Тринадцатый Койот

“Нас заколдовали”, - сказал Рейнхольд.

Мерфи Хайерс прочистил горло. “Такие разговоры делу не помогут”.

Грейс посмотрела на их дородное городское начальство. Под его глазами были мешки, которые говорили о его ноше. Он выглядел бледным, измученным — слишком слабым, чтобы руководить.

Сзади заговорила женщина. “Он прав, мистер Хайерс. Мои цыплята откладывают только скорлупки, наполненные кровью. Когда я разрезаю тыкву, внутри только гравий и черви.”

"У меня на ранчо тоже были проблемы", - сказал коровник. "Мои лучшие босихи родили только желудевых телят. Они настолько слабы, что даже не могут сосать. А лошади не хотят ни успокоиться, ни обсохнуть. Их пугает даже жужжание мухи".

Хайерс вздохнул. “Это не значит, что мы должны делать поспешные выводы и называть это проклятием”.

Кассий, лавочник, согласился. “Нам не нужны люди, чтобы—”

“Я не теолог, - сказал Рейнхольд, - но я знаю признаки проклятия. Наш скот, наша земля — все пропало!” Его взгляд стал жестким, когда он осмотрел комнату. “Среди нас есть ведьма”.

Грейс хотела встать и возразить, ради коллективного здравомыслия города, но что-то подсказало ей промолчать. В конце концов, она тоже видела вещи, которые не могла объяснить.

Мерфи Хайерс возражал за нее. “Мистер Рейнхольд, я буду благодарен тебе за то, что ты не будоражишь этот город своими глупыми суевериями. У нас есть серьезные проблемы, требующие решения — больной скот, плохая растительность, пропавшие без вести люди. Эти вещи могут нанести ущерб нашему славному городу, если мы не примем надлежащих мер. Мы не можем отвлекаться на глупости.”

“Не смей называть меня дураком, Мерфи!”

- Тогда, клянусь Богом, сэр, не ведите себя так. Мы бы отбросили себя на двести лет назад, если бы поддались такой истерии. Последнее, что нам нужно, - это охота на ведьм!”

Многие горожане заговорили сразу, перекрикивая друг друга. Единственным, кто хранил молчание, был гробовщик. Он стоял, сжимая в руках шляпу, и смотрел в пол. Большинство горожан, казалось, поддерживали Хайерса, но не все. Рейнхольд был не единственным, кто был подвержен суевериям. Грейс обхватила себя руками, чувствуя, что все станет еще хуже, прежде чем станет лучше.

ГЛАВА III

ОНИ ПРИШЛИ ЧЕРЕЗ ДВЕ НОЧИ.

Грейс готовила классную работу, когда раздался стук в дверь комнаты, которую она снимала в доме Аберкромби. Она не удивилась, услышав на другом конце двери голос домоправительницы. Возможно, она говорила о чае.

“Ты в порядке, дорогая?” - спросила Джойс Аберкромби.

"Да. Пожалуйста, входите.”

Когда пожилая женщина вошла в дверь, Грейс встала. Домоправительница выглядела бледнее, чем обычно, и уголки ее рта подергивались. Увидев, что Джойс не одна, Грейс плотнее запахнула халат. Она была порядочной, но только в компании другой женщины. У двух мужчин были суровые выражения лиц. Они не оказали ей любезности, сняв шляпы, и от этого маленького поступка у нее пересохло во рту.

Джойс сказала: “Эти люди хотят поговорить с вами, мисс Коулин”.

Незнакомцы подошли к Грейс, и она держала маленький столик между собой и ними. Она чувствовала, что к ней вторглись, проявили неуважение, но не протестовала. Вместо этого она ждала.

“Вы Грейс Коулин?” - спросил высокий.

Половины зубов у него не было. Второй мужчина стоял чуть поодаль, но Грейс все еще чувствовала его запах. Ясно, что это были дикие люди с равнин, разбойники, едва ли цивилизованные.

“Я”, - сказала она.

Джойс ахнула, когда высокий схватил Грейс за запястье. Она попыталась вырваться, но у него была хватка кузнеца.

“Что все это значит?” - спросила Грейс. “Отпустите меня!”

