрел на проезжавшую мимо телегу с трупами. Она прогибалась в брюхе, а древесина была покрыта черной гнилью. Она увядала, как и все остальное в Оникс Бэнксе. Город был беден и отягощен двойным якорем бедности и отчаяния. Его жители были легкой добычей.

Хайрам зажал одну ноздрю и выпустил козявку из другой.

”Даже несмотря на вонь от этой повозки, - сказал он, - я все еще чувствую запах старого Джаспера по ту сторону тех гор“.

Вся стая учуяла запах своего старого вожака. Даже Диллон, который был слишком молод, чтобы встретиться с Джаспером Терстоном, знал об этом духе. Койот всегда чувствовал, когда кто-то из его соплеменников был недалеко.

“Его присутствие всегда было самым сильным”, - сказал Гленн. “Кажется, это остается таковым даже после смерти”.

“Как ты думаешь, что они с ним сделали?”

- Полагаю, похоронили его в каком-нибудь святом месте. Где-то, что они считали безопасным. Все эти годы мы не могли его найти. Теперь след снова теплый.”

Они медленно ехали по Мейн-стрит. Даже в центре деревни лежали иссохшие руины. Как и в большинстве шахтерских городов, здания были непрочными и располагались слишком близко друг к другу, в результате чего некоторые из них рухнули во время большого пожара прошлым летом. Горожане ходили взад и вперед по тротуарам, как ленивцы. Большинство избегало смотреть на грубых чужеземцев, но некоторые мужчины делали кислые лица, когда видели Веба, он был октороном, у которого был намек на африканское происхождение. Шахтеры шаркали в черных хохолках, их спины были согнуты от работы. Гленн склонил голову набок. Эта жалкая добыча была настолько послушной, что стая с таким же успехом могла бы рыться в мусоре. Велиал фыркнул и заревел, чувствуя раздражение своего хозяина.

Хайрам хмыкнул. “Это не то место, где можно полностью расколоться. Убить этих щук было бы все равно что прихлопнуть скитер.”

Позади них Уэб, Тэд и Диллон заворчали в знак согласия. Мужчины были голодны, но в этом должен был быть какой-то спорт. Они двинулись дальше, минуя аптеку и небольшое кафе. Горожане наблюдали за ними, настороженно относясь к новичкам. Оникс-Бэнкс вряд ли был местом назначения для туристов.

“Может быть, нам стоит зайти в аптеку”, - сказал Тэд. ”Принеси нам немного настойки опия".

Гленн сердито посмотрел на него. “Койоты получают кайф от охоты”.

“Хорошо, босс. Просто мимолетная мысль.”

“Сегодня вечером они будут много пить, чтобы отпраздновать, как только у нас будет что отпраздновать”.

Хайрам указал. “Посмотри туда. Возможно, я нашел именно то, что нужно.”

Стая смотрела на открытую полосу земли на востоке, вдали от городских улиц. Там была небольшая роща деревьев, расположенная на фоне ручья, окаймленного черным камнем. В центре поляны стояла большая квадратная палатка. Веревка и металлические колья удерживали холст, а в верхней части входа висело деревянное распятие, выкрашенное в белый цвет. Впереди был припаркован фургон с платформой. Там были привязаны несколько лошадей и пара мулов, ожидавших своих хозяев.

Гленн ухмыльнулся. “Адские колокола”.

“Ранее мы проходили мимо часовни”, - сказал Уэб. “Почему они здесь, когда они могли бы быть в своей церкви?”

“Это палаточное пробуждение”, - сказал ему Хайрам. “Сообщество само по себе. Вероятно, мормоны. Они мигрируют сюда с 48-го года.”

“ Черт, ” сказал Тэд. “Я слышал, что эти парни женятся на шести, семи девушках за раз”.

Диллон покачнулся в седле. “К черту лауданум, пошли!”

Мужчины рассмеялись. Гленн щелкнул вожжами и взвыл. Велиал в ярости вел других лошадей, их копыта были подобны ударам грома, когда они выезжали на извилистую тропу, пыль кружилась вокруг их тел призрачными клочьями. Кровь пульсировала в черном сердце Гленна. Волосы на его мышцах встали дыбом, утолщаясь от предвкушения, и психоделическая краснота заиграла в его радужках.

Охота продолжалась.

Добравшись до палатки, они выпрыгнули из седел, приземлившись на корточки, их руки свисали вниз, как у обезьяны, пальцы скрючены, ногти щелкают. Они вытащили свои охотничьи ножи. Гленн подумал о своем хлысте, но решил на этот раз быть более практичным. Привязанные к коновязи вьючные животные прихожан зашевелились в присутствии койотов. Гленн махнул Диллону и Уэбу на одну сторону палатки, а Хайрам и Тэд обошли другую. Гленн вышел из-за угла. Отсюда он чувствовал запах прихожан. Внутри проповедник разглагольствовал о еще одном толковании Библии, что-то о грехе, проклятии и всем том, ради чего жил Гленн. Как только каждый из койотов оказался на месте, Гленн дважды щелкнул языком. Стая прыгнула по его сигналу, прорезала брезент и ворвалась внутрь. Затем они прорвались сквозь стадо.

Гленн бросился через заднюю часть сцены и подошел к проповеднику сзади. Он ударил его ножом в спину, вонзив лезвие в почку мужчины, и когда тот завалился в агонии, Гленн вытащил нож, поднес его к горлу проповедника и вскрыл его в красном тумане. Схватив проповедника за волосы, Гленн отбросил нож и вонзил пальцы в разрез на его шее. Проповедник попытался закричать, но это только заставило пузыри крови выскочить из его открытого горла. Его открытые артерии налились алым. Удлиненные когти Гленна вонзились в мясо, одним выпадом вырвав трахею, и он вонзил в нее свои клыки, мотая головой взад-вперед, как собака-птица, пойманная на удочку. Дымящаяся плоть стекала с его подбородка. Брызги крови украсили его бакенбарды. Он потянул за каждый конец шеи и оторвал проповеднику голову.