Инопланетянка варвара (Лиз и Рахош)

— Выходизтюрьмы?

— Просто доверься мне, детка, — она поднимает наши сомкнутые пальцы к своим губам и целует мои пальцы, как я целовал ее. — Только дай мне пару дней, ладно? Ты должен о себе заботится ради меня. Тебе обязательно надо спать и хорошо питаться. Я хочу, чтобы моя пара выжила.

Я медленно киваю головой, потому что выживание на самом деле мне даже и в голову не приходило. Я думал лишь о том, что должен заботиться о Лиз как можно дольше, пока у меня хватит сил. Но раз она хочет, чтобы я больше заботился о себе, я буду это делать. Я высвобождаю свои пальцы из ее и снова провожу ими по ее щеке, где ощущаю слезы, которые из-за холода превратились в льдинки у нее на лице.

— Я сделаю все, о чем ты попросишь, моя пара.

— Я лишь хочу, чтобы ты доверял мне и заботился о себе, — говорит она. — А с остальным я разберусь сама, — и когда она поворачивается лицом для еще одного поцелуя, я не могу удержаться от искушения.

ЛИЗ

Два дня требуется на то, чтобы на моем пороге появился первый подарок.

Это — подарок от одного из вдовцов. Ну, сначала это приводит меня в ярость, но затем я прихожу к выводу, что это можно использовать как средство для решения проблемы.

Маленький мешочек травяных чаев этим же утром, у бассейна, я дарую пожилой женщине по имени Севва. Она милая дама, и в пещерах считается неофициальной «мамой». Она — мать Аехако, и очень ласково относится к нему и другим своим сыновьям, Рокану и маленькому мальчику по имени Сесса. Она постоянно суетится над беременными девочками, несмотря на языковой барьер, вероятно потому, что хочет, чтобы хоть один из ее сыновей стал резонировать. Как ни прискорбно, у нее трое парней, и все трое все еще живут с ней. Но она мне нравится.

Джорджи окидывает меня хмурым взглядом, когда я предлагаю чаи Севве. Пожилая женщина что-то говорит, улыбается, к тому же не очень-то многое свидетельствует о том, что Севва старше других, если не считать несколько морщин в уголках ее пылающих глаз и бледных прядей седых волос, заплетенных в длинную косу.

— Она говорит, что не может принять это, Лиз. Это — подарок в знак ухаживания от Вэзы.

— Но у меня уже есть пара, — говорю я сладким голоском и вновь предлагаю его Севве с особой выразительностью. Я толкаю его ей в руки, а затем ухожу, прежде чем она успевает отказаться.

Джорджи, нахмурив лицо, встает и следует за мной. Она раздражена, потому что, ну, я веду себя как последняя сволочь и доставляю неприятности. Я все подвергаю сомнению, начиная с того, почему у людей, которые спарились, самые маленькие пещеры (от чего Ариана взрывается в очередном истошном припадке рыданий), почему инопланетяне лгали нам о временах года, и всем прочем, что только приходит мне на ум. Мне удается убедить француженку Марлен, что она вынашивает выводок, к тому же не от своей пары Зэннека, который близок по возрасту со своими двумя братьями, а они ей просто лгут о том, что не являются близнецами из тройни. Ооо, а с Тиффани все закончилось тем, что она развлекалась с парнем, но все прошло ужасно, когда она с удивлением увидела его «шпору», что дало мне право наивно широко распахнуть глазки и решительно заявить, что они скрывают от людей все необходимые сведения. Парочка этих новостей оказались не очень-то приятными, и теперь всякий раз, когда Вэктал меня видит, он сужает глаза, а Джорджи, как представляется, ходит с постоянно раздраженным выражением на лице.

Ну ладно, может, меня и в самом деле слегка заносит после того, что никто не приносит мне материалы для новых стрел, вот я и провожу целый день, публично объявляя, что «хозяин» не дает мне самореализоваться.

Но на самом деле, все это — часть моего гениального плана. Мне придется вести себя как последняя сволочь до тех пор, пока не добьюсь своего, а я хочу вернуть обратно Рáхоша.

