Первая академия. Том 3

* * *

Был вечер, когда дирижабль стал снижаться. Красный шар солнца катился за горизонт. Внизу, недалеко от посадочной площадки, толпились встречающие — мужчины и женщины в светлых летних нарядах.

Механизмы притянули летательный аппарат к земле стальными канатами, дверь открылась, откинулся трап. Пассажиры по очереди стали покидать воздушное судно. Когда я вышел, сразу же ощутил духоту прогретого за день воздуха. Екатеринбург встретил меня безжалостной уральской жарой.

Меня встречал усатый тип в сером костюме. Он держал в руках бумагу с моим именем. На стоянке возле площадки нас ждал тёмно-зелёный седан «Борей» — большой комфортабельный автомобиль начала тридцатых годов. Я положил чемодан в багажник, устроился на заднем сиденье, и мы поехали. Путь наш лежал в загородный особняк Оболенских.

Ехали долго, наворачивая круги по городским закоулкам. Шофёр говорил, что пытается таким образом избежать слежки. Неизвестно, знали Демидовы о готовящемся нападении или нет, но Оболенские старались свои перемещения держать втайне.

Но вон мы выбрались из городской черты, оставили позади пару деревенек и небольшой завод с одной трубой, свернули на узкую грунтовку, и вскоре в свете фар показались кованые ворота, по обеим сторонам которых возвышались каменные колонны, увенчанные скульптурами орлов.

Водитель посигналил, охранник открыл ворота, мы проехали за ограду. Особняк стоял в глубине сада боком к главному въезду. Дом почти полностью закрывала зелень растущих вокруг берёз. Фонари не горели, и территория тонула во мраке. Освещено было только высокое крыльцо, на площадке возле которого скопилось множество техники: семь легковых машин, четыре грузовика и шестиколёсный броневик с пулемётной башней на крыше.

Несмотря на поздний час, во всех окнах горел свет, а рядом с особняком курила группа мужчин в костюмах. Я сразу понял, что дом этот — база стражи рода.

На крыльцо вели две полукруглые лестницы. Я поднялся вслед за шофёром, нёсшим мой чемодан, мы вошли в двери и оказались в просторном холле, заставленные коробками и деревянными ящиками.

Мне навстречу выбежал невысокий светловолосый господин средних лет с мелкими длинными усиками над тонкими губами, облачённый в клетчатый костюм-тройку. Как показало моё эфирное зрение, мужчина обладал развитой печатью огня.

— Алексей Васильевич, здравствуйте, — невысокий господин вежливо улыбнулся и протянул мне руку. — Позвольте представиться: Борис Порфирьевич Оболенский. Добро пожаловать в мой дом.

— Здравствуйте, рад нашему знакомству, — я ответил рукопожатием. — Пётр Петрович рассказывал мне о вас. Кстати, он здесь?

Глава рода говорил, что мне предстоит гостить у Бориса Порфирьевича. Это был родственник. Он управлял заводами Оболенских на Урале и самвладел несколькими предприятиями. В общем, человек очень важный и влиятельный.

— К сожалению, Петра Петровича ещё нет. Он прибудет на днях. А вы пока располагайтесь. Здесь много народу. Часть нашей стражи пришлось расквартировать в усадьбе, но вы не волнуйтесь, для вас выделена отдельная комната на втором этаже. Вы проголодались с дороги?

— Да, благодарю, от ужина не отказался бы, это точно.

— Пойдёмте покажу ваши апартаменты и распоряжусь, чтобы слуга принёс поесть. А завтра приглашаю вас в девять часов на завтрак. Столовая — направо и в дальний конец, — Борис Порфирьевич указал на дверь, что вела в соседнюю комнату.

Здание имело анфиладную планировку. Все комнаты соединялись друг с другом. Сквозь распахнутые двери виднелась гостиная с вычурным камином, богато украшенным скульптурами, за гостиной находилась ещё одна комната.