“Люди здесь хотят, чтобы мы задали вам несколько вопросов, вот и все”.

- Тогда сделайте это здесь и сейчас. Не приставайте ко мне.”

Когда она снова отстранилась, незнакомец схватил ее за обе руки, повернув спиной к себе, и повел к двери. Второй мужчина отступил в сторону, чтобы пропустить их, и когда Джойс попыталась умолять его, он оттолкнул ее назад. Она споткнулась и чуть не упала на пол, ухватившись за подоконник. Незнакомцы вывели Грейс из комнаты, игнорируя ее попытки урезонить их. Домоправительница попыталась вмешаться и получила за это удар наотмашь. Она ударилась о стену и начала сползать. Босые ноги Грейс били по полу, когда ее несли вниз по лестнице и выволокли на переднее крыльцо, где ждал темный дилижанс. Хотя на нем была низко надвинута шляпа, Грейс узнала человека на козлах кучера.

“Мистер Рейнхольд! Пожалуйста, помогите мне!”

Но когда незнакомцы подвели ее ближе к дилижансу, она начала понимать. Барли Рейнхолд не смотрел на нее. Его глаза оставались скрытыми под полями шляпы, когда один из нападавших распахнул дверь кареты. Они поспешили затащить Грейс внутрь и усадили ее на край. Она ухватилась за дверной проем и уперлась в него, страх за свою жизнь придал ей сил, и ей удалось нанести один хороший удар ногой в лицо мужчине, который держал ее. Но этого было недостаточно, чтобы удержать ее в дилижансе. Когда она повернулась, второй мужчина выхватил свой пистолет и ударил ее рукоятью по затылку. Если бы она не билась, он мог бы нанести удар прямо по ее черепу. Как только они втащили ее внутрь, Грейс услышала, как Рейнхольд щелкнул вожжами, и карета тронулась, незнакомцы окружили ее с обеих сторон, продолжая грубо обращаться с ней.

Коротышка рассмеялся и похлопал другого мужчину по руке. “Она хорошо тебя достала, Делберт”.

Высокий мужчина попытался отшутиться, но его напряженные глаза выдавали юмор. “Глупая курица-шалфей лягается, как чертов старый мул”.

Грейс застонала, когда попыталась пошевелить головой. Звезды поплыли у нее перед глазами, а движение кареты вызвало у нее тошноту.

“Куда вы меня везете?”

“Вы разыскиваемая женщина”, - сказал коротышка.

“Прошу прощения?”

Он усмехнулся. “Ну, ты все равно кому-то нужна. Может быть, не закону, но люди, достаточно счастливые, чтобы расстаться со своей монетой, чтобы увидеть, как тебя привезут.”

“Привезут куда?”

Делберт схватил ее за волосы. “Хватит твоих вопросов, жентщина”.

Яркая боль поднялась по ее шее. Когда она ущипнула себя за лицо, ее похититель сверкнул своей оскаленной улыбкой, и угроза, которую Грейс увидела в нем, заставила ее кожу покрыться мурашками. Ее бедра сжались вместе под домашним платьем. Опасность, в которой она находилась, становилась все более очевидной. Какие жестокие намерения были у этих незнакомцев? Что такой прекрасный гражданин, как Барли Рейнхолд, делал в их компании? Он был хорошим мужем, нанятым церковью, не так ли? Почему он должен быть замешан в похищении?

Раздался выстрел.

Он разорвал ночь, эхом отразившись от гор, как молот какого-то капризного бога. Лошади Рейнхольда взбрыкнули и заржали, заставив повозку резко остановиться. Грейс и ее похитители полетели вперед, отскочив от противоположного сиденья, а Делберт приземлился на нее сверху, и на какое-то ужасное мгновение они оказались лицом к лицу, его отвратительное тело прижалось к ней, его дыхание коснулось ее губ. Она вздрогнула и отвернула голову, несмотря на спазм, который это вызвало в ее шее.

Крикнул Рейнхольд. “Саке жив!”

Затем раздался другой мужской голос, чистый и глубокий.

“Лучше отпусти эту женщину”.

