Александр Курляндский

Под жарким солнцем Кукии

У экваторной черты мы остановились. Граница. За ней плещут волны, бегают по воде солнечные зайчики… А здесь, в трех метрах от нее, снежная метель и пронизывающий ветер.

На санях по воде далеко не уедешь. Придется оставить их здесь, в Чукии.

Мы разделись. Несмотря на жуткий холод, я разделся до трусов. Быстро свернул и положил на снег свой строительный полушубок. Увижу ли его еще? С Шары снял вязаные штанишки и валенки. И прямо с холодного снега — в теплую воду, бултых!

Я бросился в воду первым. За мной — Шара.

И мы поплыли. Ох, как хорошо, как приятно плыть в теплой прозрачной воде после пронизывающего ветра и сорокаградусного мороза. Вода согрела меня. Сразу стало тепло и уютно. Будто залез дома в горячую ванну. Разноцветные медузы окружали нас со всех сторон. Они приятно щекотали, но не жалили, как наши медузы. Сквозь их прозрачные купола, как сквозь увеличительные стекла, хорошо просматривалось дно, белые ветви кораллов, стайки рыб над ними. Я мог часами смотреть на подобную красоту, когда-нибудь потом, возможно, я напишу самую лучшую из своих книг: «Водные красоты Кукии». Но сейчас надо спешить.

Шара плыла впереди по-собачьи (по-другому она просто не умела плавать), громко фыркая и все время оглядывалась назад: плыву ли я или уже утонул.

— Плыву, плыву! — крикнул я.

Она засмеялась. Я угадал ее мысли. Когда долго рядом живешь, все про него угадываешь. Пальмы на берегу становились все ближе, все ярче. Особенно красивым берег был сейчас, из воды. Тоненькая песчаная полоска. На ней кудрявые пальмы. Над пальмами темные в синеву горы. А над горами — пышные облака. Обалдеть можно.

Первой на берег выбралась Шара. Она отряхнулась — во все стороны полетели брызги.

Потом и я уткнулся в песок.

Мы встали во весь рост. То есть встал я. Шара уже стояла.

Весь берег был заставлен скульптурами из песка. Тут были и рыцари, и головы великих людей: Бетховена, Наполеона, космонавта Гагарина. Замки из песка, фигуры зверей, сказочные чудовища. Почему они стояли, а не разваливались? Очень просто. Роль цемента играл птичий помет. Чем талантливей была скульптура, тем больше на нее садилось чаек и тем крепче она становилась. А все бездарное разваливалось через несколько часов. Чаек оно не интересовало. Чайки — вот кто подлинный ценитель искусства!

И еще.

Пляж для куков был и выставочным залом, и клубом, и спортивной площадкой. Здесь играли в футбол, запускали воздушных змеев, пели песни, танцевали.

Среди куков были гениальные астрономы, скульпторы, футболисты, врачи, резчики по красному и черному дереву, кулинары, ювелиры. Я знал даже одного писателя. Он сочинял свои произведения и записывал остро отточенной палочкой здесь же на пляже, «страница за страницей, книга за книгой». Но его творения исчезали после первого же волнения на озере. Как-то я поинтересовался, не жалко ли ему впустую растрачивать свой талант. «Нет. — ответил писатель. — С каждым днем я творю все лучше и лучше. И когда я достигну совершенства, чайки не дадут моим книгам погибнуть. Они навсегда скрепят их своим пометом». Сами же творцы, мастера и просто граждане Кукии жили в прибрежных джунглях. На деревьях. Из веток, досок, бамбука, шкур они сооружали легкие и уютные домики. Вроде больших скворечников. И прекрасно жили в них целыми семьями. И еще несколько слов о куках, прежде чем перейти к дальнейшим событиям. Природа подарила им чудесный климат. Хлебное дерево давало хлеб. Его плоды напоминали свежие булки. С мясного дерева свисали сосиски, сардельки, утки и куры. Сначала куры напоминали только что вылупившихся птенцов, покрытых беленьким пухом. Потом плоды увеличивались в размерах. Пух облетал, появлялась румяная курочка… Простите — корочка. Оставалось тряхнуть дерево — и поджаренная цыпа падала к вашим ногам. Не буду описывать рыбное дерево. Как из икринок на ветках вырастали караси и щуки. Под всеми деревьями стояли большие корзины. Как только плоды созревали, они сами падали в корзины. И не надо было лезть на дерево, срывать их. Были там еще молочное дерево, сметанное, майонезное… Сливки, сметана, майонез добывались наподобие березового сока. На стволе делался надрез, укреплялась посуда, и на следующий день можно было пить кофе со сливками или делать салат оливье. Я говорил ранее, что куки вегетарианцы, что они не едят мяса, мы даже с Шарой ссорились по этому поводу. Выходит, я говорил неправду? Нет! Я всегда говорю только правду. (Ха-ха!) Все эти мясные, рыбные и молочные продукты были только похожи на настоящих кур, карасей, сливки и майонез. На самом деле это были плоды и древесный сок. Когда наряжают елку, тоже вешают на нее всякие золотые яблоки, но ведь никто не станет их есть. Все же понимают разницу — настоящие яблоки на елках не растут. Многие подумали, что куки живут как в раю. Отнюдь. Джунгли здесь кишат хищными животными, тиграми, пантерами. В воздухе летают гигантские комары и прочая нечисть. Куки много сил тратят на борьбу с ними. Регулярно проводят дезинфекцию в лесу, выходят на охоту, если звери угрожают их жилищам.

