Стая Тамерлана

Глава 7

Пока Соболихин развлекался в «Свече» два больших джипа колесили по городу. Они, согласно намеченному плану, объезжали принадлежащие ему склады. Всего у Соболя было пять складов. Охранникам показывали листок, на котором за подписью патрона было написано:

Почерка Соболя никто толком не знал, но число стояло сегодняшнее и подпись его. Бумажка была помятой. Посредине первой фразы красовалось большое жирное пятно с расплывшимися буквами под ним, а слова: «Меня не беспокоить» выписаны несусветными каракулями. Ясно — шеф в лом, и лучше его, действительно, не тревожить. Этот клочок менее часа назад был вырезан из «Книги для почетных гостей» и умело подредактирован.

— Никогда он так не поступал, доверять каким-то чужим… — ворчали сторожа.

— Да, понимаешь, сумку он просил привезти, синюю такую. Сам он в «Свече» отдыхает. Там со связью что-то. Не дозвониться.

— А мобильник?

— Да потерял он его, в сортире утопил, прикинь? А от чужого отказывается, выпендривается.

— Да и не писал он сам никогда писулек…

— Да не он это писал, а молодой там какой-то с ним. Сам-то Палыч никакой, наклюкался, а с сумкой этой пристал, как банный лист к жопе.

— А что, кого-нибудь из ребят не мог послать?

— Да бухие они там, в люлю все! Только Резак держится, но он, сам знаешь, от Соболя ни на шаг.

— Нет здесь ни синих, ни других сумок.

— Ну, мы посмотрим. Нет, так нет. Он сказал, чтобы мы сами поискали и обязательно привезли. А сам точно не помнит, где ее оставил, то ли здесь, то ли на другом складе.

— А что в сумке-то?

— Да нам до балды. Сказано привезти, и все.

Дозвониться до ресторана и в самом деле не получалось. Дома подтверждали — да, Владимир Павлович отбыл в «Свечу». О его пьянках, редких, но метких ходили легенды. Все сходилось.

Так, довольно спокойно, портновские хлопцы объехали три склада, а в четвертом, на окраине города, им показали от ворот поворот. Это складское помещение, самое маловажное из всех, стерегли поочередно два пенсионера. Да и то нерегулярно, один из охранников нередко запивал, и тогда здание ночевало без присмотра. Да и что там было охранять? Всякую дребедень, что уже не нужна, а выбросить руки не доходят?

Кирпичный дом был облуплен, окна потеряли прозрачность из-за грязи и пыли, ремонтировать его Соболихин пока не собирался, сторожей же держал в основном для профилактики загаживания и окончательного разукомплектования полов, оконных рам и прочих сомнительных материальных ценностей. Старческий голос из-за двери категорически заявил:

— Никаких сумок тута нету. Ни синих, никаких. Открою только самому. А записку вашу все равно не прочитаю — очки не взял.

И баста.

— Ну, что ж, сам потом шефу объяснишь, — развели посланцы руками. — Мы поехали.

Не отошли они и на двадцать метров, как дверной замок взорвался. В открывшийся проем вбежало несколько парней. Контуженый дед представлял собой препятствие в виде легкого для взятия барьера, к тому же полуживого. Сигнализация не сработала по причине отсутствия.

А находки на этом складе оказались интересными. В предпоследней комнате по левой стороне под ржавыми листами кровельного железа обнаружились четыре десантных калаша, два макара, три охотничьих карабина, три вертикалки и патроны к ним. Как раз этого оружия лишилась в результате взлома «Свеча». В одной куче с оружием валялась и папка синего цвета. С документами. Именно ее и нужно было отыскать. Детали проникновения на склад и вид находок старательно зафиксировал человек с кинокамерой. * * *

Под руководством Джафара вольеры построили по аналогии с теми, что были у его дяди в загородной псовой резиденции. То есть с глухими стенками из толстых необструганных досок, впереди решетки и дверцы на мощных шпингалетах. На решетки опускались брезентовые пологи. Перед ними, метрах в трех, протянули высокую ограду из металлической сетки. Это была дополнительная страховка. Среди присутствующих на юбилее многие уже слышали о новых обитателях собачника при «Свече», и большинству хотелось взглянуть на них собственными глазами.

