Императрица всех сезонов

«Потому что я наполовину человек», — проклятия обжигали, но не сбивали на землю. Сюрикен нагрелся в его ладони. Он согнул руку в локте, и звездочка полетела по дуге. Она задела горло священника, другого, еще и еще, пока четверо монахов не схватились за шеи с кровью между пальцев. Он знал, что их сердца остановились. Их души вспыхнули, а потом погасли. За мгновение.

Акира вытащил еще звездочку, готовый бросить. Но замер. Оставшиеся монахи с потрясенным видом повернулись и побежали.

«Бегите, трусы. Бегите».

Он задержал дыхание, вытащил сюрикен из мишени и опустился возле Ханако, принялся за оковы на ее запястьях. Стучали шаги, самураи вырвались из башни с часами.

Рен цокнул.

— Он прав. Времени нет, — хрипло сказала Ханако.

Самурай спустился.

Ёкаи на улице стояли с большими глазами, не зная, что увидели. Ёкай, противостоящий проклятиям? Неслыханно.

— Акира, ты должен идти, — с нажимом сказала Ханако. Сколько раз Акира убегал? От страха? Или потому что так говорили? Хватит. Ханако могла оставить его в башне. Но она рискнула жизнью, чтобы спасти его. Акира шагнул к Рену и Ханако, заслоняя их от самурая. Непробиваемая стена.

«Один против сотни? Не честно, — Акира улыбнулся. Для них».

Что-то задело его левое плечо. Они встал рядом с ним. А потом глазастый появился справа от Акиры. Больше ёкаев заполняло улицу. Они сжимали кулаки, готовые к бою.

Самураи встали в ряд. Они вытащили со свистом мечи. Монахи убежали, проклятий больше не было, и самураи остались одни. Но ёкаи были в ошейниках, их сила была равной людям.

«Теперь честно».

Акира поманил самураев, опасно сверкая глазами.

ГЛАВА 41

Таро

Руки Таро были в масле. Пот стекал по лбу и щекам. Его глаза были сухими, налитыми кровью. Он поворачивал в руках механическое сердце, а потом бросил его на стол со стуком. Оно было безобразным. Так казалось от горя. Таро не мог ничего оживить.

Сон не давался ему. Как Мари могла это сделать? Ее обман терзал его душу. Как он мог так ошибиться в ней? Он так хотел любви, что обманул себя? От этого он злился, ощущал унижение. Но все еще не хотел верить в это.

Таро не покидал мастерскую с поимки Мари. Теперь он выглянул в окно и увидел, что луна висела низко на небе. Нападение на башню с часами скоро закончится. Он хотел пойти и увидеть Сына кошмаров на коленях, но Сатоши и сёгун убедили его остаться.

— Слишком опасно, небесный владыка. Мы его поймаем и приведем во дворец, а вы решите, что с ним делать, — сказал военачальник.

Тихий стук перебил мысли Таро. Прошел Сатоши, руки прятал в складках белого одеяния.

— Надеюсь, у тебя хорошие новости, — рявкнул Таро.

— Хорошие и плохие, Ваше величество.

— Сначала плохие, — сказал Таро.

Сатоши слабо улыбнулся.

— Как наш отец.

До смерти императора Таро разозлился бы на такое сравнение. Но теперь Таро о многом сожалел.

Лицо Сатоши переменилось. И он проклинал себя за свое безразличие последние несколько часов.

— Ты тоже потерял отца, — его наполовину брат теперь был единственным живым родственником.

Красные пятна появились на щеках Сатоши.

— Думаю, мы оба теперь сироты, — сказал Сатоши.

Таро был маленьким, когда мать Сатоши повесилась на вратах дворца. Сатоши нашел ее тело.

— Плохая новость, — хрипло сказал Сатоши. К сожалению, Сын кошмаров сбежал, Ваше величество. Монахи сообщили, что он не страдает от их проклятий, — слова Сатоши были тихими, но Таро слышал их, словно он кричал на горе. Убийца отца все еще был живым.

— Тогда какая новость хорошая? спросил Таро.

Сатоши улыбнулся.

