Сказка о Шуте и ведьме. Госпожа Янига
![Сказка о Шуте и ведьме. Госпожа Янига](/uploads/covers/2023-09-01/skazka-o-shute-i-vedme-gospozha-yaniga-201.jpg-205x.webp)
- Автор: Елена Зикевская
- Жанр: Любовная фантастика
Читать книгу "Сказка о Шуте и ведьме. Госпожа Янига"
Где-то далеко негромко стукнула дверь, зазвенел цепью пёс, но всё это было неважно, потому что Джастер такой горячий и…
— Эй, трубадур, спишь што ле? — раздался внизу негромкий голос хозяина дома.
Шут освободил руку из-под моей головы и глянул вниз, пока я давила в себе неожиданную злость на так не вовремя вмешавшегося Томила. Ну что ему стоило прийти попозже?
А ещё лучше — утром?!
— Не сплю.
— Подь сюды, потолковать треба.
Я встревожено посмотрела на Джастера, но он только приложил палец к своим губам, потом к моим, спокойно натянул рубаху и соскользнул вниз.
Вздохнув, я поправила платье, ещё ощущая прикосновение на губах. Вот как так у него получилось? И поцелуй, и обещание, и просьба о молчании…
— Чего звал-то? Я уж задрёмывать хотел.
— А зазноба твоя спит?
— Спит. И я хочу, уж не обессудь.
— Ты погодь, трубадур. Послухай, чево скажу, а потом уж сам думай.
— Говори.
— Ты обмолвился, что в Чомрок идёшь.
— Собираюсь, а что?
— Не ходи туда, трубадур. Прямой дорогой не ходи и кривой остерегись. Худо там. Ужо не знаю, где правда, где нет, но слыхал я, лютуют в той стороне разбойники дикие.
Всё мое расслабленное настроение вместе с досадой как рукой сняло.
Разбо… Ну конечно! И стражник в Кронтуше говорил, что на юге разбойники распоясались! И… и господин Эрдорик тоже говорил про банду, которая…
— Дикие, говоришь? — спокойно переспросил Шут. — А в чём дикие?
— Молва дошла, — Томил понизил голос и мне приходилось прислушиваться, — не простые то разбойники, а нелюди самые что ни исть! Нечисть и нежить, так-то! Слыхал я, ужо три деревни они пожгли, никого не оставили…
В ужасе я зажала рот ладонями, чтобы не выдать себя. Три деревни… и никого в живых… Великие боги… Выходит… выходит это та самая банда, которая…
— Так уж прям и никого? А кто ж тогда молву пустил? — усомнился Джастер.
— Э-э, не веришь ты мне, трубадур, а напрасно, — обиделся крестьянин. — Себя не жалко, девку свою пожалей! У старосты нашего в Тирешках жонина родня была — ни души не осталось… Жона евона как услыхала весть таку — так умом и тронулась… С моста в реку сиганула, и достать не успели, утопла…
— Так ты потому весь вечер сам не свой?
— Добрый ты, трубадур. И девка у тя добрая. — Снова вздохнул Томил. — А токма супротив нечисти доброта ваша — тьфу! Пропадёте за ломаный медяк… Жону я вестями такими пужать не хотел, она токма оправилась, дочке душа радуется. А как подумаю, что ж за изуверы по лесам бродют… Эх! Страшно мне, трубадур! Только счастье изведал, а эвон беда кака рядом ходит…
— Рано ты собрался нас хоронить и сам помирать! — Джастер похлопал Томила по плечу. — Далёко Тирешки отсель?
— Пёхом почитай, седьмица. А верхом за три дни доскачешь. За рекой они были…
— А молва когда пришла?
Хозяин дома помолчал, видимо считая дни.
— Аккурат мы с городу вернулись, за день и пришла.
Выходит, новости о разбойниках всего дня три? Или четыре?
Мне стало настолько не по себе, что я не сразу поняла, что судорожно сжимаю в кулаке коготь ожерелья.
Холодный. Как обычно. Ничего страшного, Янига, успокойся…
— И что ж никто этих разбойников не ловит?
Ответом был тяжёлый вздох. И без слов ясно: ловят или нет, а банда эта страшная.