Здание полнилось людьми. Мужчины в костюмах сидели за столами, ходили туда-сюда, что-то перетаскивали. Ящики стояли не только в холле, но и буквально везде. Некоторые оказались открыты. Оружие, патроны, консервы, одежда — здесь всего было в достатке.

— Подготовка, смотрю, идёт полным ходом, — заметил я.

— Несомненно! Наша дружина собрана и почти готова отправиться в бой, — проговорил Борис Порфирьевич. — Скоро мы поквитаемся с господами Демидовыми. Вы даже не представляете, что здесь, на Урале, творилось последние годы. Шагу ступить нам не давали. Я своих детей без охраны в школу не мог отправить. Но теперь всё измениться… Однако сразу предупреждаю вас, Алексей Васильевич, все приготовления должны оставаться втайне до самого часа возмездия. Никто из стражников не покидает территорию без крайней надобности, и вас я тоже настоятельно прошу этого не делать. Поймите, если противник узнает, где мы собираемся, последствия могут быть катастрофическими!

— Понимаю. Секретность важна — отрицать это стал бы только полный дурак. Я сюда не развлекаться приехал, а работать.

— Вы совершенно верно говорите, Алексей Васильевич. Вы же месяц с нами будете, так ведь?

— Да, мы с Петром Петровичем договорились на месяц.

— Превосходно! Думаю, за месяц проблема будет улажена.

— Но торопиться тоже не надо. Рода, с которыми вы воюете, очень сильны.

— Вот только с Оболенскими тягаться им не с руки. Мы им готовим очень неприятный сюрприз. Прошу, — Борис Порфирьевич указал рукой на лестницу, и мы отправились на второй этаж. Шофёр с чемоданом последовал за нами. Всего же в здании было три этажа, по крайней мере, в центральной части.

В холле на втором этаже мы наткнулись на трёх девиц. Две, одетые в женские брючные костюмы, сидели за столом: одна заряжала магазины для пистолета-пулемёта, вторая читала газету, третья, самая молодая, расположилась с книжкой на диване. Она была в брюках и блузке, пиджак лежал рядом. Я сразу же отметил большие глаза и пышные вьющиеся волосы девушки, собранные на затылке под большой деревянной заколкой.

— Позвольте представить, — проговорил Борис Порфирьевич, — моя дочь, Мария Борисовна. Мария, это друг нашей семьи, столбовой дворянин Алексей Васильевич Дубровский.

Девушка с вьющимися волосами опустила книгу на колени, посмотрела на меня пристальным цепким взглядом и легонько кивнула:

— Приятно познакомиться, Алексей Васильевич.

— Я тоже рад знакомству, — вежливо ответил я.

Другие две женщины вскочили со своих мест и поклонились.

— А это наши стражницы, — добавил Борис, не назвав имён. — Пройдёмте дальше.

Мы с хозяином дома прошли две комнаты, в первой располагались небольшой письменный стол и пустой шкафчик, а во второй — куча составленных друг на друга стульев и деревянные ящики. Тут было пусто, тихо и темно.

Из комнаты со стульями и шкафами мы свернули налево и оказались в небольшой спальне. Одноместная кровать, платяной шкаф, комод на кривых ножках, на котором возвышалась бронзовая статуэтка медведя, и маленький овальный столик — вот и всё, что здесь было. Обои выглядели старыми, паркет скрипел, как в этой, так и в других комнатах. Складывалосьвпечатление, что в особняке долгое время никто не жил.

Пожелав доброй ночи, Борис Порфирьевич удалился, шофёр — тоже, оставив чемодан в спальне.

Я разложил вещи. С собой взял кое-что из одежды и трофейный револьвер-артефакт. Его спрятал в комоде.

Час был уже поздний, когда в дверь постучали. Я подумал, что это слуга принёс поесть, и велел войти. Дверь открылась. На пороге стояла девица с вьющимися волосами.

— Большой дом, не правда ли? — проговорила девушка. — Здесь жил мой дед, а мы с братом часто гостили у него, пока он не погиб на войне.