— Хорошая новость, что мятеж подавили. Ёкаи, что выступили против самураев, будут наказаны, станут примером.

Таро кивнул.

«Столько жизней будет потеряно, — все из-за Сына кошмаров. Когда Таро поймает его, он покажет ему, какую тот причинил боль остальным. Смотри, сколько твоих собратьев погибло. Не пытайся подниматься выше, чем твое место по рождению», — если все оставались бы на местах, было бы спокойно. Так всегда говорил их отец.

Сатоши продолжал:

— Мы поймали заговорщиков Сына кошмаров, юки-онну и демона они.

— Это хорошая новость? фыркнул Таро.

— Мы думаем, что он попытается спасти их, императрицу — Сатоши замолк.

Таро стиснул зубы, услышав о Мари. Сын кошмаров придет за Мари.

— Пусть идет.

Сатоши улыбнулся.

— Я надеялся, что вы так скажете. Я оставил ловушку в Главном зале для него.

Луна за окном опускалась к горизонту. Скоро рассветет. Таро проклинал новый день. Солнце не смоет горечь предательства. Он хотел вечную ночь, под стать его черной душе. Несмотря на план Сатоши, Таро ощущал усталость. Он махнул рукой.

— Молодец, Сатоши. Можешь идти.

Сатоши пошел, а Таро повернулся к металлическому сердцу.

«Какая потеря, — он отбросил сердце в сторону. Таро закрыл глаза и глубоко вдохнул. Он не даст ёкаю ранить его снова. Он видел лицо Мари, горло сдавило. Любить значит душить», — Мари должна знать, как это.

ГЛАВА 42

Мари

Стон деревянных дверей разбудил Мари. Она когтями вырыла пещеру в Зимней комнате. Снаружи ее холодного дома что-то щелкнуло, и прозвенел колокольчиком голос:

— Бывали ситуации хуже. Жаль, на мне нет кимоно с мехом. До ошейника я даже холод не ощущала. Но теперь я словно человек. Ужасно.

Мари села. Она выглянула из пещеры, в свете полной луны она увидела девушку с пепельными волосами и просвечивающей кожей рядом с они.

Они встретились взглядами, оценивая друг друга.

Девушка широко улыбнулась.

— Ваше величество! она пошла вперед, отбрасывая снег и лед ногами. А потом сильно поклонилась. Новости об императрице-ёкае разошлись за пределы Токкайдо. Для меня честь встретить вас.

Мари смотрела на они, поднимаясь.

— Ох, — сказала девушка с большими глазами. Вряд ли ты ей нравишься, Рен, — она встала между Мари и демоном. Я Ханако, юки-онна, Мастер оружия и ёкай-мятежник. А это мой товарищ Рен. Он не навредит, — демон протянул руки и низко поклонился. Воздух вырывался из его ноздрей, как у дракона. Мари убрала когти. Юки-онна и демон смотрели на Мари в тишине.

«Чего они хотят?» — она не могла ответить. Она тихо пошла в свою пещеру.

Мари закрыла глаза, когда юки-онна вошла в пещеру. Внутри было тесно, едва хватало места для одного. Юки-онна все же уместилась и села рядом с Мари. Она вытянула ноги перед собой, скрестила их в лодыжках.

— Уютно. Я выросла в такой пещере. У нас было чуть просторнее и уютнее. Может, если принесешь пару картин — Ханако притихла.

Как она могла так болтать? Мари видела у входа в пещеру лодыжки они, его ноги расхаживали по снегу, тонули в нем.

— Что бы ты ни ждала от меня, ты разочаруешься, — сказала Мари.

«Ты ищешь не меня. Моя жизнь не служит общему благу».

Юки-онна посмотрела на свои сцепленные пальцы.

— А если я жду от тебя лишь внимания?

Мари притянула ноги к груди, опустила щеку на колени. Она промерзла насквозь.

Ханако подвинула ноги и поправила кимоно.