— Пожалей хоть девку свою, трубадур, — снова вздохнул Томил. — Хороша же ж она у тебя! И травница знатная, таку пойди поищи! Не пощадят ведь, звери… И лошадушки вам не помогут! От нежити да от нечисти спасу-то никому нету!
— Хороша, — согласился Шут. — А про нечисть с нежитью откуда молва?
— Не ведаю я того, и не хочу! — хмуро ответил крестьянин. — Молва така идёт, а люди зря говорить не станут.
— Понятно, — спокойно протянул Джастер. — А про умертвия, часом, ничего не говорят люди? Тихо на погостах-то?
— Демоны тебе на язык! Ишщо чево удумал! Да как те такое в ум-то пришло?!
— Тихо, значит, это хорошо… — воин снова похлопал Томила по плечу. — А пришло, потому как много разного я видал, чего тебе и не снилось. Только ни к чему на ночь глядя пугалки рассказывать, лучше спать лечь.
— Эх, трубадур, поёшь ты сладко, да одни байки у тя в башке… И как ты девку-то таку из дому сманил? По виду не глупа она, да и травница знатная, а видать, задурил ты ей голову байками своими да ещё чем…
— Ты за неё не переживай, — судя по голосу, Джастер улыбнулся. — Давай спать лучше, утро вечера умнее. Завтра подумаю, как нам беду твою обойти.
— Подумаешь?
— Непременно.
— На рожон не полезешь?
— Не полезу.
Томил вздохнул, похлопал Джастера по руке и пошёл к дому, а ступеньки лестницы тихо заскрипели под весом поднимающегося воина.
— Джастер?
— Не бойся, Янига, — он вытянулся рядом, а сверху нас укрыл знакомый шелковистый плащ. — Всё хорошо.
Его пальцы зарылись мне в волосы, а сам он навалился на меня сверху, легко касаясь губами лица. Борода и усы у него оказались мягкими и немного щекотными.
Это было очень приятно и волнующе, но меня не отпускали страх и тревога.
— Джастер, постой… а разбойники?
— Тебе меня одного мало, ведьма?
— Джастер!
— Да нет их тут, успокойся уже. Далеко они и сюда не сунутся, людно слишком. А нечисть и нежить вообще реку не перейдёт.
— Ты…
— Уверен я, уверен. Или ты передумала?
— Нет, но…
— Вот и хватит болтать. Иди уже сюда. Я соскучился.
21. Чернецы
Спали мы с Джастером долго, до позднего утра.
Хотя сквозь утреннюю дремоту я слышала, как орал петух, как Вольта ходила доить Пеструху, а затем выгоняла корову на пастбище, но это всё было где-то там, далеко, и меня не касалось. Несколько раз тявкнул пёс, гремя цепью. Приходил к сеновалу Томил, и кажется, даже ступеньки лестницы скрипели под его ногами. Но Джастер, обнажённый и горячий, спал рядом, обнимая меня и защищая от всех бед и тревог мира. И я, счастливая, прижималась к нему и снова погружалась в сон.
Разбудил нас Томил, уставший ждать, когда гости, наконец, соизволят вылезти из сена и постели.
— Слышь, трубадур! Ты всё ишшо спишь, што ле? Соседи прознали, что вы у меня гостите, хочут прийтить к травнице твоей, совету поспрашать.
Что?! Совету у травницы? Да что же я делать-то буду?!
Весь сон с меня мигом слетел. А Джастер сел, зевая и потягиваясь. С его ног соскочила потревоженная кошка и уселась в стороне, недовольно щурясь.
— Пусть приходят, — глянул он вниз. — Добрым людям отчего не помочь. Нам бы токма умыться да перекусить чутка, а там и людей послушать — повеселить можно…
— Тады я схожу, созову, а вы покуда собирайтесь да в дом ступайте! Вольта на стол шустро соберёт!
Томил направился к воротам, а Джастер снова зевнул и посмотрел на меня.
— Что пригорюнилась? — негромко спросил он.
— Я не умею лечить! — тихо зашипела я в ответ. — Я…
— Не волнуйся, — он мягко улыбнулся. — Что знаешь, то и говори. А с остальным пусть к лекарю едут. Ты всё же не целительница, дар у тебя другой.
Да уж, другой…
— Одевайся и пойдём умываться, и обедать, Янига. — Джастер приобнял меня, легко поцеловав в макушку. — Только дай гребень, я тебе косу заплету. А то у тебя сена в волосах набилось — на два гнезда хватит.
