Бог примет всех

— Вот в этом месте, господин полковник, балка. По ней мы и пройдем. С немецкой стороны там охранения нет. Сейчас она, наверняка, затоплена дождевой водой, и мы пройдем по ней и ударим немцев во фланг.

По лицу полковника пробежала тень сомнения. Он не верил в эту авантюрную затею, которую хотел осуществить, стоявший перед ним подпоручик. Однако она была столь дерзкой и заманчивой, что отказать в смелости этому человеку, он просто не мог.

— Хорошо, подпоручик. Сколько вам нужно для этого людей?

— Десятка три, господин полковник. Я уже отобрал надежных людей.

— Когда вы хотите провести эту операцию?

— Сегодня, как только стемнеет.

— Бог вам в помощь.

Варшавский, козырнул и вышел из землянки. Он посмотрел на небо покрытое темными и тяжелыми тучами и направился в расположение своей роты. Где-то рядом прогремел взрыв, окатив его мелкой водяной пылью. Он спустился в свою землянку. Из-под настеленных на полу досок сочилась вода. Он снял намокшую шинель и повесил ее на палку около небольшой печи, которую соорудили ему солдаты и металлической бочки. В землянку заглянул прапорщик, прибывший в полк из последнего пополнения.

— Разрешите, ваше благородие?

— Заходите, Гришин, — ответил Евгений. — Вы не передумали пойти со мной в рейд?

— Никак нет, ваше благородие. А, что разрешили?

Варшавский кивнул головой.

— Готовь людей. Выступаем, как только начнет темнеть. Пусть солдаты возьмут гранаты, думаю, что лишними они не будут.

Прапорщик, развернулся и исчез за пологом. Евгений сел на койку и, достав лист бумаги, начал писать письмо родителям. Он вкратце изложил фронтовые новости и поинтересовался у них, что им известно о судьбе Кати. Закончив писать, он сложил письмо и сунул его в конверт. Он уже в который раз вспомнил свою последнюю встречу с Катериной.

«Наверное, я сам виноват в том, что она забыла меня, — подумал он. — Кого в этом винить, кроме меня самого, некого. Нужно было писать ей из юнкерского училища, а не ограничиваться одними открытками к праздникам».

Он закрыл глаза и предался воспоминаниями. Он вспомнил детство. Вот он катит по улице санки, в которых сидит маленькая, словно ангелочек девочка. Она звонко смеется.

— Быстрее, быстрее! Ты что плетешься словно кляча!

Он тоже смеется и ускоряет свой бег. На повороте санки опрокидываются, и Катя падает лицом в снег. Он помогает ей подняться на ноги, и осторожно касаясь ее лица, начинает гладить его.

— Катенька, прости меня, прости Христа ради…

Она смеется и целует Евгения в щеку.

— Ваше благородие. Люди готовы!

Он открывает глаза и видит перед собой прапорщика. Только сейчас он понимает, что он спал. Варшавский, молча, надел шинель и взглянув на Гришина, вышел вслед за ним из землянки.

***

Шли тихо. Мир Варшавского сузился в ширину спины, идущего перед ним прапорщика Гришина. Воды было много, иногда она достигала уровня груди, и им приходилось поднимать оружие над головой. По-прежнему ухала немецкая пушка, только теперь эти выстрелы звучали где-то совсем рядом с ними. Воды стало меньше, это говорило о том, что они стали выходить из балки.

— Прапорщик, пусть разведчики проверят выход.

Спина Гришина растворилась в темноте. Евгений достал из деревянной кобуры «Маузер» и взвел курок. Время буквально замедлило свой бег.

«Сколько времени прошло, а разведки все нет. Что случилось?» — размышлял Варшавский, вглядываясь в темноту.

Где-то рядом снова грохнул артиллерийский выстрел.

— Ваше благородие! — прошептал голос прапорщика из темноты. — Можем двигаться, впереди чисто.

Отряд снова двинулся вперед и вскоре успешно вышел из балки.