— Когда император стал воевать с ёкаями, он напал сначала на самых опасных они, нурэ-онаго, хари-онаго и юки-онна снежные девушки, как я, — она криво улыбнулась. До моего ошейника я была нечто. Один выдох мог заморозить кровь взрослого человека. Два выдоха, и шел снег. Три и я могла превращать океаны в лед, — ее улыбка увяла. Мне было четыре, когда монахи проникли в горный переход, где я жила с мамой. Она увидела их и спрятала меня в сугробе за рощей деревьев. Она сказала мне оставаться там, закрыть глаза и ждать, когда она позовет. Я мало помню, но они пришли и ушли. Наступила ночь, все затихло, а потом и утро. Ничего не происходило, — она взглянула на Мари. Забавная штука память, да? Я помню, как болели ноги, когда я выбралась из укрытия, и я помню запах хвои. Я нашла нескольких самураев и монаха, ставших сосульками. Но мамы нигде не было. Я оставалась днями в том переходе, ждала ее, — глаза Ханако стали далекими. Она не пришла. Я не знаю, что с ней случилось. После дней в одиночестве я проснулась от хруста снега под ногами, — Ханако замолчала.

Мари было интересно. Она забыла на миг о плене.

— Кто это был?

Ханако облизнула губы, радуясь обществу.

— Это лучшая часть. Снег начал таять. Тем утром я заметила первые почки на дереве. И в переходе были три ребенка два мальчика и девочка, бритые головы и коричневые одежды.

— Монахи-тайджи, — прошептала Мари. Никто не знал историю монахов, запертых в детстве, были они ёкаями, людьми или божествами. Тами говорила, что они были детьми, которые «могли быть, но не были». Они забирали сирот и жили в монастыре на вершине гор Цуко-фуно. Мари часто надеялась, что мальчики из Цумы попадали туда.

Ханако печально улыбнулась.

— Я не знала, кем они были. Мама не рассказывала мне о чужаках. Мы были отшельницами, — она помрачнела. Так император правил ёкаями разделял нас, стравливал между собой. Многие нашего вида верят, что они зло, но это не так.

Рен согласно хмыкнул у пещеры.

Ханако покачала головой и скрестила руки.

— Монахи пришли за мной. Я посмотрела на их одежду и розовые щеки. Я знала в тот миг, что моя жизнь изменится. Но я боялась. Когда один потянулся ко мне, я побежала. Но они остались. Один подошел ко мне, как к дикому зверю, протянув руку, робко ступая. Он произнес шесть слов, и я носила их в своей душе по сей день, чтобы передать тебе.

— Что он сказал? спросила Мари.

— Не давай страху определять твою судьбу.

Они молчали мгновение.

— Что ты от меня хочешь? спросила Мари.

— Ты покорила Времена года. Холодный принц лишил тебя нарядов, лент в волосах, даже своей любви, но не забрал у тебя все. Наш народ уже шепчет об императрице-ёкае, избранной богами и богинями. Они молились о спасителе, и он появился.

— Зря молились. Я не героиня, — Мари обмякла.

— И что? Будешь ждать тут, пока Холодный принц вынесет приговор? Ошейник или дать тебе замерзнуть? Он может тебя погубить, но ты сама подписываешь свой приговор, — Ханако поползла из пещеры. Она замерла и повернулась к Мари. Не этого хотел бы от тебя Акира. Не этого ты должна хотеть для себя, — она притихла. Не потому Асами пожертвовала собой.

Сердце Мари разбилось.

— Ты знаешь Акиру? И Асами?

— Акиру? А кто научил его бросать сюрикены? воскликнула юки-онна. Она улыбнулась. Мы с ним как клинки. Он рассказал мне все о тебе. Но он ошибался. А Асами была частью Сопротивления ёкаев, — на лице юки-онны мелькнула боль. Я могла бы ее любить в другой жизни. Но я не родилась любить. Я родилась убивать, разбить империю.

Мари сжала кимоно, повернулась к юки-онне.

— Не сжимай руку, что тянет тебя на дно, — прошептала Ханако и вышла из пещеры. Отпусти.

Мари медленно выбралась из пещеры. В паре футов от нее сжались Ханако и Рен, их зубы стучали, демон обнимал девушку. Мари подошла к ним. Падал сильный снег. Сколько еще она проживет в Зимней комнате? День или два?