Ксения

* * *

Записки Каспара Фидлера.

«Месяц январь 1606 года, в Москве.

Кругом зреет измена. Дошло до того, что и духовные лица покушаются на жизнь царя. Один священник после пытки признался, что должен был подлить яда в святую чашу, таким образом Дмитрию суждена была гибель после принятия святых даров. Во дворце нашли следы чародейства, странные сосуды, корешки и травы. Царь, однако, относится ко всему легко и продолжает готовиться к походу на крымских татар. В Елец, что находится на южной границе, везут припасы муки, свинца и пороха, а также снаряжение, рассчитанное на триста тысяч воинов. Царь отправил крымскому хану посла с угрозами, чтобы тот вернул все подати, взятые с Московского государства.

А между тем поговаривают, что нынешний царь вовсе не истинный сын Иоанна Мучителя. Один из наших уверял меня, что так оно и есть и пора подумать о своей судьбе, ибо вряд ли московиты станут долго терпеть такого царя. Мне намекали также, что есть люди, которые в будущем станут щедрыми покровителями, нужно только вовремя оказать им услуги и по крайней мере не мешать восстановлению истинного порядка.

Мне трудно обо всем этом судить. Я уже три года в Московии, но до сих пор не вполне понимаю русских. Они Добродушны, открыты, но их нрав переменчив, что вполне доказывает характер царя Дмитрия. Он очень вспыльчив, и я видел не раз, как он кидался на своих людей с палкой. Не успевали еще синяки вздуться на теле побитого, как царь уже похлопывал его по плечу и одаривал милостями. Государь честолюбив. Экке Схорн, слывущий человеком умным, сел с ним играть в шахматы. Схорна предупреждали, что государь не любит проигрывать, но Схорн Увлекся и забыл сказанное. Когда на доске оставалось несколько фигур и ясно было, что Схорн побеждает, царь встал, прошелся по палате и спросил: „Ну что, любезный, долго собираешься тянуть? Не пора ли сдаваться? Я не люблю сражений, когда приходится добивать лежачих“. Схорн опомнился и поспешно признал свое поражение. „То-то же, — сказал государь, — что мне играть с немцем?

Вот с папой римским я бы сыграл“. Он считает себя великим полководцем и жалеет, что не жил во времена Александра Македонского. „Тогда бы он стал мне другом“, — говорит царь. Ходят слухи, что он хочет отнять корону у короля Сигизмунда. О прочих властителях Европы он говорит снисходительно, а императора Рудольфа называет ничтожеством. Себе же присвоил множество титулов, Непобедимого Кесаря, Августа и даже герцога Ливонского, хотя Ливония еще не покорилась Московии. Что и говорить, властителям мира многое позволительно, но кто знает, на каком шагу они могут оступиться?»