— Привести себя в порядок! — скомандовал подпоручик.

Солдаты сели на землю и стали выливать из набухших от влаги сапок воду.

— Ну что, братцы! Покажем германцам русскую удаль. Группа прапорщика — овладеть батарей, остальные за мной! Приготовить гранаты! Атака, по зеленой ракете!

Группы разошлись в разные стороны. До немецких траншей оставалось еще метров сорок, когда группа Варшавского приготовилась к атаке. В окопах никого не было. Из землянок слышался смех и звуки губных гармошек. Евгений достал из-за пояса ракетницу и выстрелил в темное небо, из которого по-прежнему лил мелкий противный холодный дождь.

Солдаты, сделав рывок, оказались в траншее врага. Увязая в грязи, они стали бросать гранаты в землянки немецких солдат. Все потонуло в грохоте, криках умирающих и раненых немцев. Живые, кто пытался выскочить из разрушенных взрывами землянок, падали сраженные огнем винтовок и ножей. Вскоре все закончилось.

— Ваше благородие! Что делать с этими, — произнес один из солдат, толкая прикладом пленных офицеров, которые в этот вечер справляли день рождения командира полка.

Евгений взглянул на растерянные лица немецких офицеров, которые еще не совсем понимали, как оказались в плену у этой жалкой кучки русских солдат.

— Господин офицер! — обратился к нему один из них. — Я полковник германской армии. Отведите меня к своему командиру. Я не хочу погибать в этой грязи.

Варшавский улыбнулся.

— Прапорщик! Выполните просьбу полковника.

Евгений вставил в ракетницу. В небо взлетела красная ракета и, рассыпаясь в полете, полетела в сторону русских позиций.

***

Катерина закрыла глаза и поплыла по волне своих воспоминаний. Уйти от тюрьмы ей тогда не удалось. Суд, ссылка в Сибирь. Там в далекой и снежной Сибири она вышла замуж и приобрела еще одну фамилию — Берлин. Это не было любовью, это был приказ партии. Первые месяцы ее замужества полностью разочаровали ее. В какой-то момент она поняла, что рождена не для семейной жизни, что дело революции стало для нее главным в этой жизни. Семейная жизнь с каждым днем становилась все не выносимей, а муж все ненавистнее. Не было ни одного мирного дня, скандалы вспыхивали с регулярной последовательностью. Основным зачинщиком семейных споров и скандалов становилась она.

— Я больше не могу так жить, — однажды в сердцах произнесла Катя. — Давай, не будем дивить народ, ты сам по себе, а я как могу. Пойми меня, я не люблю тебя!

— Почему? Ты на что рассчитывала, когда выходила замуж? — со злостью спросил ее муж. — Разве ты не знала, что после свадьбы рождается сначала семья, а затем и дети. Ты же глупенькая какая-то, а вполне нормальная женщина.

Катерина замялась. Она хорошо понимала, что муж прав, но сдаваться она просто не умела.

— Не знаю. Просто я никогда не думала, что семейная жизнь настолько обременительна, — призналась она ему. — Ты же знал, что я не люблю тебя и вышла за тебя по приказу ЦК. Я просто не знаю и не понимаю, кому там пришла в голову эта ненормальная идея. А, если сказать правду, то я еще раз поняла и убедилась в том, что мужчины в моей жизни это не самое главное. Наверное, я сумасшедшая, но мужчина мне не нужен. Ты как хочешь, но я решила бежать с каторги. Я больше не могу так жить, без города, без друзей. Ты мне поможешь? Что ты так на меня смотришь? Я скажу тебе больше, что ради революции я отказалась от любви одного человека, которого любила с детства. Мы жили рядом, и я дружила с его сестрой. Когда я сидела в тюрьме, он пришел ко мне и предложил мне руку и сердце. Ты знаешь, я выбрала революцию…. Теперь ты веришь, что я ненормальная?