Я сердито попыталась ткнуть его кулаком в бок, но он негромко рассмеялся, легко опрокидывая меня на спину и придавив собой.
— Какая ты боевая ведьма, Янига. Жаль, времени сейчас на эти игры нет. Вставать надо.
— Вот и слезь с меня! — фыркнула я, сердясь на его правоту. Ну что ему стоило пораньше проснуться и меня разбудить?
— А то скоро люди придут, а ты…
— Одевайся и гребень с лентой давай, — спокойно ответил воин, снова садясь и вытряхивая сено из своей шевелюры.
Томил вернулся, когда мы уже умылись и сели за стол обедать.
— Почто у вас в городе гостей-то не любят? — Джастер наворачивал обед так, словно его неделю не кормили.
— Э-э, трубадур… Любят, как же не любят… Токма нонче летом, грят, герцог наш с наместником королевским в пух распетушился и велел налоги собрать до урожаю. От королевские стажи-то всё нажито и вывезли… С деревень грозят после страды всё собрать… А потом герцог заявится, остатки заберёт… Как зиму переживать будем…
— Не грусти, — Шут похлопал Томила по плечу. — Шанак своих детей в беде не оставляет.
— Энто кто ишшо? — удивился крестьянин. — Кто таков?
— А ты вот людей позови, я и расскажу, — улыбнулся Шут. — Всех сказками потешу.
— Страда же ж, в поле люди-то!
— А ты вечером позови. Коль дозволишь, мы у тебя ещё ночку переночуем перед дорогой.
— Ночуйте, — кивнул Томил, но больше сказать ничего не успел.
— Я соседей созову! — вмешалась Вольта. — На вечор и созову! А то ужо соседки да ребятня все глаза проглядели да уши прослушали по забору-то.
— Да рази ж все в избу-то влезут?! — охнул Томил.
— А ты к дому позови. Двор у тебя большой, девки с парнями постоят-попляшут, а остальных хоть по скамьям посади. А я и с крылечка сказки посказываю да песни попою.
— И впрямь, Томил! — воодушевилась Вольта. — Праздник-то какой людям-то! Кады ишшо трубадур к нам забредёт? Он как поёт голосисто да сладко!
— Зови, — махнул рукой крестьянин. — А ты, трубадур, помогай тады, к гостям готовится. Чай не токма на струнах тренькать да девок щупать могёшь?
— Что могу — то могу! — широко улыбнулся в ответ Джастер, облизывая ложку и кладя её на стол. — Ну, пошли, что ли. Говори, чем помочь.
Пока крестьянин и Джастер занимались делами во дворе, я помогала Вольте убирать со стола, а затем сходила за своей сумкой.
Женщина выделила мне угол, где я могла бы спокойно поговорить с хворыми, коих во дворе уже набралось несколько человек. Среди них были двое стариков, трое женщин разного возраста и одна старушка с маленьким ребёнком.
Сама хозяйка покормила Фелисию, наново спеленала в люльке, прибрала волосы под платок и собралась по соседям, оставив на меня спящего ребенка и дом.
— От водица, от горшки, коли понадобятся. Побёгла я, покуда доча спит.
Вольта вышла на крыльцо, перекинулась словами с хворыми, приглашая их в дом и скрылась за воротами.
Я уж было испугалась, что все страждущие войдут в дом толпой, но первой вошла старушка с правнуком, жалуясь, что он орёт с вечеру и до утренней зорьки, спасу даже ей, старой, нету. Поговорив с ней, я поняла что у дитяти обычные колики, и посоветовала поить его слабым настоем укропа.
Старикам помогли мои отвары от болей в суставах, каким я поила Даэ Нану, а женщины просили средства от лунных болей, а одна ещё и от дурной болезни.
Услышав такую просьбу, я чуть было не начала предлагать свои ведьмовские услуги, но вовремя опомнилась, увидев в окно, как возвращается Вольта. И потому просто достала из сумки нужное зелье и вручила счастливой женщине, объяснив, как его использовать.
Наградой за работу мне стали свежий сыр, связка сочного лука, несколько медных «шипов», шелковая голубая лента, бусина зелёного стекла и даже горшочек с мёдом.