Подошло время показательного кормления. Привели Тамерлана. До сих пор он отсиживался где-то в недрах ресторана и его почти никто не видел. Он был одет все в тот же наряд, в котором возник перед Аркадием Николаевичем после демонстрации присланных Якубовым ковров — синюю в горошек рубаху, военного покроя брюки и начищенные до блеска сапоги. Несмотря на опрятное платье, хромец производил отталкивающее впечатление, и люди помимо воли отводили от него взгляд. Происходило это не из-за обременительного чувства жалости и не потому, что на неудачные творения Всевышнего смотреть всегда тяжко, а скорее вследствие неких флюидов, испускаемых его неказистой фигурой. Вокруг уродца клубилась невидимая оболочка древней и неизбывной как черная тоска ненависти, расползающаяся во все стороны и гнетущая даже укрепленные цинизмом и алкоголем сердца. К вольерам двинулась небольшая шумная толпа. Тщедушный повелитель псов шел впереди, возглавляя шествие. За собаководом следовали два живых еще раба с тазами, наполненными крупно порубленными кусками мяса.

Все это напоминало экскурсию в зоопарк. А Джафар был экскурсоводом. Он шел рядом с Засединым и громким голосом давал пояснения, надо сказать, толковые, что свидетельствовало о его знании предмета. К тому же, изъяснялся он по-русски довольно чисто.

— Туркменский алабай, вообще, наверное, лучшая собака, уважаемый. Благородная. Очень древ-нее происхождение имеет — больше пяти тысяч лет известна! В одиночку может справиться с волком.

Тамерлан прицепил к одному из тазов бечевку и потащил его вдоль вольеров. Учуяв запах мяса, с другой стороны вольера залились визгливым лаем ягдтерьеры, им подтянули гончие трубными воющими голосами. Среднеазиаты из своих бункеров дружно ответили грозными захлебывающимися басами. В них зазвучала столь дикая и яростная мелодия, что люди невольно замерли, а охотничьи собаки затихли. Но мгновенно опомнились неукротимые ягдты и, будто устыдившись временной слабости, разразились душераздирающими звуками. Не надо было обладать кинологической подготовкой, чтобы понять — это вызов. Над лужайкой загремела неистовая симфония необузданной первозданной природы. Человеческая речь совершенно потерялась в этом животном оркестре. Аркадий Николаевич резким жестом распорядился угомонить старожилов. На это ушло несколько минут. А свою лютую стаю Тамерлан унял одним пронзительным выкриком.

— Уф, я думал, они никогда не замолчат, даже уши заложило, — продолжил Джафар после небольшой паузы. — Вам интересно то, что я говорю, уважаемый Аркадий Николаевич?

— Да, да, конечно…

— Хорошо. Алабай неприхотлив, и жару и мороз переносит великолепно, бесстрашен — никого не боится! Прирожденный пастух, одной собаке можно доверить целую отару — умрет, а не подведет Прекрасный боец и сторож. Злость, агрессивность у него в генах. Но вот эти собаки уже, скорее всего, не алабаи, хотя в них нет другой крови, уважаемый. Если не считать, правда, немного волчьей. Обычно новую породу выводят путем скрещивания нескольких других. Здесь все было не так. Восемнадцать лет, из поколения в поколение, Тамерлан отбирал лучших и воспитывал у них одно — стойкость, выносливость и кровожадность. С самого детства он учил их убивать. Вы не смотрите, что он такой хилый и… уродливый. Лучше чем он собак никто не понимает. Ни одна собака в мире не устоит против этих! Вы потом проверите, если захотите, уважаемый. Но их готовили для зрелища получше — они учились драться с человеком. Дядя очень любит смотреть. Это не просто алабаи, это алабаи-убийцы. Бывают экземпляры крупнее этих и красивее на вид, просто перекормленные свиньи, фи! У них, у этих, лучшая форма, поверьте, уважаемый Аркадий Николаевич.

