Избранные произведения

11

Катилась Волга — торговая дорога стародавняя, голодной отваги приман да дикой песни разлив.

Нагие, подмытые скалы нависали над быстриною, как недодуманные думы.

На суводях воду вертело котлом… Вода несла, вода рвала.

Леса темны, берега немы.

Ярмак шагнул в будару, будара качнулась и осела. Есаул Осташка оттолкнулся от берега, разобрал весла.

Всю ночь плыли, как и подобает, молча.

Луна метала во всю ширь реки маслянистые блики, стлалась над Волгой живая тишина: нет-нет да и плеснет рыбина, взлает лисица, ухнет сыч на болоте.

Река дышала спокойно, скрипел кочеток весельный, и где-то далеко-далеко кигикал лебедь.

Атаман, на корме сидя, обмахивался от комара веткою. Предвещая близкий рассвет, Волга закурилась туманом. Луна уползла в засаду. Низко над водой, свистя крылом, пронеслась стайка чирков.

— Ударь! — кратко приказал Ярмак, направляя лодку к серевшему в тумане яру.

Осташка несколькими сильными гребками достиг берега, выпрыгнул, подернул лодку и бросил через топкое место слегу.

Ярмак прошел по слеге, не замарав сапога, оставил есаула в талах, а сам, осторожно разгребая сонные кусты, полез на кручу.

Стан спал.

На разостланных одежинах, на рогожах и так просто на песке валялись люди, разбросав ноги босые и ноги, обутые в лапти из ивовых прутьев и в сочни из кожи дикого кабана.

Сонный кашевар заваривал кулагу в подвешенном на железную цепь артельном котле; котел был столь велик, что в нем можно было сразу целого быка сварить. Два кухаря, кашеваровы подручники, долго перекорялись, кому первому идти за водой в родник, потом стали биться на спор — ложками по лбам. С десяток перекололи, но так друг друга и не переспорили. Кашевар плеснул на них варом, и они, схватив бадейки, побежали к роднику.

Ярмак выступил из прикрытия и крикнул:

— Здоро́во зоревали!

Кашевар с перепугу упустил в котел мутовку и пересмякшим голосом ответил:

— Слава царице небесной…

— Мир на стану!

— Мир.

Громкий окрик многих разбудил.

Из-под овчин и сермяг высовывались всклокоченные головы, заспанные глаза пялились на гостя.

— Чьих родов, каких городов?

— Чего тута стоите? — спросил Ярмак.

— Стоим.

— А чего стоите?

— Атаману ведомо, — ответили хором.

— Где ж ваш атаман?

Ему указали на полотняный, раздернутый под дубом шатер.

Ярмак подошел к шатру и, сложив кулаки трубой, загукал филином.

— Пу-гу, пу-гу…

— Кого нанесло?

— Казак с лугу.

Пола шатра откинулась, из шатра, почесываясь, выполз похожий на косматого кобеля Иван Кольцо.

— А-а-а! — взвыл он, увидав Ярмака, и вскочил. — Ты?!

— Не ждал?

Они обнялись.

— Как гуляется твоей милости?

— Славно! — усмехнулся Ярмак. — Живем не тужим, по Волге кружим… Рубь добудешь, ну, полтину пропьешь, полтину пробуянишь. Всего и барышу, что голова болит.

Он снял шапку и обратился к стану:

— Атаман, товариство, ваши головы!

Узнав Ярмака, кругом закричали:

— Ваши головы, ваши головы!

— Рады гостю преславному!

— Поди-ка на наш хлеб-соль, на нашу кашу!

Иные подбегали и кланялись ему в пояс.

— А вам, соколы, как гуляется?

— Богато живем, с плота воду пьем.

— Торопко плывете, — сказал Ярмак — Какой день гонюсь за вашим дымом и никак не догоню.

— Атаман понуждает, такой он у нас скорохват.

— А вы его на мясо — да в котел.

— Га-га-га!..

— Хо-хо-хо-хо-хо!..

— Откуда к нам?

— С Дону, браты.

— Не один?

— Ватага со мной, да древний старец Мартьян, да черкасы — обнеси головы — Полухан, Лытка, Иван Бубенец и иные.

— Чуем.

— Кличь ватагу!

— Честь и место!

Посланный с расторопными казаками есаул Осташка Лаврентьев скоро привел и весь свой караван.

Встретились друзья, товарищи, земляки — лей-перелей, и пошли выспросы, охи да ахи…

Шайки попировали на радостях

дальше поплыли в одном хлебе.

И снова — плесы, перекаты да ветер…

За лето к Ярмаку пристали атаманец Яков Михайлов с людьми, атаманец Никита Пан с людьми, гусак бурлацкий Матвей Мещеряк с людьми и еще несколько бурлацких ватаг и ватажек, меж них и Мамыка, а всего набралось гулебщиков пятьсот и сорок голов.

Довольно оглядывая ножевую оравушку, Ярмак говаривал:

— Ну, якар мар, многие от нас города подрожат!

Засвистала осень

ударили-грянули обломные ветра.

Вскосматилась, заревела Волга, закачалась Волга на корню своем… Текли пески, текли кусты, гонимые дыханием ветров свирепых. Обтекал ржавый лист с дерев, никла посеченная седыми дождями тощая трава. Птица вперелет полетела, зверь вперебег побежал, скатывался сом в омуты.

Струги с Волги обратились в Каму.