Ксения

* * *

Туренев вернулся в начале января. Снег пал недавно, и только в Коломенском Михаил пересел из повозки в сани. Афанасий Власьев еще оставался в Польше, он готовил приезд Мнишков.

— Хороша ли моя невеста? — спросил Самозванец. — Отвечай прямо. С тобой я буду говорить особо, ты не льстец, не хитрец московский. В Европах ты видел немало достойных особ, сравнится ли с ними панна Марина?

— Она умна и привлекательна, — ответил Михаил. — Но мне не довелось разговаривать с ней прямо.

— Зачем же я тебя посылал? — спросил Самозванец.

— Это и для меня загадка, — сказал Михаил. — В Москве я принес бы больше пользы. Вы, ваше величество, обещали смотреть мои чертежи.

— Я помню. Но пока ты должен заняться достройкой новых хором. Я хочу сделать одно крыло по-иному, не так, как у нас. Чтоб было светло, просторно, а в простенках стояли бы мраморные чаши, висели картины.

— Но как же город? Быть может, там построить дворцы, а в них развесить картины? Такой город сделает вам честь.

— А как бы ты его назвал? — спросил неожиданно Самозванец.

— Об этом надо подумать, — уклончиво ответил Михаил.

— Что же тут думать? — сказал Самозванец. — Имя ему Деметриус-Порт!

Сказанное ему понравилось.

— Деметриус-Порт. Или Кесарев-Дмитров. А где ты наметил его возвести?

— На окских холмах, ниже Серпухова, — ответил Михаил.

— Недурно! — воскликнул Самозванец. — Надо там, где я перешел Оку на пути к отеческому престолу. А сколько тебе надобно на постройку? Нельзя ли раскинуть начало к приезду моей невесты и возвести дворец, в котором она могла бы остановиться на пути?

— Это будет нелегко, — сказал Михаил. — Самборский проезд достигнет Оки не позже середины апреля, осталось всего три месяца, за это время можно сделать общие обмеры и разбить план.

— Дворец, дворец! — сказал Самозванец. — Поставить мне дворец для начала, остальным займешься позже.

— Но ваше величество!..

— Таково наше повеление! — сказал Самозванец. — Ты сам навел меня на мысль.

— Я говорил об идеальном городе, а не поспешном дворце! — воскликнул Михаил. — За три месяца можно сделать только брусяные хоромы, а я думал о камне и кирпиче.

— Сначала пусть будет дворец, — твердо сказал Самозванец, — а там уж расстроимся дале. Я хочу, чтоб мои гости видели перемены.

Тем же днем он писал в Самбор:

«Ясновельможная панна, нареченная наша невеста, пришло нам на ум воздвигнуть в честь вашу город. В числе ваших прочих владений он будет отдан в вашу волю и назван Маринград. Вы встретите этот город на пути к Москве и убедитесь в истинной нашей любви и щедрости…»

Ксении же говорил:

— Я выполню любую твою причуду. Хочешь, возведу тебе целый город? Заживешь в нем королевой. Назову в твою честь. Аксиньев! Или придумай сама. У меня есть отменный строитель, в Европах учился. Что глядишь? Не веришь? Глаза-то вон как полыхнули. Ты плохо знаешь меня. Ах, Ксенюшка, да сказала б хоть слово. Золотом осыплю тебя. Хочешь город?

Тут губы ее разжались и она сказала коротко:

— Хочу!

Он всплеснул руками:

— Вот оно что! Значит, малую цену до того предлагал. С города бы начать, давно бы все сладилось. Когда ждать твоей милости?

— Как город поставишь, — произнесла она твердо. — Да чтоб на Флоренский лад.

Ночью он кусал себе ногти и размышлял: «Поди знай ее. За город согласна. Так ли я представлял? Нет, каверза, каверза! Но какая? Город-то я поставлю. Не ей, не Маринке, себе. Дмитроград. Великолепный, большой будет город. Затмит саму Москву. Там и заживу. Но с кем?» Хоть и катилось все прямым ходом к свадьбе, не верил, что обвенчается с Мнишек. Что-то да случится. Умер же Иоганн, не дождавшись Ксении. Уж больно Марина тоща, ядовита. Вот бы и впрямь жениться на Ксении! Ах, если б она полюбила! Да не любит. И не подкатиться никак. Словно стеной окружена неприступной. Взять силой. Да ведь не к тому шел. И странными владеет для него чарами. В ее чистый, хрустальный мир войти хочется чистым, хрустальным. А если разбить тот хрусталь, нужны ли осколки? «За город, — размышлял он, — нет, это обман, хитрость…»

Утром велел наделить Михаила Туренева людьми и деньгами для закладки нового города на Оке.