— Да верю я, верю! А что толку?

— А вы проверьте!

— Зачем?

— А разве вам самому не интересно?!

В вольерах находилось шесть собак. Перед выдачей корма Тамерлан выводил из вольера очередного питомца, давая полюбоваться на него. Все они служили наглядной демонстрацией слов Джафара. Уши и хвосты были обрезаны, что придавало им более компактный и свирепый вид. Тяжелые головы с длинными тупыми мордами, животы подтянуты, ни капли жира, под короткой шерстью перекатывались тугие сплетения мускулов. На рассматривающих их людей собаки реагировали сдержанно.

«Да, некстати Принца я сюда притащил. Надо его держать подальше от этих тварей», — подумал Юрий Мызин. Он оставил мастифа в ресторане, запер в одной из подсобок — все-таки не уличная собака, привык жить в квартире.

В первом вольере находилась сучка, одна из двух среди привезенных собак, остальные были кобели. Ее звали Хива. Тамерлан сам давал клички своим воспитанникам и почему-то всегда присваивал им географические имена. Возможно, потому, что первым его другом был пес Дарган, тоже названный созвучно одному из населенных пунктов. Исключения из этого правила случались, но редко. Хива лежала, высунув язык и прикрыв глаза. Вид у нее был утомленный, очевидно, она неважно перенесла дорогу, или просто хандрила. Выйти не пожелала, но ее было хорошо видно благодаря лучам света, проникающим через щель в верхней части тыльной стены. И на свой кусок мяса она отреагировала вяло, будто делая одолжение.

Следующим был Шайтан, серо-рыжий кобель, угрожающе скалившийся на людей, видимых из-за спины Тамерлана. Его кличка была как раз исключением из географического правила. Шайтана Заседин уже наблюдал в деле. В тот день, когда получил грузовик экзотических живых подарков. Зрелище получилось не слабое.

«Вот то, что нужно Каретникову. Увидев этих зверей, он до потолка подскочит. Надо пригласить его, пусть ученый поглазеет», — усмехнулся про себя Заседин, и, не теряя времени, распорядился на сей счет.

Тем временем Шайтан выпрыгнул из вольера, потерся о ногу своего кумира и легко, как пушинка, заскочил обратно. Негромко заурчал оттуда, показав толпе зубы, и вонзил их в свою порцию. Он вел себя подобно модели на подиуме — выступал с немалой долей самолюбования и легким презрением к публике.

— Ну и клычищи! — воскликнул кто-то в толпе.

— Такими зубцами только лес пилить! — поддержали его.

— А сколько они способны съесть за раз? — поинтересовался еще один любопытный.

Джафар перевел вопрос Тамерлану. В ответ псарь что-то прокурлыкал.

— Он говорит, все вместе за двое-трое суток коня съедают.

— Ни хрена себе аппетит!

— Да с ними разоришься к едрене фене! Где же столько лошадей напасти? Табуна на месяц не хватит!

Джафар добросовестно перевел восклицания. Послышалось ответное курлыканье.

— Он имел в виду тот случай, когда их много было, еще у нас, в Узбекистане. Потом часть мой дядя продал или подарил, а этих, лучших, прислал Аркадию Николаевичу. Зато им потом несколько дней можно еды не давать, но если к боям готовить, кормить нужно чаще и помалу.

— А когда вы собираетесь их выставлять, Аркадий Николаевич? И против кого? — поинтересовался остановившийся сразу за Засединым Женя Махонин.

— Пока не думал. Да и не знаю, надо ли это? А что, тебе Шайтан понравился?