Он до сих пор бродит где-то там, снаружи, и каждое утро у меня на завтрак свежий пернатый зверь. Хотя, в целом, объемы охоты снизились, и я надеюсь, что он следует моему совету и заботится о себе.

— Какого черта ты затеяла, Лиз? — спрашивает Джорджи, все еще следуя за мной, пока я, направляясь извилистым путем через пещеры, возвращаюсь обратно в девичье жилище.

— Кто, я? — спрашиваю я сладким голоском. По правде говоря, она совершенно права, что относится ко мне с подозрением. Я постоянно что-то замышляю.

— Да, ты. Ты доведешь Вэктала до сердечного приступа, если будешь продолжать в том же духе.

— Ну тогда мы обе лишимся своих пар, — говорю я, бросив быстрый взгляд через плечо.

— Очень смешно, — говорит она, а ее мрачное выражение лица дает мне понять, что она вовсе не находит это смешным. — Ты просто избавилась от подарка Вэзы в знак его ухаживания, ранив его чувства. И теперь Севве неловко, потому что чувствует, будто она сунулась не в свое дело.

— Тогда оставь его себе, — говорю я Джорджи. — Видит бог, я не хочу этого. У меня уже есть пара, помнишь? Никто, кажется, не считает нужным вспоминать эту маленькую деталь.

— Да, но он же изгнан, — говорит Джорджи, двинувшись вперед и хватая меня за руку. — Это и есть твоя цель? Ты ведешь себя, как кретинка, чтобы тебя тоже изгнали?

— Да ладно, — говорю я, закатывая глаза. — Хэйден тот еще козел, а его не изгоняют. Мы обе знаем, что единственный способ добиться изгнания — отколоть такой же номер, какой провернул Рáхош…

И тогда у меня в голове расцветает план.

Я пялюсь на Джорджи, широко раскрыв глаза, а она тем временем все продолжает говорить, читая мне лекцию о том, что мы должны следовать правилам народа ша-кхай и быть добропорядочными членами племени и прочее «бла-бла». Я не слушаю, потому что вместо этого сейчас у меня в голове мысли мчатся с бешеной скоростью.

Ну конечно же. Как же я до этого раньше не додумалась?

Я обнимаю Джорджи и прерываю ее во время напыщенной проповеди, адресуемой мне.

— Ты — самая лучшая, ты ведь знаешь?

Она удивленно смотрит на меня, хлопая глазами.

— Я? — она сужает глаза и на мгновение смотрит на меня с таким же подозрением, как и Вэктал. — Ты же не собираешься снова говорить Стейси, что они скармливают ей крыс?

— Moi?[16] — я прикладываю руку к своей груди в притворном удивлении. — А я и не говорила ей, что это крысы. Только то, что они очень похожи на крыс, а они скармливали их, чтобы увидеть, будут ли люди их есть.

— Ну да, — произносит Джорджи. — Ты хоть понимаешь, что теперь она заставляет сначала пробовать всё других людей?

Ладно, вполне возможно, эта и не была лучшей из моих утонченных острот. Но в кампании по саботажу, девушке, доведенной до отчаянья, приходится идти на отчаянные поступки, если она хочет вернуть свою пару. А возвращение Рáхоша — моя главная и единственная цель.

***

Мне требуется несколько часов, чтобы найти подходящее время для реализации моего плана. Я становлюсь все более неугомонной и блуждаю по пещерам, приводя в бешенство всякого, с кем сталкиваюсь, пока Кайра не сжаливается надо мной. Она вручает мне плетеную корзину.

— Вот. Пошли со мной собрать еще мыльных ягод. У нас запасы на исходе из-за всех недавно прибывших в пещеры людей.

— Ты уверена, что я могу выйти наружу? — я резко оглядываюсь выразительным взглядом на Аехако, моего постоянно присутствующего стража. Он находится на расстоянии в несколько футов и что-то вырезает из кости своим ножом. Это немного напоминает девичью фигурку, но на одной стороне ее головы какой-то маленький шарик, поэтому она слишком похожа на Кайру. Интересно. Этот мужчина не скрывает своего интереса к ней, но Кайра, похоже, держит его на расстоянии.

