Волчий огонь

12

Просыпаюсь я от резкого звука. Резко подскакиваю на шкурах, озираясь, и фокусирую взгляд на вошедшем ко мне Харе.

– Здравствуй, Дина, как спалось? – старый волк улыбается одними губами, подходя ко мне.

Опускается на корточки рядом с моей постелью и тянет руки к перевязи на шее. Инстинктивно отшатываюсь.

–Тише, девочка, т-ш-ш…

Повязка медленно сползает, ослабляя давление. Хар перехватывает пальцами мой подбородок и отворачивает мне голову вбок. Касается метки едва ощутимо.

– Хорошая регенерация…– ловит мой взгляд, – Все, Дина, уже зажило.

– Спасибо, – сиплю, все-таки отсаживаясь подальше и потирая шею. На ощупь остался маленький шрам, сразу под тонким обручем ошейника.

Хар задумчиво смотрит на место укуса, жует губы. Снова переводит взор мне в глаза.

– Я пока запретил ему подходить к тебе…

Моментально бросает в жар, стоит вождю упомянуть Гера. Чувствую, как лицо пылает. Нервно сжимаю шкуру в руках.

– Пока он кое-то для меня сделает, – вкрадчиво продолжает Хар, щурясь, – Кое-что, что и тебя может спасти…Так что в твоих интересах, девочка, чтобы он быстрее согласился. Пилот- молодой еще волк, я сам таким был. И я знаю – он не сдержится, сегодня же опять будет рядом крутиться. Но я хочу, чтобы ты напомнила ему, если появится, про мой с ним уговор…И отказала! Ты меня поняла?

Выгибает седую бровь, подаваясь ближе.

– Поняла? Я учую…– показательно втягивает воздух, раздувая ноздри.

– Да, – киваю.

– Хорошо, – Хар кивает и поднимается с корточек. Разговор окончен для него.

– Постойте, – окликаю я волка уже у самых дверей.

– Да? – оборачивается.

– Хар, а что мне делать тут? – я обвожу руками пещеру, – Просто сидеть? До самого ритуала?! Это еще двадцать лун! Я сойду с ума.

– Нет, почему же, можешь выйти, – хмыкает старый волк добавляет лукаво, – Если, конечно, стаю не боишься. А так иди, гуляй. Только плащ не забывай накидывать. Он запах самки перебивает – лишним не будет.

– Прямо сейчас могу выйти? Одна? – я удивленно округляю глаза.

– А кто тебе нужен, девочка? Ну, хочешь возьми Фрида, если он согласится, конечно.

– Я думала, он меня сторожит, – хмурюсь.

– Вчера ночь дикая была, да – сторожил. Больше особо не будет. Стая редко так гуляет, не положено. Да и пар спустили все…

Волк опять разворачивается к двери. Видно, что его утомил уже разговор со мной. Но я опять спрашиваю. Больше мне не у кого.

– Неужели не боитесь, что сбегу?

– Куда? – фыркает старик раздраженно, – Мы в каменной чаше, выход один. Тебе некуда деться, девочка. Как и остальным.

Сказав это, вождь покидает меня, громко хлопнув дверью. А я в растерянности смотрю ему вслед. Вот так запросто можно выйти? Кажется, что подвох…Подхожу к маленькому окошку и выглядываю на улицу. Там пустынно. Все спят, хоть солнце уже высоко и припекает мне лицо. Впрочем, ничего удивительного- стая шумела до самого утра, празднуя.

Лишь вдалеке, на главной площади пара волков медленно, будто нехотя прибирают заваленные объедками столы, да еще один метет улицу от разбросанного повсюду хлама. Приглядываюсь. Что-то в этой фигуре вервульфа с метлой кажется мне смутно знакомым.

Волк с метлой же вдруг резко выпрямляется и смотрит в мою сторону, принюхиваясь. Щурится от солнца, пытаясь разглядеть. Инстинктивно пригибаюсь пониже и продолжаю наблюдать. Волк отворачивается. Он далеко, не сильно видно, да и я вчера так напугана была, что все лица сливались в одну серую массу, и все же мне кажется, что это Рольф, друг Гера. Невольно отмечаю, что они похожи. Почти один рост, темные длинные волосы убраны в хвосты, поджарые фигуры. Рольф лишь немного суше, чем Гер, плечи поуже. Не удивительно, что вчера я их перепутала в полутьме и с красной пеленой ревности на глазах.