— Мне жаль. У меня тоже родственники погибли на войне. Многие рода понесли потери.

— Можно войти? Отец, наверное, посчитает это не очень приличным, но я не могла удержаться.

— Да, проходите, — я закрыл пустой чемодан и сунул в шкаф. — Удержаться от чего, если не секрет?

— От любопытства. Я многое о вас слышала. Надеюсь, не помешала?

— Сказать по правде, дорога была долгой, и я ужасно устал. Но если желаете, могу ответить на пару вопросов.

Дорога меня утомила, и я был не настроен вести задушевные беседы даже со столь красивой девушкой. Но, кажется, гостью это не очень-то и волновало.

— Тогда прошу прощения за моё внезапное вторжение, — произнесла Мария без тени сожаления. — Отец говорит, что я очень любопытна. Наверное, он прав.

— Так о чём вы меня хотели спросить, Мария Борисовна?

— Ой, давайте лучше просто по имени. Надеюсь, вы не возражаете? Не люблю эти отчества, сразу чувствую себя солидной сорокалетней дамой.

— Я совершенно не против, Мария. Тоже можете звать меня по имени.

— Про вас рассказывают, что вы победили триста дружинников Шереметева. Неужели это правда? — Мария скрестила руки на груди, прислонилась к дверному косяку и бесцеремонно уставилась на меня.

— Это сказки. Дружинников было гораздо меньше, а со мной были стражники. Одному мне триста человек не одолеть.

— Так и думала. Слухи всегда врут. А то, что вы — самый сильный маг огня в Первой Императорской Академии, это тоже выдумки?

— Среди первых и вторых курсов — пожалуй, да. Зимой я занял первое место на государственных состязаниях среди младшей группы факультета огня. Про всю академию не скажу.

— О, первое место! Впечатляет. Вы, наверное, много чего умеете? Я имею в виду заклинания.

— По сравнению со сверстниками — возможно. По сравнению с мастерами я — неуч.

— До мастеров всем нам далеко. Что ж в этом удивительного? Они тренируются всю жизнь до самой старости.

«Как и я в прошлой жизни», — подумал я, а вслух сказал:

— Надо ставить себе большие цели.

Мария улыбнулась:

— Я полностью с вами согласна. Ну что ж, не смею вас больше отвлекать. Завтра утром увидимся в столовой. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, — ответил я.

Непосредственный и живой характер моей новой знакомой подкупал моментально. Похоже, ей было плевать на правила приличия… по крайней мере, некоторые. Интересно, а она тоже собирает участвовать в битве? Неужели отец разрешит ей это? Впрочем, ничего удивительного. Иногда девушки тоже обучались боевой магии и сражались наравне с мужчинами, особенно когда последних не хватало.

Едва Мария ушла, в дверь снова постучали. Явился слуга с подносом, на котором стояли тарелки, чайничек с заваренным чаем и чашка.

На следующий день за завтраком присутствовали я и пять Оболенских: Борис Порфирьевич, его племянник Максим — молодой человек примерно моего возраста, Мария и два мужчины средних лет, тоже являющиеся близкими родственниками. Все они собирались участвовать в «акте возмездия», как Борис Порфирьевич называл предстоящую войну с Демидовыми.

Что интересно, Мария за столом вела себя не столь развязно, как вчера вечером в моей комнате. Говорила мало, держалась скромно, но гордо — в общем, так, как и подобает девушке из благородной семьи. Однако от моего внимания не укрылись взгляды, которые дочь Бориса Порфирьевича постоянно кидала в мою сторону.

Поле завтрака Борис вместе с двумя старшими Оболенскими, куда-то уехал, Мария отправилась к себе наверх, а мы с Максимом остались внизу и немного поболтали о том о сём. Его отец, как оказалось, погиб два года назад в драке с Демидовыми, с тех пор парень находился на попечении дяди и мечтал об отмщении.