Все. Пора заканчивать описание.

Навстречу мне бежит красавец Рукан, стройный блондин в соломенной шляпе и набедренной повязке из листьев.

— Привет, Кур!

Он упал на колени и по обычаю куков трижды поцеловал мои следы.

Я ответил тем же, хотя делать это мне совсем не хотелось. Каждый раз после таких приветствий в рот набивался песок и потом долго еще скрипел на зубах.

Шара тоже упала на передние лапы и три раза лизнула руканов след. Тот потрепал ее по шее, но целовать следов Шары не стал. Шара всегда обижалась («чем я хуже тебя?»), но вида не показала. Мы пошли в сторону прибрежных пальм, дружески беседуя. И вдруг я остановился как вкопанный.

Раньше у куков не было ни ружей, ни пистолетов, не говоря о пушках и пулеметах. Они прекрасно обходились луками и стрелами. Причем стреляли из луков так метко, что попадали хищнику в глаз с расстояния в сто метров. В любой — правый или левый, по заказу. Хищник только-только выглянул из-за дерева, только-только выбрал самого упитанного и вкусного кука, а тут — бац! Стрела из лука. И всю жизнь он ходит как одноглазый пират.

Сейчас же я увидел ружья, гранаты и прочую военную амуницию.

— Откуда все это? — спросил я.

— От верблюда, — ответил Рукан.

Я хотел было обидеться, но вспомнил, что озеро в этих местах мелкое, здесь не может причалить корабль. Очевидно, все это добро было переправлено сюда на верблюдах.

Рукан подтвердил мою догадку.

— Твой друг привез нам все на подводной лодке. В бухту Гра-гра. А мы потом переправили сюда на верблюдах.

— Он мне не друг! — закричал я. — Это Митька из дома номер один по третьему Прямоколенному переулку. Грязная и преступная личность. А гадости эти вам зачем? Он хочет, чтоб была война. Чтобы на этой войне нажиться! Но вам-то она зачем?

— Послушай, Кур, — сказал Рукан. — Я тебя очень уважаю. Очень. Но почему ты защищаешь чуков? Этих немытых и противных чукенышей?

— Неправда. У них есть баня и ванная. У них есть даже душ.

— Да, есть. Ты им построил. А раньше?

— Нет. Они сами построили, я только немного помог.

— Но они едят мясо и рыбу, почти живьем.

— Каждый ест то, что ему нравится, — сказал я. — Одни — мясо и рыбу, другие — фрукты и овощи. Чуки живут на севере, там холодно. Им нужна сытная калорийная пища.

— Не нужно им ничего. Скоро им ничего не будет нужно! И мы это докажем!

— А если они докажут вам?

— Кто? Чуки?!

— Да. Они отличные воины.

— Это мы еще посмотрим.

— А стоит ли смотреть? Что они сделали вам плохого?

— Они передвинули экваторную черту!

— А они говорят, что передвинули вы.

— Мы не передвигали, мы только вернули на место.

Наш разговор зашел в тупик. Бессмысленно разбираться, кто первым передвинул эту злополучную черту, а кто вернул ее на место.

— Послушай, Рукан, — сказал я. — Ты умный человек. Ну, какая разница, где проходит экватор, метр вправо или метр влево. Что этот метр? Какая вам разница?

— Это дело принципа.

Подобные слова я уже слышал. То же самое мне говорила Сия. Да, мой заклятый друг славно здесь поработал. Мы приблизились к складу оружия. Я увидел еще и зимние шапки, телогрейки, валенки. Все рваное, грязное, будто их носили лет сто назад.

Я подбросил ногой одну из телогреек:

— И сколько вы за это барахло заплатили?

— Недорого. Двадцать… или тридцать жемчужин. Если б вы видели эти жемчужины. Каждая с абрикос.

Таких жемчужин нигде больше нет. Нигде в мире. Совершенно необыкновенного цвета и причудливой формы. У нас они бы стоили миллионы.

— Но это целое состояние! — закричал я. — За них можно корабль купить, а не это барахло.

— Нам не нужен корабль, нам нужна победа.

Разговор терял всякий смысл. Мы оба это поняли. Тем временем солнце зашло за гору и наступили сумерки.

— Ладно, — сказал Рукан. — Ты устал. Завтра договорим. Он повел меня по еле заметной тропинке в сторону леса. Только мы вошли в лес, он остановился.

— Полезай наверх. Здесь у нас дом для приезжих.

Я поднял голову и увидел на ветвях домик, похожий на скворечник.

— Спокойной ночи, до завтра.