На данный момент это не моя проблема.

Покраснев, она движется в сторону Аехако.

— Я забираю с собой Лиз собирать мыльные ягоды. Мы все время будем в пределах видимости пещер. Мы не далеко уйдем.

Он вставляет нож в ножны, встает на ноги и лениво потягивается, затем потирает себе живот.

— Я пойду с вами.

Я замечаю, что взгляд Кайры следует за его рукой.

Мой взгляд следует за его ножом.

Она издает недовольный звук, но Аехако не намерен отказываться. Мы, люди, укутываемся в плащи и обуваем тяжелые ботинки, а затем отправляемся в путь с корзинами в руках. Аехако идет следом, отставая от нас на несколько шагов, ведет себя ненавязчиво, однако, всегда находится поблизости. Этот день невероятно солнечный, солнца-близнецы высоко в небе. Они выглядывают позади постоянно присутствующих серых облаков, почти ослепляя меня всей той, окружающей нас снежной белизной. Белые холмы снега, белые скалы, белые бесконечные равнины, белый, белый, белый.

Я не вижу Рáхоша. Будет лучше, если я реализую свой план, но меня мучает жажда увидеть его высокое, худое тело и покрытое шрамами лицо.

Без него я не чувствую себя полноценной.

Мысли о моей изгнанной паре придают мне мужество осуществить мой план. Мой план может обернуться против меня, но у меня мало вариантов, а это — лучшее, что я могу сделать, чтобы доказать, насколько серьезно я хочу его вернуть. Поэтому, когда мы поднимаемся на горный хребет, я притворяюсь, что, споткнувшись, падаю в снег и прикидываюсь, будто у меня проблемы подняться на ноги. Я бросаю свою корзину в сторону и наблюдаю с удовлетворением, как та катится вниз по близлежащему снежному сугробу.

— Черт побери!

Кайра оборачивается и с беспокойством смотрит на меня.

— С тобой все в порядке?

— В порядке. Просто слегка вывихнула лодыжку, — когда она подходит ко мне, чтобы помочь мне встать, я оглядываюсь по сторонам. — У меня все хорошо. Не могла бы ты принести мою корзину?

Она кивает головой и спускается вниз, чтобы поднять ее, а я остаюсь сидеть, притворяясь, что массирую свою лодыжку. Краешком глаза я вижу, что Аехако бежит трусцой вперед (весьма серьезный подвиг, особенно учитывая весь этот снег) и наклоняется вперед рядом со мной.

— Поможешь мне встать? — говорю я, предлагая ему свою левую руку.

Когда он принимает ее, я в тот же момент правой рукой выхватываю нож, вложенный в ножны у него на поясе.

Он тянется к нему, но недостаточно быстро. Нож у меня, и тогда я приставляю его к паху Аехако.

— Не двигайся, — говорю я.

Массивные брови инопланетянина приподнимаются, и он выглядит больше развеселившимся, чем напуганным.

— И что ты собралась с ним делать?

— Я беру тебя в заложники, — говорю я и встаю на ноги. Я двигаюсь ему за спину и прижимаю кончик лезвия к месту, где у человека расположена почка. Понятия не имею, где она находится у ша-кхай, но намерения остаются прежними.

— В заложники? — повторяет он.

— Ага. Если это то, что нужно, чтобы кого-то изгнали из этой компании, тогда ты — мой заложник. Так что руки вверх, приятель.

Аехако взрывается смехом, но делает, как я сказала, а когда Кайра поднимается на холм, она несет обе корзины, к тому же грозно хмурится.

— Что ты творишь, Лиз?

— Захват заложника, — говорю я весело. — Мне нужно, чтобы ты вернулась в пещеры и донесла до остальных мои условиях освобождения.

***

— Что делать, если мужчина желает ухаживать за человеческой женщиной? — спрашивает Аехако, своим хвостом рисуя в снегу непристойные фигуры. Он лежит на боку, скучает.