***

Рейнхольд не заметил их, пока не сверкнуло дуло. Винтовка мужчины была направлена в небо, и он сделал только предупредительный выстрел. Хотя Рейнхольд узнал двух помощников шерифа, стоявших по бокам стрелка, его самого он не знал. Они сидели верхом на своих лошадях посреди дороги, перегораживая тропу, ведущую к ручью, куда Рейнхольд намеревался отвезти школьную учительницу для допроса. Она была новичком в городе, и к тому же женщиной. В первую очередь имело смысл подозревать ее в колдовстве.

Стрелок был в основном в тени, но Рейнхольд мог разглядеть его стетсоновскую шляпу и густые усы, закрученные в руль.

“Отпусти учительницу, Барли”.

Рейнхольд взглянул на свою винтовку "Шарпс", спрятанную за доской. Будут ли помощники шерифа и стрелок использовать свое железо, если он сделает осторожный шаг в свою пользу?

“Она никому не сделала ничего плохого, - сказал стрелок с южным акцентом, - и меньше всего тебе и тем дерьму, которое ты навлек на себя. Трое мужчин против одной женщины кажутся мне действиями желторотого труса, но еще есть время доказать, что у тебя есть хоть какое-то подобие чести. Ты отпустишь ее, и я легко отпущу тебя.”

- По чьему поручению, мистер?

Последовала внезапная вспышка. Рейнхольд напрягся, прежде чем понял, что мужчина чиркнул спичкой. Он обхватил ладонью пламя и раскурил трубку, отблеск осветил лицо, похожее на гранит.

Стрелок держал трубку во рту и держал оружие обеими руками.

“От моего имени”, - сказал он.

- По-моему, ты не похож на констебля Кирби.

“Не нужно, Барли”.

“Вы знаете мое имя, но я не думаю, что имел удовольствие”.

“О, что ж, я уверен, что это доставит мне огромное удовольствие”.

Рейнхольд усмехнулся, его пальцы чесались около Шарпа. “Поскольку ты не предлагаешь, как подобает мужчине, я просто спрошу тебя прямо: кто ты, черт возьми, такой?”

- Будь по-твоему, Барли. Лошадь двинулась вперед, и стрелок оказался в голубом луче лунного света. “Меня зовут Генри Рассел. Но вы можете называть меня просто маршал.”

Лицо Рейнхольда вытянулось. “Так, значит, вы представитель закона, не так ли?”

“Маршал этих славных Соединенных Штатов. Теперь, если у вас есть какие-то претензии к законам нашей великой страны, я полагаю, вы можете обсудить это со мной и моими людьми, но я считаю, что по-джентльменски было бы отпустить женщину Коулин, чтобы она могла добраться до безопасного места, прежде чем я разнесу твою чертову дурацкую башку за неподчинение моему прямому приказу.”

Рейнхольд застыл, его лицо покраснело. Хотя он не давал никаких указаний, дверь дилижанса распахнулась. Он повернулся на сиденье и увидел выходящую Грейс Коулин. Один из нанятых им людей даже придерживал для нее чертову дверь открытой!

Трусы!" - кричал он. "Нет смелости выйти на схватку?

Наемники медленно вышли, подняв руки вверх. Похоже, им платили недостаточно, чтобы они шли рука об руку с законом. Грейс задрала платье почти до колен и перешла на бег. От ее дыхания в осеннем воздухе поднимался пар.

Рейнхольд кипел от злости. “Вернись, ведьма!”

Но школьная учительница продолжала бежать. По мнению Рейнхольда, это усугубляло ее вину. Добрая христианка не стала бы скрываться от обвинения в колдовстве. Она хотела бы очистить свое имя, пусть даже с помощью пыток. Рейнхольд не планировал заходить так далеко, и она должна была знать это о человеке с его высоким характером. Он просто хотел задать ей вопросы. Что ж, очевидно, она не хотела, чтобы ее уличили во лжи. Добравшись до стражей закона, она спряталась за ними, глядя на Рейнхольда дьявольскими глазами. Маршал сошел со своего коня и помог ей подняться, а затем снова забрался в седло. Хотя для этого ему пришлось вложить винтовку обратно в ножны, он не выказал никаких признаков страха. Рейнхольд явно не беспокоил его, и это еще больше оскорбляло Рейнхольда.