«Интересно, а Гер сейчас где? – раздумываю, рассеянно наблюдая за метущим волком, – А Рона?!». Можно было подойти и просто спросить, тем более, что, оказывается, перемещения мои по логову стаи не запрещены. Но я пока не решаюсь. С трудом верится, что это действительно безопасно. Ни одной женщины из сотни не видно поблизости…

И, стоит только об этом подумать, как какая-то девушка, замотанная по самый нос в красный плащ, появляется на горизонте. В руках у нее стопка грязных деревянных тарелок, составленных целой горой почти до самого подбородка. Но, несмотря на это, походка неизвестной легка и, кажется, она даже умудряется что-то напевать, неся тяжелую посуду. Девушка проходит мимо метущего Рольфа. Будто специально жмется по широкой тропинке поближе. Волк поднимает голову, замирает, наблюдая за девушкой, и смачно шлепает ее по заднице, когда та проплывает мимо. Девчонка смеется, запрокидывая голову, и капюшон плаща спадает. Я застываю, узнав ее. Рона! Это же она. В следующую же секунду вылетаю из пещеры вслед за вертянкой, чудом не забыв схватить свой красный плащ.

– Рона! Рона! Подожди!!

Я бегу за исчезнувшей за пригорком вертянкой, путаясь в красном плаще. Тяжелый капюшон шлепает по плечам и подлетает в воздух. Со стороны наводящих порядок волков раздается нестройный свист. Торможу. Накидываю капюшон, заворачиваюсь в плащ поплотнее и торопливо иду дальше.

Когда тропинка змеей спускается с плато главной поляны вниз, мне открывается вид на долину по другую сторону. В первую секунду теряюсь, потому что здесь волков оказывается не в пример больше, чем в секторе, где расположена отведенная мне пещера. Кажется, меня определили в "спальный район", здесь же выдолбленные пещеры выглядят по-другому: с широкими входами, где-то даже без приделанных дверей и большими выбоинами-окнами, вокруг инструменты, скамейки, столы, один волк лепит посуду из глины, другой вытачивает нож, третий мелит муку, вручную крутя жернова из двух больших круглый камней – этакий стихийный рабочий городок с мастерскими и местными лавочками. А немного в отдалении особняком выдолбленная пещера в два яруса с узкими длинными окнами. У входа на карауле два волка, и кровавый кустарник оплетает стену. Я почему-то сразу понимаю, что это он. Общий дом, где волки держат пойманных девушек. По спине пробегает озноб…

– Дина, ты! – Рона подлетает так неожиданно, что я крупно вздрагиваю, испугавшись.

Не дает мне опомниться- уже тянет куда-то за собой, впихнув мне в руки половину посуды, которую несла.

– Рада, что с тобой все хорошо, подруга, только нечего тут на месте стоять! – бурчит вертянка, подталкивая вперед, – Еще и капюшон сполз! Хочешь, чтоб тебя зубоскалы эти разглядели получше? Так в общий дом тогда сразу иди, что уж. Зачем тянуть?

– Рона, я-то как рада, что ты жива! – пищу тихо, ее перебивая, – Да и я. Так нас пугали…А оно не так пока и страшно все…

– Ну как не страшно, – Рона становится серьезной, бросая хмурый взгляд на общий дом, – Там вон две ночь не пережили…Как уж дальше пойдет – не знаю. Говорят, теперь до ритуала, нам больше местных ядовитых жуков надо бояться, да лихорадка еще какая-то волчья ходит. Им пару раз чихнуть, а мы так чихаем, что и легкие кусками выплевываем. Вот так…

– Как не пережили? – перебиваю вертянку ошарашенно.

Она тем временем заводит одну из пещер без дверей, и я следую за ней. Внутри эта пещера оказывается широкой, длинной и с высокими сводами. Настоящий зал. Из противоположной стены, прямо из камня веселой струей бьет родник. Вода попадает в желоб, по которому стекает в сеть из связанных рукотворных ванн, а оттуда по такому же желобу уходит куда- то под землю. В двух из этих молодые волки, косясь, моют посуду, мы присаживаемся к третьей ванне.