Муж смотрел на нее, стараясь понять эту женщину, что стояла перед ним. Он явно колебался. Мужчина смотрел на нее, не зная, что ей ответить. Ее откровенность просто разоружила его.

— Может и ты со мной? — предложила она ему. — Вдвоем сподручнее будет.

— Нет, Катя, я не побегу. Мне осталось всего семь месяцев до окончания срока…. Так, что лучше я отсижу, чем бежать. Да и бежать мне, честно, некуда. А, если честнее, то я полностью разочаровался в большевиках. Как, можно, желать поражение своей стране, вот скажи мне? Мы же русские люди или вам большевикам все равно, что русские, что немцы? Или вот. Лозунг Ленина — превратим империалистическую войну в гражданскую войну. Разве может нормальный человек говорить об этом! Вы все там ненормальные и от этого мне становится страшно. Ты можешь бежать, но я не побегу. Прости…

Лицо Катерины вспыхнуло.

— Я так и знала, что ты не способен на подобные поступки. Ты расчетлив и очень осторожен… Ты не революционер, тебе далеки чаяния русского народа, рабочих и крестьян. Разве я не права? Ты просто трус и мне очень обидно, что я связала свою личную жизнь с таким ничтожеством. Я готова умереть за революцию, а ты вот нет!

— Разве это плохо? Еще полгода назад тебе нравилась это моя черта, а сейчас…. Впрочем, я помогу тебе, ведь ты для меня не чужая…. Передай, своим товарищам, что их затея провалилась. Нельзя совместить огонь и лед, получится лишь вода.

Сейчас, как и тогда она, так и могла определить причину своего замужества: то ли это была симпатия к соратнику по борьбе, то ли просто хотелось поддержать более слабого товарища. Она по-прежнему, как ей казалось самой, она любила лишь одного человека и этим человеком бы ее сосед по улице Евгений Варшавский, тот самый, кто помог ей избежать ареста в Казани. Иногда она мысленно сравнивала своего мужа с Варшавским, и каждый раз в этом сравнении проигрывал муж. Но тогда она отказала ему, выбрав почему-то не его, а революцию. Жалела ли она об этом — скорей всего нет.

Через месяц, Катерине удалось совершить побег. Дорога до Петербурга заняла у нее более месяца. Лишь только через полгода она узнала, что ее законный муж заболел скоротечной чахоткой и скончался, так и не дождавшись своего законного освобождения. За три года, которые ей пришлось провести в тюрьме и ссылке, революционное движение в России обрело новое качество: вдохновителем, организатором и руководителем стал Ленин.

***

Из Петербурга Катерина перебралась в Екатеринослав. Она сняла небольшую комнатку и стала пытаться наладить связь с подпольем Киева. Все это не могло не привести к тому, что ей вновь заинтересовалась местная полиция, а затем сотрудники охранного отделения. Она снова оказалась на грани провала. Вечером, собрав свои вещи и, воспользовавшись черным ходом, она вовремя покинула свою квартиру. Купив на вокзале билет, Катя выехала в Полтаву.

— Катерина? — встретив ее в дверях, произнес Кутепов. — Как вы рискнули приехать сюда? Вы же, наверняка, знаете, что мы под надзором полиции…

— В Екатеринославле меня ожидал арест. Охранка, фиксировала каждый мой шаг, вот я и решила уехать к вам, в Полтаву.

— Смелая вы женщина….. У вас есть, где переночевать?

— Да….

— Тогда до завтра. Встретимся в полдень, в кафе «Перекресток». Знаете, где это?

— Нет. Думаю, что извозчик знает, довезет.

— Я тоже так думаю, тогда до завтра.

День выдался жарким. Катя остановила пролетку и, подобрав подол своего светлого платья, легко забралась внутрь.

— Простите великодушно. Вы знаете кафе «Перекресток»?

Извозчик кивнул и рукой провел по окладистой бороде.

— Это заведение господина Игнатова? Кто его не знает, богатое заведение.