НИИ особого назначения - 2

— И будет суд теперь? — спросил я.

— Никакого суда не будет, — решительно сказала Настя. — Все, топай к себе, отсыпайся, или что там у тебя за планы на сегодня.

Настя газанула еще до того, как я успел захлопнуть дверцу машины, а я остался стоять перед главным зданием базы.

Обалдело стоять.

В голове не было никаких мыслей, мозг молча переваривал полученную информацию. Если отвлечься от того, что произошло это именно со мной, мне эта их социальная концепция даже нравилась. Всегда бесили долбоклюи, у которых сил не хватало донести окурок до мусорки или убрать говно за своей собакой. И еще те, кто перся через дорогу на красный, рисовал на стенах всякие загогулины или еще как-нибудь гадил по мелочи. Казалось бы, ну что сложного — соблюдать правила, а?

В местной версии СССР государство почесало тыковку и решило, что придется исправлять это положение силовыми методами, раз простые объяснения не доходят. И исправило. Продемонстрировало, что случается, если лишить человека всех тех благ, которые он воспринимает как нечто само собой разумеющееся. И отправились все эти долбоклюи работать за еду под строгим присмотром. Собственно, как я понял, ситуация со мной была сложной, но не максимально. Хотя…

Да хрен знает.

Я махнул рукой и потопал к себе. Досыпать мне уже не светит, значит надо принять душ, позавтракать и на тренировку. Меня вроде не уволили и права на тренировки не отняли. Только права на вождение пока что из значимых…

Если честно, я ожидал каких-нибудь «пропесочиваний на собрании» или, там, помещения на «доску позора», как в старых советских фильмах. Наверняка ведь сигнал о моем приводе в милицию уже доставили. Значит последствия не заставят себя ждать.

Но ничего.

На завтраке все шло как обычно. Я точно так же взял поднос, пристроился в хвост очереди, взял тарелку овсянки с маслом, набрал на пустую тарелку всяких полезных протеинов — глазунью из пары яиц, сосиски, сыр. Набулькал в стакан из чайника так называемый кофе с молоком. Постоял у емкости с толстенькими сырниками, но брать не стал. Сладкого не хотелось, достаточно того, что кофе сразу с сахаром.

Остановился, выбирая свободное место. Заметил отчаянно машущего мне Шурика.

— Привет! — я поставил поднос на сто и сел. — Есть какие-то новости?

— По моим расчетам сегодня ночью снова должна быть трансляция, — прошептал он. — У нас же все в силе? Встречаемся в час у озера?

— Ох… — я потер глаза кулаками. Ну да, я же не рассказал Шурику о том, что уже, кажется, знаю, чем этот наш эксперимент закончится.

— Ты хочешь отменить наш эксперимент? — заволновался Шурик.

— Нет-нет, — я помотал головой. — Просто спал плохо сегодня ночью. Постой… Так это твоя записка была у меня в двери?

— Ну да! — Шурик покивал. В глазах — азарт, на лице радость. Детский сад, вторая группа.

— Фух, — я взял ложку и стал размешивать масло в овсянке. — А я уже черте что себе навыдумывал. Зачем такая конспирация, если ты все равно мне сейчас все то же самое вслух повторил?

— Ну… Я подумал, что… — Шурик потупился. — Что будет лучше, если все это будет похоже на игру или что-то вроде. Понимаешь, меня ведь с этой «жужжалкой» всерьез никто не воспринимает. Меня сначала это злило, но сейчас я думаю, что пусть так и будет. Хобби такое, понимаешь. Игра… Которая на самом деле совсем даже не игра, ведь так?

«Игра, которая совсем даже не игра…» — мысленно повторил я. Это как будто описывает всю местную жизнь. Которая на первый взгляд кажется чем-то таким легким и светлым, пока не начинаешь натыкаться на механизмы, которые эту самую легкость и светлость обеспечивают.

— Так все в силе? — потормошил меня Шурик. — Или тебе нужно поспать перед завтрашней миссией?

— Конечно, — кивнул я. — После обеда у меня вроде есть свободное время, устрою себе тихий час. А у меня завтра миссия?

— Тебе на плюшку должно было уведомление прийти, — Шурик постучал пальцем по запястью.

— Не смотрел еще, после завтрака гляну, — сказал я. — Но все равно все в силе, договаривались же.

Отлегло на самом деле. Меня эта записка слегка смущала и тревожила все-таки. Хорошо, что ответ оказался таким простым. В духе пионерлагеря.

Я принялся за свою овсянку. Шурик с радостным выражением лица вгрызся в пирожок.

— Вершинин кто? — раздался голос от входа, когда я допивал свой кофе и дожевывал последнюю сосиску. — Клим Вершинин здесь? К тебе там пришли, на улице ждут. Так что дожевывай быстрее!

Да серьезно⁈ Кого это там принесло с утра пораньше? Я отнес грязную посуду на стойку и направился к выходу.