– На, – Рона первым делом дает мне тряпку, и продолжает шепотом, поглядывая на работающих волков, – Хорошо три, а то больше работать не возьмут. А это значит – сидеть взаперти все двадцать оставшихся лун, потому что просто так нам по землям стаи бродить никто не даст – приставать будут на каждом шагу, если бездельничаешь. Вроде как трудом стае не служишь, так дыркой послужи. И плевать им будет и на метки, и кому именно тебя вожак подарил. Не безопасно, ясно?

– Ты-то как так быстро сориентировалась? – удивляюсь я, начиная отмывать первую тарелку.

– Ну, жить захочешь…– улыбается вертянка, – А вообще мне Рольф много ночью рассказал. Друг Гера твоего. Это ты со своим волком только и делала, что лобызалась, а я, знаешь, еще и выведывала кое-то. Помиловались с ним и подловила момент. Я спрашивала, а он и рад был поболтать, довольный. А потом еще с самого утра к Хару привел и сказал, что я толковая, и могу пока старшей быть среди девок пойманных, хоть я и не из общего дома. Они тут, если не одна поймана, старшую назначают. Вот выбрали меня. Так что сейчас эту посуду домоем, на кухню отнесем, и надо будет в общий дом идти – баб строить. Да и похоронить тех двоих…

Рона вздыхает и опускает взгляд, начиная тереть.

– Так, а что случилось-то, что они умерли? – снова шепотом спрашиваю я.

– Да за одну передрались два волчары – красивая, говорят, была. Да так передрались с пьяну, что и друг другу бока порвали, и ее случаем один лапой с размаху приложил и сразу насмерть. А вторая…Вторая маленькая совсем была. В смысле по размеру мелкая, а ее бугай тут один… Говорят, орала знатно. Так а он привык, что от него все орут. Ему другие-то сказали, что что-то не так она орет, да уже поздно…Эх, да что поделаешь…Рольф сказал, что так вот вечно у них тут и бывает. По дурости больше, да и потому, что не жалеет тут никто и никого. Они и друг друга-то не жалеют. Одного вот тоже пришибли вчера – без очереди, говорят, полез. Говорят, что за дело, – Рона замолкает, смотря мне в глаза.

Я молчу. Я не знаю, что на это сказать. А Рона неожиданно протягивает руку к моей шее и касается пальцами метки.

– Уже зажила? Красивая…

***

Ступать в общий дом страшно. Черная зияющая дыра – дверной проем. Будто зовет, затягивает. Кажется, войдешь и не выйдешь больше никогда. Караульные волки лениво поворачивают головы в нашу Роной сторону, ухмыляются.

– Что, новенькие? – скалится один, – Заходите, девки, приласкаю ночью.

Второй ржет, оглаживая щетинистый подбородок, щурится на нас.

– Не по твою честь, блохастый, – бросает Рона, входя в дом.

– Э, смелая слишком? – рыкает первый, но как-то беззлобно.

– Да! – Рона уже внутри. Ее силуэт удаляется, темнеет, а я все мнусь на пороге.

Перед тем, как войти, задираю голову вверх. Взгляд прикипает к столпу Огня на Волчьей горе. Кажется, что он прямо за скалой с общим домом. Так близко и так недостижимо. Как символ, что не всем из нас позволено дойти…

Внутри оказывается почти уютно. Огромное количество мягких шкур устилает почти весь пол толстым ковром и подушки- подушки- подушки. В основном из плотной ткани красных плащей. Как кровавые пятна, разбрызганные повсюду. Анфилада небольших пещерок, в каждой очаг, деревянные подносы с остатками еды, кувшины, кружки, какие-то игральные дощечки, напоминающие домино. Все разбросано. Очень тепло, запах прелый, густой, терпкий. Так пахнет сам порок наверно…

В третьей пещерке находим первую девушку, абсолютно голую, со следами когтей на груди и бедрах. Крепко спит, пьяна. Отмахивается от Роны, вяло матерясь на общем языке, когда та пытается ее растолкать. Рона сдается, идем дальше. В четвертой пещере находим сразу трех девушек. Прижались друг к другу и сидят в углу, затаившись. В глазах отчаяние и страх. И растерянность, такая сильная, сбивающая с ног, что мне неловко. И становится мучительно стыдно за свое более выгодное положение.